Светлана. Культурная история имени - Елена Владимировна Душечкина Страница 15

class="p1">В 1922–1923 годах с семнадцатилетней Светланой Зиверт, одной из первых красавиц русской колонии Берлина, был обручен Владимир Набоков. По воспоминаниям Зинаиды Шаховской, это была «высокая хорошенькая девушка, с большими черными глазами, как-то по-особенному сияющими, с темными волосами, с смуглой золотистой кожей. От нее исходили радость и теплота». «Светлана и ее семья, — утверждал впоследствии писатель, — связаны в моей памяти с величайшим испытанным мною счастьем, которое я едва ли испытаю впредь» [цит. по: 371, 17]. В мае 1923 года по инициативе родителей Светланы помолвка была расторгнута. Как поведала много лет спустя сестра Набокова Елена Владимировна Сикорская, Светланины «родители решили, что за такого голоштанника нечего выходить замуж» [131, 188]. Светлана Зиверт, став госпожой Андро де Ланжерон, прожила долгую и, как говорят, не очень счастливую жизнь.

Именно этой Светлане посвящены многие стихи Набокова-Сирина, вошедшие в его первый зрелый поэтический сборник «Гроздь»[42]. В них, как естественная параллель к имени возлюбленной, которую он называл Свет[43], заметно превалирует мотив света: «О светлый голос, чуть печальный…»; «О любовь, ты светла и крылата»; «Ее душа, как свет необычайный, / Как белый блеск за дивными дверьми, / Меня влечет. Войди, художник тайный, / И кисть возьми» [207, 72, 74, 71].

Происходившая из балтийских немцев семья Зивертов до революции жила в Петербурге, где в 1905 году и родилась Светлана. Ее отец Роман Александрович Зиверт был крупным горным инженером-путейцем, строителем мостов и портовых сооружений. Мать Клавдия Евгеньевна (урожденная Калашникова) происходила из русского купеческого рода, и дочь их несомненно была крещена в православие. По сведениям, недавно полученным мною от двоюродной племянницы В. В. Набокова Марины Викторовны Ледковской, крестильным именем Светланы Зиверт было Фотиния[44].

Количество Светлан мало-помалу начинает расти. В 1911 году в Петербурге родилась будущая поэтесса и переводчица каракалпакского и киргизского эпоса Светлана Александровна Сомова. Стали рождаться дочери Светланы и в русских семьях, живущих за границей. В 1911 году в Женеве у будущего известного лингвиста Сергея Иосифовича Карцевского, высланного из России за участие в революционном движении, родилась дочь, которую назвали Светланой. В документах 1924 года Светлана Карцевская пишет о себе как о православной, но какое имя она получила при крещении, неизвестно. Ее младший брат Игорь (1921 г. рожд.) в частной беседе однажды признался, что у его сестры было какое-то другое имя, хотя в семье ее звали только Светланой[45].

Советского историка, академика АН СССР Милицу Васильевну Нечкину (1901 г. рожд.) родители тоже намеревались назвать Светланой. «Но выяснилось, что такого имени нет в святцах, — рассказывала в интервью по радио „Свобода“ исследователь жизни Нечкиной Е. Курапова. — А по тем временам это, конечно, было неприемлемо для священника. И тогда, как позже вспоминала Милица Васильевна, отец стал искать нечто похожее на имя Светлана и нашел имя Милица» [382]. Однако чем же Милица показалась отцу Нечкиной похожей на Светлану? Я полагаю, что это южнославянское имя привлекло его в первую очередь тем, что в царствующем доме Романовых была великая княгиня Милица Черногорская, а также определенной эмоциональной близостью семантики двух имен, которую мы сейчас совсем не ощущаем: Светлана — светлая, тогда как Милица — милая.

Светланой звали и одну из дочерей известного режиссера и театрального деятеля Г. И. (Жоржа) Питоева, который с женой Людмилой, талантливой актрисой, в 1914 году переехал из России сначала в Швейцарию, а затем, в 1922 году, в Париж. «У Питоевых была целая ватага детей», преимущественно — дочерей, которых звали «нормальными» русскими православными именами Варвара, Людмила, Саша, Нюша и т. д. [185, 415]. Как в этот ряд «затесалась» Светлана, не вполне ясно.

Имя Светлана носила правнучка национального героя Черногории Ивана Милианова, дочь последней жены знаменитого американского архитектора Фрэнка Райта, Ольги. Детство и юность Ольга провела в Грузии, где вышла замуж и в 1916 году родила свою первую дочь, которую, «из любви к романтическим балладам Жуковского», она назвала Светланой [283, 373].

В 1923 году в Париже дочь Светлана родилась у графика, режиссера и художника-аниматора А. А. Алексеева и актрисы театра Жоржа Питоева А. А. Гриневской, которые в 1920 году эмигрировали во Францию. В 1925 году эмигрантская возлюбленная Константина Бальмонта Дагмар Шаховская родила ему дочь, которая также была названа Светланой [см.: 242, 154].

К какой-то Светлане в стихотворении «Одному ребенку», написанном в 1932 году, обращается живший тогда в Эстонии Игорь Северянин:

О, светлая моя Светлана,

Дитя с недетскою душой,

Вообрази: в лесу поляна,

Луна и лес большой, большой…

Современный знаток жизни и творчества Игоря Северянина Д. С. Прокофьев предположил, что это стихотворение адресовано вовсе не девушке, а совсем юному в те годы поэту, самому молодому члену Юрьевского цеха поэтов Юрию Дмитриевичу Шумакову [см.: 140, 275], которого в русских литературных кругах Эстонии якобы называли Светланой и считали ребенком, о чем свидетельствует окончание этого стихотворения:

Мне жизни не снести несносной,

Мешающей мне жить шутя:

Ты знаешь… Не совсем я взрослый,

А ты… ты не совсем дитя! [290, 472].

Косвенным подтверждением этой точки зрения может послужить другое стихотворение Игоря Северянина того же времени, также посвященное Ю. Д. Шумакову, где с образом героини знаменитой баллады связывается вся эпоха начала XIX века — как эпоха Жуковского:

Жрец любимый Аполлона,

Маг с возвышенным челом,

Здесь слагал во время оно

Элегический псалом[46].

Но прошла пора Светланы,

Кринолинов и плащей,

Поразвеялись туманы

Оссиановых ночей [291, 435][47].

Русские эмигранты первого поколения охотно называли Светланами своих дочерей. Получила это имя родившаяся в 1938 году дочь Николая Макшеева, выпускника I Кадетского корпуса, участника Первой мировой войны, а во время Гражданской войны — белогвардейского офицера. 14 июня 1941 года жившая в эстонском городе Йыхви семья Макшеевых (в том числе и малолетняя Светлана) была выслана в Сибирь; там в 1942 году девочка погибла. Скорее всего, родители назвали ее Светланой, считая это имя исконно русским, поскольку брат ее (ныне живущий в Томске поэт) был назван древнерусским именем Вадим[48].

Чаще всего первые носительницы имени Светлана и Светланы, рожденные в эмиграции, бывали крещены каким-либо традиционным церковным именем (причем не обязательно Фотинией или Фотиной). Так, например, автора воспоминаний о М. А. Волошине Ф. Ф. Синицыну, родившуюся в 1920 году в Коктебеле в доме ее деда-священника, крестили Фаиной (что означает «блистающая, светлая»), в то время как «в школе и