Александр Куланов - Обратная сторона Японии Страница 14

Могу сказать, и пусть «обличители наймитов японского милитаризма» поверят мне на слово, что даже такая мощная экономическая держава, как Япония, наших журналистов не кормит – за исключением примерно пятнадцати человек в двух изданиях, которые известны поименно. Но, кроме этих полутора десятков спецов, квалифицированно о Японии в Москве пишут еще человек пять. Многим из спецов в среднем лет по 70. Японию они уже либо плохо помнят, либо помнят ту Японию, которой уже не существует. Что же читать? Увы, замкнутый круг – популярные издания пишут о Японии, а чаще переводят некачественно, плохо. Те, кто знают предмет, пишут в узкопрофессиональные и, соответственно, непопулярные издания, потому что «Московскому комсомольцу» и его читателям это неинтересно. Газеты, журналы, телевидение заинтересованы в рекламе. Рекламу дают изданиям с наиболее широкой аудиторией, следовательно, с относительно низким интеллектуальным порогом восприятия. Такую аудиторию собрать легче и проще ее удовлетворять, чем воспитывать. При этом книг и журналов о Японии издается все больше, и это количество очень медленно, постепенно переходит в качество.

Хочется верить, что аудитория меняется тоже. Хочется думать, что в лучшую сторону. По крайней мере, сама аудитория думает именно так. В созданном после моей стажировки онлайн-издании «Японский журнал – Japon. ru» мы давали возможность всем желающим оставлять отзывы на опубликованные у нас статьи – это был отличный шанс для установления обратной связи с читателем. Так вот, один из отзывов на статью, посвященную образу Японии в России, был возмущенным: «Вы слишком плохо о нас думаете! У нас нет представления о Японии как только о «стране гейш и самураев». По-моему, это похвала. Но главное, автор этого отзыва не просто любит Японию – он пытается узнать о ней что-то новое, а у таких людей всегда есть шанс сделать шаг вперед. Но, увы, все же наиболее активны в деле написания отзывов и на интернет-форумах совсем иные персонажи.

В «Тайве» я назвал три категории людей, занимающихся Японией: японофилы, японофобы и сумасшедшие. Число японофилов в нашей стране, судя по всему, постепенно растет, число японофобов медленно тает. Оба процесса довольно легко обратимы с помощью специальных методов воздействия, тесно связанных с политическими механизмами. Если государство решит, что Япония по каким-либо причинам снова нам враг, процесс пойдет в другую сторону: мы будем дружно японцев ненавидеть, а от былой любви к японской кухне останутся только сломанные палочки, воткнутые в переваренный рис. Перспектива печальная и придуманная автором как эскиз фантастического триллера, которому никогда не суждено быть поставленным в реальности. Но есть и категория людей, которых политические дрязги волнуют мало. Число их со временем тоже то растет, то уменьшается, но в прямой связи с совсем иными причинами. Это сумасшедшие, а точнее, «бешеные дятлы».

Дело в том, что назвать их сумасшедшими в прямом смысле этого слова нельзя – диагноз может поставить только врач, но и нас никто пока не лишал права самостоятельно определять свое личное отношение к этим странным людям, которые заслужили свое прозвище потрясающей активностью, жизнеспособностью и непрерывной работой над каким-то одним им ведомым вопросом.

Леонид Каганов писал: «Количество “бешеных дятлов” в любой популяции достигает 77 процентов». Это в точку, это про них! Количество «бешеных дятлов» в японской теме никак не меньше. Но кто они и можно ли их определить по внешнему виду?

Да, «бешеные дятлы» существуют в природе, и окраской, то есть, простите, внешним видом, часто отличаются от обычных людей. «Бешеные дятлы» в японской теме – это те, кто не выдержал столкновения с Японией, чья психика пошатнулась от рассказов о японском менеджменте, гейшах и самураях, великих мастерах боевых искусств (особенно опасны для неокрепшего после советского дефицита информации головного мозга легенды о ниндзя) и тому подобных «японских чудес».

Существует прямая закономерность: чем отдаленней, чем недостижимей объект интереса, провоцирующий эту болезнь, тем больше шансов на ее возникновение и меньше – на излечение от нее. Я не случайно упомянул о ниндзюцу. Благодаря тому, что мало кто толком знает, что это такое и существует ли это вообще, «бешеными дятлами» на почве ниндзюцу становятся гораздо больше молодых людей, чем, скажем, из-за вполне доступных карате или дзюдо. Человек может сколько угодно слушать легенды об айкидо, но как только у него появляется возможность, он идет в спортивный зал – додзе – и на своей шкуре пытается понять, правда ли то, что он до сих пор читал об этом в книжках. Набив должное количество синяков и шишек, бывший «дятел» либо отказывается от дальнейших занятий и уходит от Японии, либо постепенно выздоравливает и становится мирным японофилом или немирным японофобом. Разумеется, бывают исключения, и их немало. Я знаю отечественных сэнсэев, совсем потерявших рассудок на почве боевых искусств и любви к Японии, куда они, видимо, предчувствуя нехорошее, стараются не ездить. Адепты ниндзюцу, кстати, в это время точат метательные звезды – сюрикэны, шьют темные балахоны и пытаются ходить по потолку, чем огорчают своих близких.

Боевые искусства – яркий, но лишь отдельный пример того, как стать «дятлом». Очень многие заболевают на почве любви к другим проявлениям японской культуры. И здесь то же самое: школ икебаны у нас такое количество, что свихнувшиеся на этой теме уже почти перестали встречаться в природе, а вот с интерьером и живописью пока проблемы. Один мой знакомый построил дома сад камней размером во всю комнату. Учитывая, что квартира однокомнатная, с женой, отказавшейся ходить дома по камням и спать на гравии, пришлось развестись. От таких японофилов особенно страдают магазины японского интерьера, куда «дятлы» залетают стайками и с озабоченными лицами (отличительная черта – постоянно слегка приоткрытый рот) рассматривают укиеэ с изображением древних красавиц и борцов сумо. Есть те, кто не выдерживает огня любви к татуировкам-ирэдзуми, к якудза, к… да к чему угодно!

Открою маленькую тайну: я тоже когда-то был «бешеным дятлом». Возможно, мне повезло – я был «повернут» на Японии вообще, в целом, что меня и спасло. Начав знакомиться с этой страной, я все лучше понимал, что же, собственно, я столь горячо люблю, и постепенно излечивался от «бешенства». Немало этому способствовала и работа в редакции «Япония сегодня» – уйдя оттуда в журнал «Дипломат», я даже оказался вынужден немного побороться с привитым в «alma mater» духом легкого профессионального цинизма, который я принес с собой.

До этого моя любовь к этой стране и ее народу не знала границ и пределов. Я довел себя до того, что однажды расчувствовался едва ли не до слез, увидев очередной репортаж о японской вежливости. Боже, какие они внимательные друг к другу, какие предупредительные, а эти масочки на лицах, чтобы не заразить друг друга, – ну, просто счастье какое-то! Чтобы понять, что японцы тоже люди – со своими сильными и слабыми сторонами, что масочку они носят не для того, чтобы других не заразить, а чтобы самому не заразиться – и это правильно, ушли годы и понадобились тома литературы и километры видеопленки.

Году примерно в 1995-м мне удалось занять второе место на конкурсе «знатоков» Японии, проводившемся посольством этой страны и газетой «Вечерняя Москва». Поздравлявший победителей посол К. Ватанабэ просил задавать ему вопросы, и я спросил, где в Москве можно найти литературу о его стране. Посол пригласил всех желающих пользоваться библиотекой информационного отдела посольства, тем самым выписав мне рецепт. Любовь к Японии трансформировалась у меня в желание изучать ее, и я излечился.

Кстати, именно там – в информотделе – «бешеные дятлы» концентрируются постоянно и нередко – группами. К сожалению, не всем им удается найти себя, но информацию, подпитывающую их жизненную силу, они находят. Определить их на расстоянии возможно не только по рассредоточенному взору, но и по другим внешним признакам. Как правило, они несколько странно одева ются.

Например, со мной на курсах японского языка училась девушка, носившая летом зимние сапоги на меху, и юноша, ходивший зимой в одной футболке. Люди постарше частенько предпочитают официальный стиль: помню, как на лекцию тогдашнего министра посольства Акио Кавато на факультете журналистики МГУ пришел пожилой господин в поношенном черном костюме с брюками, не достающими до ботинок сантиметров пятнадцать, и в белых нитяных рабочих перчатках. После лекции он настойчиво пытался вручить господину Кавато букет бордовых роз и поцеловать ему руку, но дипломат мужественно уклонялся от птичьих знаков внимания. На той же лекции, когда Кавато на несколько минут встал со своего стула, что-то объясняя у доски, его место тут же заняла юркнувшая из дверей бойкая старушенция с нарисованными химическим карандашом бровями, так что дочитывать материал лектору пришлось стоя.