От колыбели до колыбели. Меняем подход к тому, как мы создаем вещи - Михаэль Браунгарт Страница 14

дерном.) Это широко распространено в Европе, где уже существуют десятки миллионов квадратных футов такого покрытия. Улучшенный современными сложными технологиями и инженерным искусством, такой подход к кровельным работам результативен во многих отношениях, не последнее из которых – способность привлечь общественное внимание. Мы помогли мэру Ричарду Дейлу развести сад на крыше здания чикагской мэрии, и вот он уже готов представить себе целый город, покрытый зелеными крышами, которые не только сохранят прохладу, но и смогут получать энергию из солнечных батарей. На них будут расти овощи и цветы, создавая спокойное зеленое убежище для птиц и людей в суете городских улиц.

Вне контроля

Применение экорезультативного подхода к дизайну может подтолкнуть к радикальной инновации, непохожей на всё, что мы видели раньше, либо просто показать нам путь оптимизации уже существующей системы. Радикальным является не само решение, а сдвиг в перспективе, с которого мы начинаем, сдвиг от старого представления о природе как о чем-то, что нужно контролировать, к позиции вовлеченности. В течение тысячелетий люди боролись за то, чтобы поддерживать границы между человеком и силами природы; часто это было необходимо для выживания. Западная цивилизация, в частности, сформировалась с верой в то, что право и обязанность человека – изменять природу во имя благих целей, как сформулировал Фрэнсис Бэкон: «Природу надлежит познать, подчинить, управлять ею и поставить на службу человеку»[45].

Сегодня лишь немногие природные бедствия могут реально угрожать тем из нас, кто живет в промышленно развитых странах. В повседневной жизни нам почти не грозят наиболее серьезные эпидемии и природные катаклизмы: землетрясения, ураганы, извержения вулканов, наводнения, вспышки чумы, возможно, метеориты. Но мы до сих пор сохраняем приверженность ментальной модели цивилизации, основанной на практике наших предков, которые прорубались и с трудом пробирались сквозь дикую природу. Подавление и контроль природы есть не только преобладающее направление – оно стало эстетическим предпочтением. Живые изгороди или бордюры современного газона резко разграничивают «естественное» и «цивилизованное». В городском пейзаже из асфальта, бетона, стали и стекла избыток природы может показаться неряшливым, даже бесполезным, чем-то, что нуждается в ограничении, в сведении к нескольким аккуратно «вылепленным» садам и деревьям. Осенние листья должны быть быстро подобраны с земли, упакованы в пластиковые мешки и захоронены или сожжены, а не превращены в компост. Вместо того чтобы попытаться оптимизировать изобилие природы, мы автоматически пытаемся избавиться от него. Для многих из нас, привыкших к культуре контроля, природа в ее неукрощенном виде и незнакома, и неприветлива.

В качестве иллюстрации Михаэль любит рассказывать историю запрещенного вишневого дерева. В 1986 году несколько живущих по соседству людей в Ганновере, Германия, решили посадить на своей улице вишневое дерево. Они решили, что такое дополнение к ландшафту станет местом обитания певчих птиц и доставит удовольствие людям, которые смогут поесть вишен, сорвать цветок-другой или просто любоваться красотой дерева. Казалось, что это достаточно простое решение, имеющее исключительно положительные последствия. Но оказалось, что дерево нелегко перенести из их фантазий в реальную жизнь. Согласно муниципальным правилам, посадка новой вишни в этом микрорайоне не была бы законной. То, что казалось жителям восхитительным, законодательная власть рассматривала как риск. Люди могут поскользнуться на упавших плодах или цветах вишни. Плодовое дерево с висящими на нем вишнями может соблазнить детей полезть за ними, а это означает ответственность за то, что ребенок может упасть и получить травму. Вишневое дерево просто недостаточно эффективно для законодателей: оно неряшливо, плодородно, непредсказуемо. Его нельзя контролировать или прогнозировать. Система не приспособлена для того, чтобы справиться с чем-то подобным. Однако жители настаивали и в конце концов добились особого разрешения посадить дерево.

Запрещенное плодовое дерево – полезная метафора для культуры контроля, для воздвигнутых и охраняемых барьеров – физических или идеологических – между природой и производящей деятельностью человека. Убрать, закрыть, контролировать несовершенное изобилие природы – это скрытые черты современного дизайна, которые редко подвергаются сомнению, если вообще подвергаются. Если грубая сила не работает, значит, ее применяется недостаточно.

Как мы знаем по собственной работе, парадигмы иногда сменяются не только из-за новых идей, но и по причине эволюции направлений и вкусов. Современные предпочтения уже склоняются к большему разнообразию. Михаэль рассказывает другую историю: в 1982 году сад его матери, полный овощей, трав, полевых цветов и других странных и чудесных растений, был сочтен городскими законодателями слишком неряшливым, слишком «диким». Ей выписали штраф. Вместо того чтобы подчиниться этому, как его называет Михаэль, «требованию минимизации», его мать решила продолжать ухаживать за тем садом, который ей нравится, выплачивая за это право ежегодный штраф. Через десять лет этот же самый сад получил местную премию за создание среды обитания для певчих птиц. Что изменилось? Вкусы общества, преобладающая эстетика. Теперь модно выращивать сад, который выглядит «диким».

Представьте себе результаты такого изменения в большом масштабе.

Стать своими

В науке и популярной культуре обсуждается колонизация других планет, таких как Марс, и Луны. Отчасти это свойство человеческой природы: мы любознательны, склонны к исследованиям. Идея покорения нового рубежа обладает интригующей, даже романтической притягательностью, как и сама Луна. Но эта идея также рационализирует разрушение, выражая нашу надежду, что мы найдем способ спастись, даже если завалим мусором нашу планету. На это рассуждение мы можем ответить: если вы хотите приобрести опыт жизни на Марсе, поезжайте в Чили и поживите там на обычном медном руднике. Здесь нет животных, пейзаж враждебен человеку: это будет потрясающим вызовом. А чтобы увидеть нечто подобное Луне, поезжайте на никелевые рудники Онтарио.

В самом деле, человечество развилось на Земле, мы предназначены для жизни на ней. Ее атмосфера, ее органические вещества, ее природные циклы и наши биологические системы развиваются вместе и поддерживают нас здесь и сейчас. Люди просто не предназначены своей эволюцией для лунных условий. Поэтому мы, конечно, признаем огромную научную ценность освоения космоса и захватывающий потенциал новых открытий в этой области, приветствуем технологические инновации, которые позволяют людям «смело идти туда, куда еще не ступала нога человека». Мы тем не менее предостерегаем: давайте не будем устраивать у себя беспорядок и не станем ходить в менее гостеприимные места, даже если придумаем, как это сделать. Давайте проявим всю свою изобретательность, чтобы остаться здесь, чтобы вновь стать своими на этой планете.

Это утверждение не означает, что мы пропагандируем возвращение к дотехнологическому состоянию. Мы полагаем, что человек может воплотить лучшее из области техники и культуры, чтобы наши цивилизованные места соответствовали новым взглядам. Здания, системы, районы и даже целые города могут быть переплетены с окружающими их экосистемами таким образом, чтобы взаимно обогащать друг друга. Мы согласны, что важно оставить какие-то естественные пространства сами по себе, без чрезмерного вмешательства или обитания там человека. Но мы также полагаем, что промышленность может быть настолько безопасной, эффективной, развивающей и разумной, что у нее не будет никакой необходимости отгораживать себя от человеческой активности. (Это могло бы перевернуть понятие районирования; когда производство перестает быть опасным, торговые и жилые объекты могут существовать рядом с фабриками, к обоюдной выгоде и удовольствию.)

Индейцы племени меномини в Висконсине, на протяжении многих поколений занимавшиеся лесозаготовками, рубят деревья, что позволяет им получать доход от природы и в то же время дает ей возможность процветать. Главная цель обычной рубки леса – получить определенное количество годного к употреблению карбогидрата (древесной массы). Это программа одноцелевая и утилитарная: никто не считает, скольким видам птиц дает приют лес, или при каких обстоятельствах склоны его холмов останутся неизменными, или какие возможности для отдыха и восстановления, а также какие ресурсы он предоставляет и будет предоставлять будущим поколениям. Индейцы часто срубают только слабые деревья, не трогая сильные материнские, тем самым оставляя нетронутными верхние уровни леса для белок и других живущих на деревьях животных. Такая стратегия необычайно продуктивна; она позволяла лесу разрастаться и снабжала племя ресурсами для торговли. В 1870 году меномини заготавливали