Одержимые. Женщины, ведьмы и демоны в царской России - Кристин Воробец Страница 10

в 1636 году, когда патриарх Иоасаф издал указ против ложных юродивых – тех, кто зарабатывал себе на жизнь тем, что притворялся «безумцем Христа ради», не являясь таковым на самом деле. Позволяя церкви и государству различать фальшивых и истинных юродивых, этот указ приобрел еще большее значение с церковным расколом середины XVII века. Религиозные реформы патриарха Никона, реорганизовавшего православный ритуал в целях его унификации с греческим, не встретили публичной поддержки со стороны юродивых. Напротив, те чаще всего тяготели к оппозиционному старообрядчеству. В результате Никон, а затем и царь Алексей Михайлович, обратились против них[70]. Политическая нестабильность конца XVII века произвела впечатление на Петра I, который усилил преследования за политико-религиозные преступления, к которым теперь относилось и лжекликушество. В «космическом порядке» российского государства, как и в других странах Европы, «общественные и даже частные действия приобрели политическое и идеологическое содержание, а любые несообразные действия подспудно рассматривались… как политическая неблагонадежность или религиозная ересь»[71].

Первый указ, направленный против кликуш, Петр I издал 7 мая 1715 года. В указе значилось, что все кликуши должны быть приведены в приказы для дознания, и приводится пример Варвары Логиновой, которая на допросе в Тайной канцелярии призналась, что симулировала свои припадки, чтобы отомстить плотнику по имени Григорий. Приводя конкретный случай, Петр выказал отвращение к тем, кто, по его мнению, обманным путем использовал кликушество как средство оклеветать других. В указе сообщается:

В прошлом 714 году ноября в 7 и 8 числах, в Санкт-Петербурге в церкви святого Исаакия Далматского во время святой литургии плотничья жена Варвара Логинова кричала, будто испорчена… а в допросе сказала, что она не испорчена и кричала притворством, будто испорчена, только для такой причины, тому ныне близ года… плотник Григорий подрался с деверем ее… и после того стала она Варвара мыслить, как бы тому плотнику Григорию отомстить за своего деверя, что он его бил, и умыслила, чтобы кричать, будто испорчена и выговаривать на него Григория, что ее испортил, чтобы его тем погубить; и после помянутой драки спустя с неделю почала она кричать дома в неделю подважды и потрижды, и будто без памяти кричала, что ее испортил он Григорий; и в вышеописанные 7 и 8 числа ноября, будучи в церкви святого Исаакия Далматского, во время Божественного пения, также кричала она нарочно, будто испорчена и выговаривала, что ее испортил он Григорий; и то она делала только для того, чтобы ему Григорию тому отомстить за своего деверя и его погубить; а ее Варвару никто не порчивал, и кричала она притворно, и в том принесла вину свою[72].

Петр беспокоился по поводу кликуш потому, что люди, имитирующие конкретный религиозный феномен – одержимость бесами, – клеветали на других, обвиняя в колдовстве и в том, что те посадили в них бесов.

Порицание Петром I кликуш в 1715 году проявилось и в последующих законах. В январе 1716 года Сенат приказывает епископам передавать лиц, притворявшихся одержимыми, светским властям[73][74]. Духовный регламент 1721 года, превративший Русскую православную церковь в еще один орган государственной бюрократии, учредив Святейший правительствующий синод вместо патриаршества, оказался очередной значительной атакой на кликушество.

Феофан Прокопович, автор Регламента, продолжал эту атаку от имени Петра I. Будучи под влиянием протестантизма и католической контрреформации сторонником рационалистического мышления, он в широком смысле определил суеверие как «лишнее, ко спасению непотребное, на интерес только свой от лицемеров вымышленное, а простой народ прельщающее, и аки снежные заметы, правым истины путем идти возбраняющее»[75]. Он велит православным епископам бдительно противостоять бесцельно странствующим монахам, постройке ненужных церквей, приписыванию ложных чудес перед святыми иконами, «також о кликушах, о телесах мертвых несвидетельствованных, и прочих всего того добре наблюдать»[76]. Поскольку епископы не могли быть одновременно везде, Прокопович указывал, чтобы их «закащики, или нарочно определенные к тому благочинные, аки бы духовные фискалы» сообщали им о любых проблемах. Во время посещения епархиальных церквей епископы были обязаны опрашивать священников и других людей о различных суеверных практиках. Еще раз Прокопович обращает внимание на кликушество как на суеверие, на этот раз в ряду «ложных чудес при иконах, при кладезях, источниках и прочая». Заканчивается это строгим наказом епископам: «И таковые безделия запретить со угрожением клятвы на противляющихся упрямцов»[77]. На практике епископы должны были передавать правонарушителей гражданским властям для вынесения приговора или назначать порядок покаяния для тех, кто искренне раскаялся в заблуждении. В Духовном регламенте не оговаривались наказания, которые гражданские власти должны были назначать лжекликушам и другим, повинным в мошенничестве. По сути, Петр не вносил конкретики по этому вопросу до весны 1722 года, когда прокомментировал записку, присланную ему Священным синодом, что такие люди заслуживают «наказание и вечную ссылку на галеры с вырезыванием ноздрей»[78].

Хотя Духовный регламент оставался основой для действий церкви на протяжении всего имперского периода, за десятилетие правления Анны Иоанновны (1730–1740) и Регламент, и более ранние указы Петра были усилены. Под влиянием немецкого Просвещения императрица не терпела верований в колдовство, волшебство и кликушество, против которых законы были неэффективны. 25 мая 1731 года Сенат, в ответ на возмущение императрицы тем, что колдовство не было искоренено, объявил от имени Ее Императорского Величества:

…ежели впредь кто гнева Божия не боясь и сего Ее Императорского Величества указу не страшась, станут волшебников к себе призывать, или к ним в дома для каких волшебных способов приходить, или на путях о волшебствах разговоры с ними иметь, и учению их последовать, или какие волшебники учнут собою на вред, или мняще, якобы на пользу (начнут сами во вред или пользу) кому волшебства чинить: и за то оные обманщики казнены будут смертию, сожжены; а тем, которые для мнимой себе душевредной пользы, станут их требовать, учинено будет жестокое наказание, биты будут кнутом, а иные, по важности вины, и смертью казнены будут.

Тем не менее, очевидно и христианское милосердие, так как указ завершается следующим образом: «буде означенные обманщики… вины свои в том объявят сами, без доношения на них от иных кого: и оные вины отпущены им будут без всякого истязания»[79].

В ответ на гнев императрицы Анны Иоанновны на несоблюдение законов Петра Великого и настойчивые требования Прокоповича о бдительности против суеверий Священный синод в 1733 году рассмотрел дело кликуши Марии Семеновой из Новгородской губернии. Гражданские власти уже несколько раз задерживали ее за попрошайничество и путешествия без паспорта. Хотя новгородский архиепископ (не кто иной, как сам