Татьяна Носенко - Иерусалим: три религии - три мира Страница 15

Из Иерусалима были вывезены все ценности, которые удалось спасти из огня пожарищ или извлечь из тайников, предусмотрительно устроенных богатыми жителями. Но самыми ценными трофеями была добыча, захваченная в храме — золотой стол и золотой светильник-семисвечник, одежды священников и серебряные трубы, возвещавшие о начале жертвоприношений. Все эти сокровища император Веспасиан поместил в выстроенном им храме богини Мира в Риме, а пурпурные завесы Святая Святых и свитки Торы он приказал хранить в своем дворце. С распадом Римской империи иерусалимские сокровища бесследно исчезли. По одной из версий, они были сброшены в Тибр во время волнений, связанных с завоеванием Рима в 312 г. первым христианским императором Константином I. По второй, их захватили вместе с другой добычей вандалы, разграбившие город в 455 г. Есть и третья версия, согласно которой после падения царства вандалов храмовые святыни были спрятаны где-то в Константинополе и до сих пор хранятся там. Однако ортодоксальные евреи Иерусалима убеждены, что сокровища древнего храма хранятся в недрах Храмовой горы, в том месте, где сегодня возвышается мусульманская святыня «Купол скалы». Именно поэтому ни один истинно верующий иудей не может взойти на Храмовую гору, так как это означало бы попрание хранящихся в ней священных предметов.

Итак, с падением Иерусалима Иудея прекратила свое существование как государство. Для евреев начался многовековой период рассеяния, в течение которого им выпало пережить немало унижений, трагических испытаний и катастроф, но и проявить силу духа и преданность национально-религиозной идее. Рассеянные по всему свету евреи не утратили духовной связи с Иерусалимом. Вознося молитвы Всевышнему, они повторяли слова знаменитого псалма: «Если я забуду тебя, Иерусалим, — забудь меня десница моя; прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего».[59] Молитвы в большие праздники — пасхальный седер, новогодняя трапеза, Судный день — до сих пор заканчиваются в некоторых общинах словами: «На будущий год в Иерусалиме!».

Иерусалиму же была предопределена необыкновенно насыщенная историческая судьба, но многие века она была связана с другими народами и их богами.

Глава II

Элия Капитолина

«Падет пред Римом гордый град!

Орел взлетит на верх Сиона

И устремит свой алчный взгляд

На пепел царства Соломона».

Хотя Иерусалим был разрушен, но жизнь в городе не прекратилась, и в немалой степени этому способствовали сами завоеватели. На протяжении нескольких десятилетий центром городской жизнедеятельности являлся гарнизонный лагерь Х римского легиона, располагавшийся, по общему убеждению ученых, в границах нынешнего армянского квартала Старого города. Лагерь, видимо, состоял из деревянных и палаточных сооружений, так как следов более фундаментальных построек обнаружить не удалось.

Зато среди археологических находок много осколков керамики, на которых сохранились фрагменты инициалов Х легиона — Leg. X F (Legio X Fretensis) — и его эмблем — дикого вепря и морских галер. Это остатки той деятельности, которой легионеры занимались в мирное время: они были умелыми производителями таких строительных материалов, как керамическая плитка, кирпичи, керамические трубы. Римские воины принимали участие в строительстве городского водопровода, и имена некоторых из них, высеченные на сифонных камнях акведука, дошли до наших дней. Поистине, рационализм римлян не может не восхищать: воины-завоеватели, выполнив свою основную функцию, организовывались в «строительные бригады» для созидательных целей во имя величия империи.

Население города немного увеличилось во время правления императора Септимия Севера (193–211 гг.), когда солдатам легиона было разрешено жениться и обзаводиться семьями. К тому же еще при Тите в Иерусалиме и его окрестностях стали селиться отставные римские легионеры. Присутствие римского гарнизона привлекало в город купцов и торговцев из Сирии и других восточных частей империи. Солдатам требовалось продовольствие и другие товары, а торговцы в свою очередь обустраивали и приспосабливали город к своим нуждам. Х легион оставался в Иерусалиме до 289 г., когда в соответствии с реорганизацией, проводившейся императором Диоклетианом, он был переведен в Эйлат.

В первые десятилетия после падения Иерусалима в городе, видимо, все же оставалась небольшая еврейская община, несмотря на суровые запреты центральных властей. Она селилась в наименее разрушенной части Верхнего города, именуемой сегодня горой Сион, где, по описаниям христианского историка IV в. Епифания, уцелели жилые дома и даже семь синагог, больше походивших на монашеские кельи.[60]

О жизни и обычаях ранней христианской общины в Иерусалиме надежных сведений очень немного, а археологических свидетельств практически нет никаких. Считается, что иерусалимские христиане, вернувшиеся из города Пелла в Заиорданье, куда они бежали во время Иудейской войны, нашли пристанище также на горе Сион. По рассказам раннехристианских историков, они собирались в одном из уцелевших домов, который позднее новозаветная традиция связала с эпизодами явления воскресшего Иисуса своим ученикам и сошествия Святого Духа в день Пятидесятницы.

Раннехристианские предания в Иерусалиме черпали свои сюжеты в еврейских. Легенду о том, что первый человек Адам был похоронен на горе Мориа, где затем Соломон построил храм, иерусалимские христиане переиначили на свой лад, и уже в III в. они утверждали, что Адам покоится под Голгофой, что в переводе с арамейского дословно значит «череп». Кровь распятого Иисуса стекала по трещине в скале и, попадая на череп Адама, «омывала» его грех, а вместе с ним и грехи всех людей. Мистическое совмещение библейского первочеловека и галилейского раввина отражало веру молодой общины в то, что Иисус был новым Адамом, положившим начало обновленному человечеству. Вот почему в современном храме Гроба Господня под часовней Голгофы располагается часовня Адама. В ней трещина в скальной породе, для пущей достоверности помазанная красной краской, демонстрируется как подтверждение раннехристианской легенды.

Более полувека после разрушения в 70 г. Иерусалим находился в состоянии заброшенности и запустения. Люди стали забывать имя некогда прекраснейшего из городов Востока. В исторических хрониках сохранился рассказ об одном христианском мученике в Египте, назвавшем своим родным городом Иерусалим. Судья, никогда не слышавший о существовании такого города, распорядился подвергнуть его пыткам, чтобы выяснить правду[61]

Но вот весной 130 г. через Иерусалим на пути в Египет проследовал император Адриан. Этому деятельному и просвещенному правителю досталась от его предшественников огромная империя от Британии, Галлии и Испании на западе до Парфянского царства на востоке. Половину времени своего правления он провел в пути, объезжая эти необъятные владения и демонстрируя своим физическим присутствием вездесущность и всеведение Рима. Особенно его увлекала идея консолидации всех народов империи в единую культурную общность, и воплощением ее должны были стать новые римские города, храмы, дороги, сооружавшиеся в самых отдаленных уголках. Прибыв в Иудею, он решил одарить ее жителей новым городом, который будет возведен на руинах Иерусалима вместо убогого гарнизонного поселения. Два самых священных римских имени должны были соединиться в названии нового города. В честь самого императора, полное родовое имя которого было Публий Элий Адриан, и в честь капитолийских богов Рима, которые должны были стать покровителями города. Так город был назван Элия Капитолина.

Историки расходятся во мнениях относительно действительной подоплеки решения императора: одни считают, что оно носило антиеврейскую направленность и служило целям искоренения варварского, с точки зрения римлян, культа Яхве. Другие полагают, что Адриан руководствовался исключительно соображениями модернизации далекой, разоренной войной провинции, до которой он стремился донести умиротворяющие плоды римской цивилизации.[62] Похоже, просвещенный император искренне был уверен, что Рим оказывает большое благодеяние «отсталым» народам, приобщая их к своему «прогрессивному» образу жизни, — заблуждение, свойственное всем правителям великих империй. В своем унификаторском рвении Адриан издал указ, запрещавший широко распространенную на Востоке практику обрезания, а также наложил запрет на изучение Торы и другие проявления еврейской духовной жизни.

Евреи, ожидавшие от либерально настроенного императора разрешения восстановить свое отечество, были жестоко разочарованы. У них окончательно отбирали «град Божий», олицетворявший собою духовную суть народа, а это было равносильно разрушению мира, наступлению эпохи всеобщего хаоса и распада. Императорские эдикты ставили всю систему иудейского вероисповедания вне закона. Иудея, собрав последние силы, вновь поднялась на войну с римлянами, вознамерившимися лишить народ самого смысла его существования.