Г. Давыдов - Ораторское искусство Страница 13

Ораторская речь, обычно, сопровождается мимикой и жестикуляцией. Прежде было в обычае, чтобы оратор ходил в школу к актеру, с целью научиться у него жестам, мимике, образованию звуков и владению голосом. Результат, особенно в том случае, если актер был опытным и хорошим учителем, получался большею частью противоположный тому, чего ожидали. Можно себе представить, какое впечатление должно было произвести на собрание, когда на трибуну поднимался оратор с театральными жестами и актерской искусственностью. Благодаря урокам актера, у оратора отнимается искренность, простота и естественность. Оратор должен вложить в свою речь свое собственное «я». Жесты, мимика, тон должны происходить «изнутри» самого оратора, чтобы произвести настоящее действие. Речь есть собственное переживание в слове, собственные действия в слове и вложение собственного мышления в слово. Все то, что из этих трех вещей заключается в слове, должно быть выражено голосом через оттенки тона, через такт, силу, ритм и мелодию. Это, по-видимому, — внешние обстоятельства, но они имеют твердо обоснованную ценность. Лучшая мимика, лучшая игра жестов есть что-то непроизвольное. Если мы уясним себе, что публика как бы переживает все движения оратора, игру его мин (есть люди, которые не могут следить за оратором, если не видят его лица), то мы должны признать, что это, собственно говоря, физическое влияние отражается также и на душевном состоянии. Представьте себе мысленно собрание, где оратор .старается усиленными жестами придать своим словам силу, где он, дрожа всем телом, будто физически переживает все то, что говорит слушателям; — разве все это не увлечет также и слушателей? У слушателя невольно возникает мысль: вероятно, то, что приводит оратора в такое волнение, является очень важным, а потому должно найти во мне отзвук. Но что будет, если заметят, что эти жесты деланы и заучены! Разве они не вызовут смеха? Конечно, можно возразить, что такие внешние проявления действуют только на характеры, которые внутренне недостаточно дисциплинированы, чтобы отличить внешние проявления от внутреннего содержания и ценности; что эти люди точно так же увлекутся жестами и мимикой опытного оратора, который дал бы обратное. Но не следует забывать, что, если оратор увлек массу, то действие, произведенное силой его слова, достигает такой степени, что даже самые бесчувственные, ясно и хладнокровно думающие слушатели не могут избежать этого массового внушения.

Речь, в сущности, есть не что иное, как утонченный, в дальнейшем развитый жест. К этому жесту присоединяются жесты в прямом смысле слова: движения рук, кистей рук, всего туловища в целом, головы, а также игра мин лица. Они суть усилители слова, и кто владеет ими в достаточной степени, имеет в них большое вспомогательное средство. Правда, есть ораторы, которые совсем не прибегают к этому вспомогательному средству, но они поступают так лишь потому, что не владеют им. Они действуют только силой слова, интонацией и строгой логикой. У них нет тонкого чувства мускульной деятельности, у них нет внутренней связи между словом и движением. Научиться мимике и жестам очень трудно. Они должны, как уже было сказано, происходить изнутри, должны быть природными. Путем соответствующих упражнений можно научиться мимике и жестам, но при этом надо позаботиться о том, чтобы слушатели не заметили, что жесты и мимика — искусственны, что они являются результатом тщательного упражнения. Целью упражнения может быть только то, что делает жест выражением внутреннего чувства, а не автоматические движения, которые не соответствуют содержанию речи.

О позе оратора надо заметить следующее: оратор должен стоять прямо, немного наклонившись вперед к кафедре, которая не должна быть слишком большой. Получается неприятное впечатление, если громадная кафедра заслоняет туловище оратора, и он, кажется как бы в уменьшенном виде. Если не имеется кафедры, которая закрывает нижнюю часть туловища и ноги, то достаточно стола, который предохраняет от чрезмерных движений. Если нет и стола, то можно поставить перед собой стул, спинка которого дает рукам опору.

Во внешности оратора не должно быть ничего кричащего, потому, что это отвлекает внимание слушателей. Одежда не должна быть небрежной, так как небрежная одежда выражает пренебрежение к слушателям. «Я знаю, — говорит Бургель — известного оратора, который произносит политические речи, имеющие большое значение, и, между прочим, выступает в своих лекциях в качестве воспитателя эстетических чувств, увещевая придавать значение художественной обстановке жилища, наблюдать за своей внешностью, обращать внимание на одежду и т. д., а между тем сам появляется в потрепанном пиджачке, который ему слишком широк, а потому болтается на нем, свисая с плеч и оставляя непокрытым полный складок и не безукоризненно чистый жилет. Известным ораторам это прощается, но и им не следовало бы этого делать». Пренебрежение к слушателям проявляется также и в том случае, когда оратор опирается руками в бока или зацепляет большим пальцем за проймы жилета у т. д. Впрочем, некоторые ораторы позволяют себе такие вольности лишь для того, чтобы скрыть собственное смущение.

Оратор не должен впиваться глазами в какую-нибудь точку потолка или в кого-нибудь из публики. Это отталкивает слушателей; они чувствуют, что ими пренебрегают, и потому трудно будет слиться с ними „в одном чувстве, в одно целое". Каждый желает, чтобы обращались к нему, каждый видит в себе собеседника оратора, который высказывает его задушевную мысль, который дает ему ответ на его вопросы, разъясняет то, что ему неясно. Когда каждый чувствует себя собеседником оратора, тогда достигнуто то единение, которое составляет сущность искусства речи. Обращение к одному из слушателей есть, ведь, неуважение к другим. „Для оратора — говорит проф.Гейслер — не существует ни теток, ни начальства; для него существует только аудитория". Точки, на которых может отдохнуть глаз, найдутся в течение речи в различных местах зала, и при блуждании взора оратора от одного к другому каждый чувствует себя затронутым. В этом случае оратор может завладеть всеми. А кто не завладел всеми, тот лишается, в конце концов, и тех, кого он зачаровал. Это — особенность психологии масс. Не одно многообещающее собрание сорвалось лишь потому, что отдельные лица не были заинтересованы и, отвлекая других, мешали им слушать и таким образом вносили беспорядок во все собрание.

На все эти мелочи вам следует обращать особое вникание. Будучи начинающим, попросите кого-нибудь из своих друзей следить за вами во время произнесения речи и сообщать вам без всяких обиняков о всех неловких движениях, о всякой жестикуляции, вызывающей смех, о всем некрасивом, бросающемся в глаза. А вы принимайте эти указания к сведению и заботьтесь об устранении недостатков.

В некоторых немецких руководствах начинающим ораторам рекомендуется для упражнения в произнесении громко читать вслух отрывки из хороших книг. Подобные упражнения, конечно, имеют свою цену. Привыкаешь к тону своего голоса и можешь усвоить себе ясное произношение и соответствующую смыслу интонацию. Но этот путь все же вызывает некоторые сомнения. Книги, естественно, дают нам книжный стиль, то есть, как раз тот стиль, которого хорошему оратору надо избегать.

К этому прибавляется еще то обстоятельство, что чтение требует другой интонации, чем свободная речь. Даже не понимая содержания, можно все же судить, читает ли кто-нибудь в соседнем помещении или свободно рассказывает, — так различны оба способа выражения. Различно они и действуют. Если вы "устали в путешествии, то может случиться, что вы при чтении даже интересной книги заснете, что едва ли возможно даже во время неинтересного разговора. Читающий вслух имеет такой тон, как будто произносит заученное наизусть.

Для упражнения в произнесении более целесообразные будет следующий способ: прочтите в газете какую-нибудь статью (или речь) и напишите на записке ее конспект. Затем проверьте, все ли существенные мысли прочитанной речи или статьи переданы в конспекте. После этого с запиской в руке произнесите речь в своей комнате. Произносите стоя, с выражением и с соответствующими жестами, воображая, что вы произносите речь перед публикой.

Вскоре можно сделать дальнейшие шаги и попросить какого-нибудь приятеля выслушать речь, проверяя ее по газете. Но это должен быть сведущий помощник, который понимает разницу между книжно-газетным языком и устной речью и который знает, что задача заключается в том, чтобы передать прочитанное своими словами.

Вы сделаете еще один шаг вперед, если внесете в речь некоторые изменения, например, дополните ее примерами из собственного опыта, замените отдельные части своими собственными рассуждениями и т. д. Таким образом, речь постепенно будет передавать все в большей и большей степени ваши собственные мысли, образы и сравнения.