Бесплотные герои. Происхождение образов "Илиады" - Лев Самуилович Клейн Страница 10

— Керет — означает «критянин». Греческое название острова — Крете, библейское название филистимлян, переселившихся с Крита, — «крети» (в семитских языках, к которым принадлежит и финикийский, корень образуется одними согласными, а гласные несут грамматические функции). Значит, исходная версия повести могла появиться у минойцев на Крите, и оттуда ее варианты поступили и к финикийцам, и, возможно, к ахейцам, а от финикийцев — еще раз к ахейцам. Отсюда в греческом эпосе критские следы: Менелай в начале всей эпопеи появляется именно на Крите, и дедом его оказывается критский царь Катрей.

Т. Б. Уэбстер находит подтверждение идее о критском источнике в том, что распространение сюжета с Крита на материк, в ахейскую Грецию, можно проследить по вещественным доказательствам — по находкам изображений осады города. Конечно, могут быть изображения осады и вне связи с сюжетом о похищении жены царя, но сам характер обнаруженных изображений (в частности, на серебряном ритоне, на фресках царских дворцов), как и их повторяемость, говорит о том, что сюжет имел престижный характер, был связан с каким-то общеизвестным мифом и героическим сказанием. К тому же на некоторых изображениях из-за стены осажденного города или из окна выглядывают женщины. Так рассуждает Уэбстер, но это вряд ли способно усилить концепцию Гордона.

Откуда же на самом Крите сюжет о похищении жены царя и ее возвращении? Образовался ли он на Крите или принесен на остров еще откуда-то? На критских и микенских изображениях, о которых говорилось, отмечены следы египетского влияния. В древнейшем египетском фольклоре действительно можно отыскать источник интересующего нас сюжета.

В Британском музее хранится так называемый папирус д'Орбиней — рукопись XIX династии (XIV–XIII века до н. э.) на новоегипетском разговорном языке. Содержание папируса известно как «Сказка о двух братьях». В этом произведении рассказывается о двух братьях-земледельцах, которые преодолевают козни своих жен и наказывают их за измену. Злодей фараон похитил жену младшего брата. Этот младший брат на время уехал на восток, в Сирию. В конце концов добро торжествует, и братья воцаряются в Египте.

Сходство с сюжетом греческого предания очевидно: как и там, два брата-царя (в конечном счете ведь воцарились оба египетских брата). Похищена жена младшего брата (а Менелай — младший из двух братьев). После похищения путь покинутого мужа лежит на восток. Еще более разительное сходство в деталях: похищенная жена младшего брата — женщина необыкновенного происхождения, она сотворена богом, является дочерью Ра, и, что самое важное, телом своим она прекраснее любой другой женщины на земле, и особенно прекрасны и благоуханны ее волосы. Одной пряди этих волос достаточно, чтобы запахом пропиталось царское белье в руках прачек и чтобы фараон заочно влюбился в нее. То есть она тоже «лепокудрая». И она тоже связана с деревьями, и гораздо яснее, чем в греческом эпосе: с мужем она поселяется в Долине Пиний, и пиния отрывает прядь ее волос; от щепки персеи жена царя рождает заново своего мужа. Сходство еще и в том, что хотя ее похитил фараон, но муж ее, младший из двух братьев, значительную часть времени является наследником престола, то есть царевичем (как Парис). Наконец, у мужа ее, младшего брата, есть некоторые признаки Таммуза-Адониса, мужского партнера Аштарты-Афродиты (самооскопление, воскресение после смерти), а Афродита тесно связана в греческом эпосе с Еленой.

Сказка записана незадолго до времени Троянской войны уже в литературной обработке, а в устном обращении она, разумеется, ходила и до того.

В Троянском цикле, в «Илиаде» можно усмотреть следы заимствований из Египта. После некоторых задержек Менелая и Елены на обратном пути из Трои они, непонятно почему, попали в Египет (для этого нет ни логических мотивов, ни художественной необходимости). По другим версиям, Елена провела в Египте весь период разлуки с мужем.

В греческом эпосе сюжет похищенной жены не единственное египетское заимствование. Ряд мотивов «Одиссеи» — явно египетского происхождения. Например, некоторые подробности из приключений Одиссея, пережившего крушение на море, повторяют египетскую «Сказку о потерпевшем кораблекрушение». Таково и пребывание Менелая у Протея. Рай, как его описывает Менелаю Протей, изображается совершенно в египетском вкусе.

Вообще, с XVI–XV веков ахейский мир находился под сильным влиянием Египта, что фиксируется не только в мифах, но и археологически: попытка бальзамирования, золотые маски и египетский иероглиф «знак жизни» в шахтных гробницах Микен. Ахейские вожди, по-видимому, участвовали в столкновениях египтян с гиксосами в Египте. X. Лоример предположила, что в Амарне, столице фараона-еретика Эхнатона во второй четверти XIV века, существовал квартал ахейских купцов. В табличках ахейской письменности XIII века есть личные имена Египтий (в Кноссе) и Эфиопос (в Пилосе), а также египетское название меча. Ну а во второй половине XIII — первой половине XII века ахейцы и данаи в числе «народов моря» напали на Египет и подвизались в качестве то врагов, то наемников в Ливии и в долине Нила. Так что канал для проникновения фольклорных мотивов и сюжетов из Египта в ахейский мир явно существовал с XVI по XII века до н. э.

Таким образом, есть основания увидеть в рассказе о похищении и возвращении царской жены бродячий египетско-критско-финикийско-ахейский сюжет. В роли драматической героини Троянского эпоса в Елене совместились культовый образ спартанской богини, фигура финикийского сказания и персонаж египетской волшебной сказки. В этом образе и — шире — в этом сюжете нет внутренних особенностей, которые бы диктовали приурочение к району и событиям Троады, хотя эти особенности (экспедиция на восток, война) и облегчали кое-чем такое приурочение. Этот сюжет внес в эпос проблемы брачной морали, героизировал авантюрные аспекты любовного треугольника и прежде всего защиту супружеских прав.

Так сложился образ Елены — центральной фигуры всей Троянской эпопеи. Образ, вокруг которого постепенно собрались все остальные.

3. АГАМЕМНОН

Глава коалиции ахейских царств Агамемнон обрисован в «Илиаде» чрезвычайно противоречиво. В одних ее местах он грозный и смелый воин, щедрый властитель, волевой полководец и заботливый брат. В других о нем сообщаются скверные вещи: жаден, злобен, завистлив, мстителен. Трижды панически призывал ахейские войска к бегству, оскорбил лучшего греческого воина, отчего тот покинул битву, а это обрекло греков на поражение. Словом, в этих местах Агамемнон не соответствует эпическому идеалу героя.

Противоречивость эта по-разному объясняется в трудах ученых. Одни толкуют ее как свидетельство высокого художественного мастерства поэта — уже почти три тысячи лет тому назад он создал сложный, разносторонний, психологически глубокий образ. Они не слушают скептиков, укоризненно внушающих им, что трудно ожидать такой сложности от безграмотного народного певца.