Япония в меняющемся мире. Идеология. История. Имидж - Василий Элинархович Молодяков Страница 11

глобализации. Вторая половина и конец 1980-х годов – время не только беспрецедентного «прорыва» в области информационных и электронных технологий. Это еще и время распада СССР и краха «советского блока», что едва ли случайно совпало во времени. Во всяком случае, именно эти два обстоятельства оказывали и продолжают оказывать определяющее воздействие на нынешний этап глобализации. То есть на «глобализацию» в узком смысле слова.

Глобальные информационные пути и «сети» способствуют созданию так называемой «общечеловеческой культуры». Процитирую Н.С. Трубецкого, с которым на сей раз полностью согласен. «Культура должна быть для каждого народа другая. В своей национальной культуре каждый народ должен ярко выявить всю свою индивидуальность, причем так, чтобы все элементы этой культуры гармонировали друг с другом, будучи окрашены в один общий национальный тон. Отличия разных национальных культур друг от друга должны быть тем сильнее, чем сильнее различия национальных психологий их носителей, отдельных народов. У народов, близких друг к другу по своему национальному характеру, и культуры будут сходные, но общечеловеческая культура, одинаковая для всех народов, невозможна (курсив мой – В.М.).

При пестром многообразии национальных характеров и психических типов такая «общечеловеческая культура» свелась бы либо к удовлетворению чисто материальных потребностей при полном игнорировании потребностей духовных, либо навязала бы всем народам формы жизни, вытекающие из национального характера какой-нибудь одной этнографической особы, и в том, и в другом случае эта «общечеловеческая» культура не отвечала бы требованиям, поставленным всякой подлинной культуре. Истинного счастия она никому не дала бы». Именно это торжество материализма, «торжество орануса», пользуясь остроумным выражением В.О. Пелевина, мы видим в «потребительской культуре», постепенно вытесняющей все прочие.

В статье «Вавилонская башня и смешение языков» (1923) Трубецкой привел еще один аргумент против «всеобщей одинаковости», сославшись на соответствующее библейское предание. Принимать или не принимать его – дело личной веры и убеждений каждого, но задуматься над ним стоит, особенно когда нам так настойчиво говорят о духовных «общечеловеческих ценностях»:

«Стремление к уничтожению многообразия национальных культур, к созданию единой общечеловеческой культуры почти всегда греховно… «Братство народов», купленное ценой духовного обезличения всех народов, – гнусный подлог… Попытка заменить естественное органическое единство живых ярко индивидуальных культур механическим единством безличной общечеловеческой культуры… явно противоестественна, богопротивна и кощунственна».

Потребление, доведенное до совершенства

В сентябре 2002 г. в московской Высшей школе экономики выступал Таити Сакаия, специальный советник правительства Японии, человек, некогда сменивший государственную службу на «вольные хлеба» аналитика и публициста, а затем вернувшийся в один из кабинетов в качестве министра. Его лекция многозначительно называлась «Японская экономика – реформирование индустриального общества в интеллектуальное». Десятью годами раньше в нашей стране вышла его книга «Что такое Япония?»[36], которая, несомненно, была прочитана всеми, кому это интересно. В свете нашей темы она особенно значима, поскольку автор задался целью всесторонне и в то же время просто и понятно описать современную японскую цивилизацию. Еще большую ценность ей придает то, что она написана в начале нового этапа глобализации и непосредственно перед крахом «экономики мыльного пузыря». Интересно и поучительно сравнить ее положения, с тем, что автор говорил и писал в совершенно иных условиях.

Сакаия не только важное официальное лицо, но видный представитель интеллектуальной и бизнес-элиты. Человек, знающий, что говорит, и отвечающий за свои слова. Когда он говорит, его слушают, когда пишет – внимательно читают и переводят на другие языки. Слушать и читать Сакаия очень интересно: он знает о Японии куда больше, чем любой из нас, иностранцев, даже считающих себя специалистами. Но, знакомясь с его работами, постоянно ловишь себя на ощущении, что автор чего-то не договаривает. Это неудивительно: Сакаия сам заявляет, что его цель – рассеять неверные представления о том, что сейчас происходит в Японии (прежде всего, в экономике), и показать истинное положение дел. То есть в силу своей должности он «пиарил» правительство и его купе. Кроме того, он откровенный глобалист, как и большинство членов японской правящей элиты. Значит, ждать от него полной откровенности и объективности не приходится.

Характеризуя в рамках предпринятого нами анализа современную японскую цивилизацию, хотелось бы особо остановиться на одном вопросе, на котором Сакаия тоже делает акцент. Он утверждает, что сегодня японское общество является индустриальным, а не интеллектуальным, убедительно демонстрируя разницу между ними. Он справедливо констатирует, что в Японии было построено «оптимально организованное индустриальное общество» (эта формула постоянно повторяется в его текстах). Однако, далее в лекции Сакаия говорит: «Япония достигла успехов на пути индустриального строительства, а поэтому она так и не разработала концепции, национальной идеи, свойственной обществу, ориентированному на интеллектуальные ценности» (выделено мной – В.М.). Красноречивое признание. И, берусь утверждать, неожиданное для большинства его российских слушателей и читателей, привыкших считать Японию страной с развитым национальным самосознанием.

Сакаия призывает превратить японское общество из «индустриального» в «интеллектуальное», осуществить «интеллектуальную революцию», чтобы наверстать намечающееся отставание от США и стран Западной Европы. Однако, он явно лукавит, когда характеризует сегодняшнее японское общество исключительно как «индустриальное». Немедленно возникает вопрос – а где же потребление?! Индустриальным, т. е. ориентированным на масовое серийное производство, а не на интеллектуальные ценности, оно было лет 30–40 назад, но перестало быть таковым во время и в результате «экономики мыльного пузыря» или, говоря попросту, «шальных денег». Современное японское общество – это общество потребления, причем дошедшее до высокой степени совершенства.

На производство его ориентировали в эпоху высоких темпов экономического роста, когда для достижения процветания надо было завалить качественными и дешевыми товарами рынки всего мира. Упорные и слаженные усилия увенчались успехом: цель достигнута, деньги заработаны. Теперь их надо было тратить, потому что деньги – кровь экономики. Заставить японцев много и интенсивно работать – с учетом как национального характера, так и конкретных условий послевоенных десятилетий – было несложно. Потом их надо было заставить много и интенсивно потреблять. Этому они тоже научились быстро и без особого труда, но потребляли они исключительно продукты индустриального общества, в том числе те, которые сами производили. Все это в сумме обеспечило беспрецедентный подъем экономики, а затем уровня и качества жизни.

Экономисты и маркетологи утверждают, что возможности японцев как потребителей практически неисчерпаемы. Сакаия приводит впечатляющие данные о личных сбережениях соотечественников, на которые может рассчитывать потенциальный продавец. Психологи и менеджеры знают, что японцы готовы потреблять все, если их убедят в том, что это – «круто» (модно, престижно, надежно, экономично и т. д.).

Они потребляют еду и косметику, одежду и автомобили, дома и услуги хостесс-клубов, заграничные путешествия и алкогольные напитки. Заветные слова для абсолютного большинства японцев – «табэмоно» (еда)