Мария Голованивская - Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских Страница 14

Таким социокультурным смыслом может стать и открытая идея гуманитарного характера, например феминизм. Простой тезис, утверждающий, что «женщина тоже человек», тезис, попавший в правильную информационную среду, давшую ему убедительную упаковку и доставившую его «по назначению», превращается в мировоззренческий аргумент межнационального характера, предписывающий иную логику интерпретации взаимоотношения людей и сценариев социального действия.

Открытие европейцами восточной цивилизации, японского и китайского мировосприятия, дало им ощущение множественности успешных стратегий. Линейность причины и следствия, прогресс, выражающийся в форме развития линейки приставок к человеку (оборудования, механизмов, которые человек присоединяет к себе, чтобы увеличить свои возможности), находятся сегодня под ударом восточной техники самосовершенствования, недействия, минимализма. Во что выльется этот диалог культур и мировоззренческих систем, зависит от многих обстоятельств, но сегодня можно констатировать – он активно идет.

В отличие от историков, культурологи нечасто сами занимаются общеисторическими разысканиями и, как правило, черпают свои представления о тех или иных исторических обстоятельствах из книг представителей других наук. В этом смысле все, что будет изложено далее на фактическом уровне, почерпнуто нами из книг, и ценность этого пересказа будет состоять лишь в проекции ключевой для наших целей исторической информации на расшифровку особенностей менталитета, отражение которых мы обнаруживаем в языке.

Итак, как же выглядят основные социокультурные смыслы, повлиявшие на французскую ментальность?

Пользуясь терминологией Льва Гумилева, можно сказать, что французы представляют собой суперэтнос, находящийся в фазе пассионарного подъема последние полторы тысячи лет. Это объясняется многими причинами – расовыми, климатическими, историческими. Их мировоззрение является достаточной закрытой от внешних воздействий системой прежде всего в силу ее содержательной наполненности, изобилующих в ней ответов, а не вопросов. Положение дел именно таково, поскольку они получили уже готовое, развитое, убедительное трактование жизни от породившей их мировоззренческую систему материнской культуры – античности. Отсутствие вакуума содержательных вакансий на протяжении истории делало французов донорами, предлагавшими миру свои ответы и свои решения, а не реципиентами, заимствующими мировоззренческие рецепты.

Доминантным социокультурным смыслом, из которого питалась и питается французская ментальность, была и остается, как мы уже сказали, античность, с ее представлениями о праве, частной собственности, общественной пользе, красоте формальной, телесной, интеллектуальной, с ее приверженностью гармонии, гедонизму, слову. Французы в полной мере восприняли и свойственное античности преклонение перед таким инструментом поиска истины как дискуссия, они восприняли рациональность, преклонение перед силой разума как императив. На это обращали наше внимание многие исследователи, с различными оговорками. Вот, к примеру, что подчеркивал известный французский этнопсихолог Альфред Фуллье в своей книге «Психология французского народа»: «Мы должны избегать двойной ошибки: приписывать римлянам этническое влияние на наш национальный характер, в то время как им принадлежит только умственное и политическое влияние; и приписывать франкам или германцам значительное моральное и социальное воздействие на Галлию, тогда как за ними следует признать главным образом этническое влияние, проявляющееся, впрочем, в довольно узких пределах» (4).

Проиллюстрируем его тезис об умственном и политическом влиянии.

Так, у Цицерона читаем: «Вполне уместно поговорить об обязанностях магистратов, частных лиц, граждан и чужеземцев. Итак, прямой долг магистрата – понимать, что он представляет городскую общину и должен поддерживать ее достоинство и честь, соблюдать законы, определять права и помнить, что они поручены его верности, А частному лицу следует жить среди сограждан на основании справедливого и равного права для всех, не быть ни приниженным, ни унылым, ни заносчивым, а в государственных делать желать всего того, что спокойно и прекрасно в нравственном отношении» (5). Или: «Первая задача справедливости – в том, чтобы никому не наносить вреда… Затем – чтобы пользоваться общественной собственностью как общественной, а своей – как своей» (Там же. С. 117). Или: «Ошибаться, заблуждаться, не знать, обманываться, как мы говорим, – дурно и позорно» (Там же. С. 116). И еще: «Человек, наделенный разумом, усматривает последовательность между событиями, видит их причины, предшествующие события, сравнивает сходные явления и с настоящим тесно связывает будущее» (Там же. С. 113).

Мы привели почти наугад несколько высказываний из Цицерона вот по какой причине: все они показывают высокую актуальность античных взглядов для современной Франции именно в области социального устройства, так сказать, социального миропонимания, крайне важного для самосознания и самоопределения романского мира. Подобных цитат из античных источников могло бы быть приведено бесчисленное количество. Важно видеть и понимать, что современными французами переняты у античных людей не фрагментарные представления о тех или иных методах и способах устройства жизни, а вся целостная система видения мира.

В ходе многократного и глубочайшего обращения к античным практикам – во время Каролингского возрождения, в эпоху Возрождения, эпоху Просвещения, эпоху романтизма – французы заимствовали у своих предшественников – иногда напрямую, иногда переосмыслив – обширные практики: право, систему государственного устройства (от империи до республики), восприятие институтов любви (причем как гетерогенной, так и гомосексуальной), моду и гигиенические нормы, некоторые особенности кухни (употребление вина, например), многие общественные ритуалы – рассадку в органах власти, жеребьевку, процедуру голосования. В архитектуре, через романский стиль, французы переняли у античных людей основную геометрию жилищ, способы устройства городов (центральная площадь-форум в центре города, храм, тюрьма и расходящиеся во все стороны улицы), а также виды и формы вооружения, алфавит, институт брака, наследования, воинское искусство, алгоритмы управления иноземцами (и при колонизации, и мигрантами на своей территории), многие технологии и изобретения.

В области социальных идей, помимо представлений о справедливости и способах осуществления власти, из античности французы заимствовали идею диалектики мира и его развития, которое осуществляется при прямом участии воли человека (вспомним у Софокла: «Если все предопределяют боги, то зачем человеку даны ум и воля?» (6)).

Как уже было сказано, многие из этих идей были доразвиты и даже отчасти переосмыслены во французской цивилизации. Так, например, идея любви, связанная с душевными терзаниями, идущими от страстного желания обладать любимым существом, была в Средние века превращена в куртуазный культ, не открывший никаких принципиально новых форм ухаживания, но добавивший некоторые смыслы (например, amour lointain (7)). Античный гедонизм и культ плоти приобрел гротескно-раблезианские очертания якобы под воздействием галльских привычек и галльского юмора. Систему римского права, прежде всего сословного, существенно дополнили новыми сиcтемами понятий французские рационалисты, эпоха которых, вместе с Великой французской революцией, по праву может считаться вторым глобальным социокультурным смыслом, определившим основные черты и характеристики современного французского менталитета.

Ключевые социокультурные смыслы, внедренные во французский менталитет эпохой Просвещения, новыми идеологами со всемирно известными именами, такими как Монтескье, Руссо, Дидро, Гельвеций, Вольтер: свобода, равенство, братство – отрыли новые мировоззренческие горизонты для всей новой цивилизации. Дело, конечно, не только в разработке новых смысловых цепочек, не только в предоставлении обществу новых ключей от новых социально-экономических ворот в рай, сколько в принятой, установленной, внедренной вследствие представления о равенстве системе всеобщего и бесплатного образования, представлявшего и представляющего собой конвейер, штампующий национальные мозги. Дело не только и не столько в том, что третье сословие, равное основной производящей силе этого периода, обрело свое идейное обеспечение, сколько в том, что Декларация прав человека и гражданина 1789 года транслировала новые социокультурные смыслы, такие как свобода личности, убеждений, предпринимательства, собственности, право на безопасность, право на сопротивление угнетению, в область общественного сознания всеми имевшимися в то время инструментами пропаганды.