Франция. 300 жалоб на Париж - Ксения Буржская Страница 16

Еще есть правило — хранить бумажки. Великая французская бюрократия велит вам не выбрасывать ни один документ. Говорят, у французов за всю жизнь накапливаются стенные шкафы бумаг на любой случай, которые могут потребовать предъявить в неожиданный момент. Типа «покажите письмо, которым мы вызывали вас в префектуру 5 лет назад, чтобы мы убедились, что мы вас вообще вызывали». Или: «пришлите уже просроченное три месяца назад уведомление о том, что вы сдали права на обмен, чтобы мы выслали вам новое уведомление, потому что права мы потеряли». Короче, мысль ясна. Так вот мы пока что накопили всего лишь большую коробку с горкой, но сдвинуть с места ее уже не можем. Поэтому мы завели специальную лесенку, как люди, у которых есть библиотека, а на верхних стеллажах энциклопедии.

Какие времена, такие и энциклопедии.

Глава шестнадцатая

Достопримечательности в городе ничего

Лайфхак для мэра: если у вас в городе нет зоопарка, денег и животных или вы, например, считаете, что зоопарк — это плохо, то вот вам марсельский кейс.

В зоологическом саду Марселя под названием Funny Zoo вы найдете редкое собрание кислотных пластиковых животных В КЛЕТКАХ. Скажите, вот зачем запихивать статуи в клетки? Чтобы что? Вот если бы по ним можно было хотя бы карабкаться. Или рассматривать вблизи. Или фоткаться на фоне. Но нет. «Это больше, чем жизнь», — сообщается на сайте зоопарка. Да что вы говорите!

Однако перенесемся в 1854 год. Зоопарк на горе Longchamp занимал 5 га, в нем обитали около 2000 птиц 1250 видов рептилий, и еще 200 разных млекопитающих. В водоемах перед самим дворцом Лонгшамп плавали утки и стояли по колено в воде фламинго. Короче, с 1856 до (аж) 1987 года в зоопарке кого только не было: слон, жираф, олени и антилопы, страус, тапир, лев, тигр и леопард, бурый и белый медведи, серый волк, лемуры, гориллы, дельфин, крокодилы и даже один гиппопотам.

Все они постепенно умерли (а финансирование было приостановлено) и обогатили собой довольно бедный зоологический музей, который сегодня делит дворец с посредственными картинами эпохи Возрождения.

Более печальную историю выдумать сложно. И если призрак здесь когда-то жил, то он покинул этот дом. Покинул.

Но продолжим нашу экскурсию. Вам, любителям животных и людей, могут быть интересны также французские мобильные бордели. Если вы путешествуете на машине, но вы наверняка их видели: тут и там стоят на вечном приколе фургоны типа российских маршруток и старые «дома на колесах». Окна всегда занавешены сеточками или тряпочками, а внутри может не быть даже руля и прочей автомобильной начинки: по сути это просто железный коробок с большой кроватью: передвижные комнаты любви.

Сначала я думала, что это просто брошенные машины — во Франции каждый водитель должен сдать свое старое авто на утилизацию, это стоит от 100 евро плюс еще 100 евро эвакуатору, чтобы отвезти на «кладбище машин», поэтому проще всего машину бросить — через какое-то время ее заберут. Пока не обнаружила в такой машине жизнь.

Я шла выносить бутылки в «бутылочную» помойку после вечеринки, а «жизнь» сидела на водительском сиденьи в одном лифчике с пайетками и откровенно скучала. Я постучала в стекло и показала жестом, что мне нужно прикурить. Афрофранцуженка с ярко-красными губами улыбнулась, и протянула мне зажигалку, отмотав до пупка свое окно.

— Скучаете? — спросила я.

— Рано еще, — пожала плечами она.

Пришла на свое рабочее место, видимо, приготовилась и ждет. За ее спиной — широкое ложе, на котором валяется сумочка, бутылка с водой и трубка для курения. Джентльменский набор. В кабине мерцает тусклый романтический свет: не понимаю, откуда в машинах берется электричество, но в соседнем «доме на колесах» есть даже плитка и чайник. Никакие провода к машинам не ведут, о том, что машину когда-то можно было завести, напоминают лишь ржавые палки коробок передач. Наверное, под каждой кроватью есть еще генератор. Открытая дверь мобильного борделя означает «свободна», закрытая — «занята».

Откуда клиенты узнают о месте нахождения фургонов и времени работы проституток, я не знаю. Хотя, может быть, есть сайт. Или даже газета с объявлениями. Не зря ведь на одном из фургонов красуется крупная наклейка PRESSE — как бы намекает о наличии чего-то общего у двух древнейших профессий.

В нашем доме-музее много буржуа, но на фургоны никто не жалуется. Вообще, проституция как таковая во Франции не запрещена. Запрещены публичные дома и сутенерство, приставание на улице к потенциальным клиентам и проституция несовершеннолетних. Легальная проститутка же должна быть невидимой, незаметной, не бросающейся в глаза. Сексработниц на улице иногда ловит полиция, то только для того, чтобы выписать им очередной штраф. Кроме штрафов проститутки платят еще сутенеру, за рекламу и аренду «рабочего места», а также (что совершенно немыслимо для нас) налоги государству, а это значит, что налоговой инспекции известно, сколько они зарабатывают и чем занимаются.

Французская мобильная проституция появилась во время Первой мировой войны: тогда к воинским частям были прикреплены мобильные бордели — для поддержания боевого духа солдат.

Это были грузовые прицепы, и солдаты называли их la boîte à bonbons — «коробка с конфетами». Когда в 1940 году Франция попала под немецкую оккупацию, многие из передвижных борделей перешли в пользование Вермахта.

В колониальных французских войсках они сохранялись на протяжении десятилетий. Во время Индокитайской войны (1946–1954) в Сайгоне существовали целые парковки для трейлеров с проститутками. Они назывались «парками буйволов».

Сегодня такие парки не редкость для крупных французских городов.

Не знаю, каков объем этого рынка, но теперь, проходя мимо белых фургонов или стареньких трейлеров, я каждый раз думаю, что вечером там кипит работа, где честные налогоплательщицы дарят кому-то любовь.

Глава семнадцатая

Выборы, выборы, кандидаты

Пока я жила во Франции, в ней незаметно сменилась власть, и президентом стал Макрон. Избирательного права у нас не было, но мы с упоением следили за ходом политической борьбы, а также читали — книгу признаний Валери Триервейлер, бывшей жены Олланда, в которой очень много откровенной личной жизни президента и его оппонентов, и биографию президента нового: история влюбленного в учительницу упорного ученика, который пообещал ей во что бы то ни стало добиться всего и жениться, достойна экранизации или романа. Очень французская история для арт-хауса. Сами французы, правда, в историю не верят — хоть она и помогла Макрону снискать любовь и занять высший пост в