Шапи Казиев - Наложницы. Тайная жизнь восточного гарема Страница 13

Если рабыни противились уготованной им судьбе и не желали уподобляться бессловесному скоту, торговцы применяли различные испытанные средства. Когда не помогали ни уговоры, ни угрозы, рабынь усмиряли силой. Но делали это с осторожностью, так-как «порченый товар» падал в цене и наносил вред репутации продавца. Проще всего было подавить упорство невольниц опиумом или другим зельем, подмешанным в пищу.

«Они продаются за различные цены, – писала Мелек-Ханум, – соответственно красоте, смотря по которой они назначаются или в танцовщицы, или музыкантши, или же в банные прислужницы, горничные, или же одалиски. Цена на них колеблется от 1000 до 20 000 франков или около этого. Для того, чтобы заплатить последнюю сумму, невольница должна быть необычайной красоты. Если у них вид не представительный, то они назначаются на должности, в которых они не должны появляться перед своим господином; в таком случае цена их не превосходит 1500–2000 франков. Они продаются обыкновенно в возрасте 12–13 лет, но бывали случаи продажи 6–7-летних. Это впрочем бывает только тогда, когда покупательница желает приучить их к службе, или же перепродать с выгодой, когда они подрастут. Хозяйка делает им одежду, учит их вести себя прилично, а также говорить по-турецки. Главное внимание обращается на развитие таких талантов, которыми отличаются сами госпожи, как то: музыка, танцы, уборка волос и т. д.»

Посредники и перекупщики

Важную роль в работорговле исполняли посредники. Когда кто-то хотел избавиться от невольницы, но не хотел или не мог сделать это сам, он поручал это дело опытному посреднику.

«И персиянин сошел с мула и свел на землю девушку, – повествует «Тысяча и одна ночь». – А потом он кликнул посредника и, когда тот предстал перед ним, сказал ему: «Возьми эту девушку и покричи о ней на рынке». И посредник взял девушку и вывел ее на середину рынка. Он скрылся на некоторое время и вернулся, неся скамеечку из черного дерева, украшенную белой слоновой костью, и поставил скамеечку на землю, и посадил на нее девушку, подобную дейлемскому щиту или яркой звезде, и была эта девушка как луна, когда она становится полной в четырнадцатую ночь, и обладала пределом блестящей красоты…»

В этом безобразном, но прибыльном деле не обходилось и без перекупщиков. Ими, как писал Осман-Бей, были весьма состоятельные дамы из высшего общества. Избавившись пару раз от строптивых рабынь посредством своих торговых агентов, они быстро входили во вкус. Со временем они превращали домашние гаремы в интернаты, куда попадали маленькие девочки. После нескольких лет «воспитания», их продавали в несколько раз дороже. Этот вид торговли превратился в безотказную систему, предлагавшую «товар» на все вкусы.

Невольничий рынок в Риме. Художник Жан-Леон Жером

«Тысяча и одна ночь» сообщает и о достоинствах, которыми должны были обладать будущие наложницы: «И посредник на некоторое время скрылся, и пришла с ним девушка стройная станом, с высокой грудью, насурьмленным оком и овальным лицом, с худощавым телом и тяжкими бедрами, в лучшей одежде, какая есть из одежд, и со слюной слаще патоки, и ее стан был стройнее гибких веток и речи нежнее ветерка на заре. И когда визирь увидал ее, он был ею восхищен до пределов восхищения, а затем он обратился к посреднику и спросил его: «Сколько стоит эта невольница?» И тот ответил: «Цена за нее остановилась на десяти тысячах динаров, и ее владелец клянется, что эти десять тысяч динаров не покроют стоимости цыплят, которых она съела, и напитков, и одежд, которыми она наградила своих учителей, так как она изучила чистописание, и грамматику, и язык, и толкование Корана, и основы законоведения и религии, и врачевание, и времяисчисление, и игру на увеселяющих инструментах».

В другом месте невольница сама говорит о своих достоинствах.

«И тогда халиф спросил: «Как твое имя?» – «Мое имя Таваддуд», – отвечала невольница. «О Таваддуд, какие науки ты хорошо знаешь?» – спросил халиф. И девушка отвечала: «О господин, я знаю грамматику, поэзию, законоведение, толкование Корана и лексику, и знакома с музыкой и наукой о долях наследства, и счетом, и делением, и землемерием, и сказаниями первых людей. Я знаю великий Коран и читала его согласно семи, десяти и четырнадцати чтениям, и я знаю число его сур и стихов, и его частей и половин, и четвертей и восьмых, и десятых, и число падений ниц. Я знаю количество букв в Коране и стихи, отменяющие и отмененные, и суры мекканские и мединские, и причины их ниспослания; я знаю священные предания, по изучению и по передаче, подкрепленные и неподкрепленные; я изучала науки точные, и геометрию, и философию, и врачевание, и логику, и риторику, и изъяснение и запомнила многое из богословия. Я была приверженна к поэзии и играла на лютне, узнала, где на ней места звуков, и знаю, как ударять по струнам, чтобы были они в движении или в покое; и когда я пою и пляшу, то искушаю, а если приукрашусь и надушусь, то убиваю. Говоря кратко, я дошла до того, что знают лишь люди, утвердившиеся в науке».

Осман-Бей приводит анекдотическую историю о жене великого визиря Фуад-паши, которая торговала выпестованными ею же красавицами с большим размахом. Однако стремительное расширение этого деликатного бизнеса натолкнулось на неожиданное препятствие – предложение начало превышать спрос. Не найдя других способов сбыта своей «продукции», госпожа Фуад решила прибегнуть к потусторонним силам. План ее состоял в том, чтобы околдовать потенциальных клиентов в выгодном для себя направлении. Призванный ею маг снабдил эту удивительную особу «волшебной рубашкой, обладавшей свойством придавать неотразимую прелесть той особи, которая ее надевает». И дела госпожи Фуад, действительно, быстро пошли на лад. Ее прелестницы разлетались как птицы, выпущенные из клетки, причем по фантастическим ценам. Хотя конкурирующие завистницы поговаривали, что дело вовсе не в чудодейственной рубашке, а в положении супруга госпожи Фуад, на благосклонность которого рассчитывали щедрые покупатели.

Оформление сделок

Покупки рабов и рабынь подлежали юридическому оформлению.

В сказках «Тысячи и одной ночи» находим: «До чего дошла цена за эту девушку?» – спросил он посредника. И тот ответил: «Цена за нее дошла до девятисот пятидесяти динаров, кроме платы за посредничество, а что касается доли султана, то она с продающего». – «Пусть невольница будет моя за цену в тысячу динаров, вместе с платой за посредничество», – сказал посреднику Нур-ад-дин…И не успел Нур-ад-дин опомниться, как посредник привел судей и свидетелей и написали на бумажке условие о купле и продаже, и посредник подал его Нур-ад-дину и сказал: «Получай свою невольницу! Да сделает ее Аллах для тебя благословенной! Она подходит только для тебя, а ты подходишь только для нее».

Ян Гуйфэй – любимая наложница китайского императораТан Сюаньзуна

«Девушку на другой день пересылают в дом покупателя или покупательницы в сопровождении старой женщины, не выпускающей ее ни на минуту из виду. – вспоминала Мелек-Ханум. – Там она остается в течение нескольких дней, пока не убедятся, что у нее нет никаких телесных недостатков. Призывают бабку, чтобы исследовать, не имела ли покупаемая невольница прежде любовных отношений. После такого рода исследования, уплачивается сумма, за которую она продана, и продажа узаконивается формальной бумагой называемой петшех».

В ожидании милости повелителя

Юные девы отнюдь не светились радостью, когда мрачный евнух закрывал за ними ворота «Дома счастья». Они вряд ли представляли, что их ждет в гареме, зато хорошо понимали, что навсегда расстаются с прежней жизнью.

В этом таинственном мире были свои законы и иное течение времени, отменявшее память, прежние привязанности и привычки. Теперь их жизнь, одежда, пища, мечты, даже имена – все становилось иным.

«Сознание своего исключительного права обладателя и полновластного господина притупило его чувство к своим женам, – писал Д. Дорис о султане Абдул-Хамиде. – Поэтому и ищет он, как постаревший сластолюбец, перемены, неожиданности, новизны… Однажды утром, узнав о том, что три юные черкешенки только что доставлены в сераль и ждут лишь момента, когда они будут ему представлены, Его Величество спросил, «было ли сделано необходимое». Под этим подразумевались некоторые предварительные формальности: принятие ванны, медицинский осмотр, удостоверение в девственности, перемена наряда, обучение правилам этикета, целованию руки, реверансу и т. п. Дежурный евнух ответил утвердительно и, довольный собой, прибавил, что он в тот же день одел девушек во все новое. «В таком случае, – сказал Султан, – пусть их разденут: я желаю видеть их в их бедности и естественном обличье и хочу, чтобы так было и впредь».