Жильбер Пикар - Карфаген. Летопись легендарного города-государства с основания до гибели Страница 14

Эта экспансия происходила следующим образом. Диодор рассказывает нам, что карфагеняне создали свою колонию на Ивисе, самом южном острове Балеарского архипелага. Это произошло через 160 лет после возникновения их собственного города. Считается, что Диодор, позаимствовавший большую часть своих сведений из произведений Тимея, датировал основание Карфагена 814 годом до н. э. Таким образом, Ивиса стала колонией в 654 году. Однако, несмотря на обилие археологических данных, относящихся к периоду пунической оккупации острова, нет ни одного предмета из Карфагена, который появился бы здесь ранее 600 года до н. э. Этого расхождения не было бы, если бы Диодор, вслед за Апионом, считал датой основания Карфагена 751 год до н. э. Тогда бы выходило, что его колония на Ивисе возникла в 591 году. Но, какова бы ни была дата ее колонизации, Ивиса, несомненно, стала первой пунической базой в этих краях и до завоевания ее Баркидами оставалась единственной колонией, которая подчинялась непосредственно Карфагену.

В какое-то неизвестное нам время, как считают ученые, около 500 года до н. э., Магониды вторглись на Иберийский полуостров, чтобы защитить финикийские колонии, в особенности Гадес, от нападений местного населения. Шультен и многие другие ученые полагают, что это был первый шаг к созданию Пунической империи в Испании, которая, по их мнению, продержалась до конца V века до н. э. Карфагенские армии, вероятно, разрушили Тартесс и подчинили себе древнее царство Аргантоний. Однако этим предположения не подтверждаются данными археологии. Никто не сумел найти место, где стоял Тартесс; этого знаменитого города, вероятно, вообще не было. Эти именем, похоже, называли регион, в который входила долина Баэта, современного Гвадалквивира. Но скорее всего, пунические войска разгромили Тартесское царство, которое к III веку до н. э. оказалось разделенным между двумя народами: турдетанами из Андалузии и бастетанами из Гранады. Часть бастетан, которых римляне называли «бастуло-пуническим народом», населявших побережье между Гибралтаром и Малагой, приняла финикийский язык и культуру. Более того, старые тирийские города: Гадес, Секси, Абдера и Малага – вынуждены были подписать договор о союзе с Карфагеном, по которому, хотя он и ограничивал их политическую свободу, они сохранили свою автономию и культурные традиции. Археологические находки на территории пунической Испании включают в себя несколько типично пунических предметов.

В своих отношениях с населением Иберийского полуострова выходцам из Карфагена пришлось ограничиться договорами, которые позволяли им брать в свою армию наемников. В этом качестве иберы впервые сражались в армии Гамилькара в Химерской битве 480 года до н. э. Более того, эти договоры, по-видимому, гарантировали Карфагену благоприятные условия эксплуатации рудников в Сьерре и отдавали ему большую часть добытой руды. Карфаген начал монополизировать иберийскую торговлю только в IV веке до н. э.; в соглашении с Римом 509 года до н. э. Испания, как одна из зон, куда был запрещен доступ итальянским купцам, не упоминается; это условие появилось лишь в договоре 348 года до н. э.

Вместе с тем Магониды не теряли ни единой возможности, чтобы вытеснить греков из Испании, и в особенности потому, что греков здесь представляли финикийцы, заклятые враги Карфагена. Вблизи Малаги, в Мейнаке, была основана греческая колония, которую Карфагену удалось разрушить около 500 года до н. э. Далее последовала отчаянная борьба за контроль над побережьем севернее Кабо-де-ла-Нао, из которой нам, к сожалению, известен лишь самый последний эпизод. Это была битва при Артемизионе, которая произошла почти одновременно с Химерской и положила конец завоеваниям Магонидов. До нее карфагеняне еще могли игнорировать греческие успехи в Ампуриасе и Роде и могли свободно плавать вдоль берегов Леванта, Каталонии и Руссильона. Надо отметить, что наемники из Руссильона воевали в армии Гамилькара в Химерской битве[9].

Установив контроль над Южной Испанией, карфагеняне подчинили себе и другие западные земли: Оранский регион, Марокко и Португалию. Это нашло свое отражение в появлении новых типов археологических находок в слоях, датируемых от 500 года до и. э. и далее, в районах от Лес-Андалуза около Орана до Могадора на самом юге Марокко. Хотя пуническое влияние было весьма ощутимо, оно тем не менее выражено не очень сильно. Многие типично карфагенские артефакты (маски, бритвы и проч.), по-видимому, сюда не доставлялись.

На Сицилии Магониды поначалу удовлетворились приобретенными ранее территориями. Они надеялись сохранить тройственный союз, в который входили два финикийских города – Панормус и Солунт, а также эмилиане. С 550 года до и. э. Карфаген стал хозяином Мотьи и даже освятил здесь тофет. Он использовал этот город в качестве базы в борьбе против спартанского царя Дориея, в которой карфагеняне играли решающую роль. Около 510 года до и. э., не сумев обосноваться в Ливии, Дорией попытался захватить Эрике, но погиб в бою. Его последователи основали город Гераклею, но вся Западная Сицилия объединилась, чтобы изгнать их.

Следует отметить, что война с Дориеем случилась примерно в то же самое время, что и подписание римско-пунического договора о дружбе, который ознаменовал ослабление связей между Карфагеном и Этрурией. Вскоре после этого их союз был расторгнут. С тех пор этруски начали проводить агрессивную политику у берегов Южной Италии, в районе Мессинского пролива и на самой Сицилии. Быть может, именно поэтому Гамилькар (пришедший к власти примерно в это же время) стал активно вмешиваться в дела восточной части Сицилии, где финикийцы уже несколько веков назад отказались от каких-либо притязаний.

Была и другая причина этого, основанная на внутреннем развитии греческих городов Западной Сицилии. Многими из этих городов, с момента их возникновения, управляли крупные земельные олигархи, которые проводили относительно мирную внешнюю политику. (Олигархи Сиракуз были известны под именем Гаморы.) Однако в те времена, о которых идет речь, города начали переходить в руки тиранов, которые заявляли, что будут защищать простой народ от олигархов, но вскоре стали усиливать свою личную власть, играя на национальных чувствах подданных, надеясь отвлечь их внимание от потери свободы. У Магонидов, разумеется, не было никаких идеологических причин противопоставлять себя правительству, которое мало чем отличалось от их собственного; однако они, естественно, пытались сдерживать империалистические стремления более сильных тиранов.

Не успел город Агригентум появиться на свет, как тут же попал под власть жестокого Фалария (570–554 до н. э.). Последний в течение шестнадцати лет своего правления, по-видимому, не имел никаких проблем с Карфагеном. Этот факт подтверждает наш взгляд на то, что Карфаген проводил в этот период политику невмешательства в дела Сицилии. Мир царил в течение всего правления преемников Фалария, до 480 года до н. э., когда на трон взошел Ферон, который положил конец политической структуре, сложившейся при Магонидах.

При этом в Сиракузах в течение длительного времени власть удерживал аристократический клан Гаморов, несмотря на протесты среднего и нижнего классов и претензии соперников-тиранов из небольшого соседнего города Гелы. Магониды очень успешно поддерживали Сиракузы, и, чтобы закрепить этот союз, Ганнон женился на местной девушке. Этот альянс открыл карфагенянам дорогу в Грецию, в Финикию и в Персидскую Азию. Поэтому, когда в 485 году до н. э. Гелон, тиран Гелы, сумел наконец захватить Сиракузы и изгнать оттуда Гаморов, доя Карфагена это стало катастрофой. Тем не менее одновременно с этим Магонидам удалось добиться большой дипломатической победы, которая сильно смягчила удар. С 493 года до н. э. в городе Региум, который теперь называется Реджио-ди-Калабрия, правил тиран Анаксил. Он положил глаз на город Занкл (стоявший на месте современной Мессины), на другом берегу пролива. Его жителей изгнал отряд самийцев, после чего Анаксил захватил Занкл и заселил мессинами, которые предположительно бежали с полуострова Пелопоннес от гнета спартанцев. Так город получил свое современное название – Мессина. Более того, Анаксил был женат на дочери Терилла, тирана Химеры, стоявшей на северном берегу Сицилии. Этот тиран был связан узами гостеприимства с Магонидом, которого звали Гамилькар. Благодаря этому союзнику Карфаген приобрел контроль над проливом. Ниже мы расскажем о том, каковы были последствия этой ситуации.

Контроль над Мессинским проливом был очень важен для Магонидов, поскольку у них были свои собственные интересы на Сардинии. Сначала Магон, а потом и Гасдрубал вели систематический захват острова. Последнему много лет сопутствовала удача; он и умер на земле Сардинии, вероятно в 510 году до н. э. Одновременно с основанием Карфагена тирийцы, с помощью киприотов, заселяли сардинское побережье. Здесь стояла их старейшая колония Нора, располагавшаяся на южном берегу, как раз напротив Африки. Этому городу, вместе с Каралисом (Кальяри), который позже стал столицей Сардинии, Фарросом на западном побережье и Олбией – на северном, пришлось признать власть Карфагена. Ни в одном месте Западной Финикии археологи не нашли таких явных свидетельств прямого влияния Карфагена, как здесь. Тофеты Норы и Сулка содержат стелы, которые почти полностью совпадают со стелами Саламбо, а маски и погребальные фигурки из Фарроса, Сулка и Каралиса говорят не только о том, что здесь существовало сообщество с богатой культурой, но и о том, что с конца VI века до н. э. здесь жило множество карфагенян, переселившихся из Африки. Финикийские колонисты на Сардинии получили от Магонидов, взамен своей свободы, надежную защиту от местного населения. До прихода финикийцев на острове существовала процветавшая автохтонная цивилизация, от которой до нас дошли не только нураги, но и прекрасные бронзовые фигурки. Сардинские предметы, найденные в могилах этрусков в городе Ветулония, свидетельствуют о том, что этот город в VIII и VII веках до н. э. процветал, но потом быстро пришел в упадок, что нельзя полностью объяснить одними лишь военными поражениями. Таким образом, Гасдрубал и его преемники сумели прочно утвердиться в западной части Сардинии, и финикийцы на Сардинии пользовались такой свободой передвижения, какой не могли похвастаться сами карфагеняне в Африке.