Милослав Стингл - Очарованные Гавайи Страница 17

Белые люди не оправдали тех ожиданий, которые островитяне связывали с их приходом: Ведь полинезийцы были убеждены, что возвращение Лоно принесет высокие урожаи на полях и для них наступит «золотой век». Однако произошло невероятное: моряки буквально объедали своих хозяев, правда, по приказу Кука они платили за продукты железом, но это был весьма неэквивалентный обмен. Сначала гавайцы думали, что Лоно и его люди пришли на острова, чтобы накормить островитян, но постепенно полностью изменили свое представление о белых чужеземцах. Они решили, что европейцы приплыли к ним потому, что в их заморской стране, великой Британии, царит голод. 12 февраля 1779 года один моряк, по имени Уотмэн, умер, и его похоронили на берегу залива Кеалакекуа. Эта естественная кончина убила у островитян веру в бессмертие белых богов. Поэтому, несмотря на то что правитель Большого острова продолжал оказывать белокурому Лоно и его людям почтение и проявлял дружеские чувства, все, кто жил у залива Кеалакекуа, облегченно вздохнули, когда Кук объявил, что корабли отремонтированы и он собирается покинуть острова.

Островитяне с удовольствием устроили для капитана и его офицеров «прощальный вечер». И снова (они решили, что это уже в последний раз) гавайцы отдали морякам своих жен и свои продукты. Затем так же радостно, как и несколько недель назад, когда встречали бога Лоно, островитяне проводили из своего залива светловолосого чужеземца.

Однако британским морякам суждено было расстаться с гавайцами лишь на короткое время. Стоило парусникам выйти в открытое море, как Дж. Кук обнаружил, что одна из мачт его корабля требует немедленного ремонта. Кроме того, морские ветры не благоприятствовали плаванию. Правда, сначала Кук хотел выбрать для остановки другое, более безопасное место, но не прошло и недели, как оба парусника вновь появились в заливе Кеалакекуа. На этот раз никто не встречал белокурого Лоно и его людей. Гавайцы не вышли к ним навстречу на своих лодках. Ни дети, ни женщины не бросились в воду, чтобы, первыми добраться до плавучих «святилищ». Берега Кеалакекуа обезлюдели, а жрецы наложили на воды залива, где бросили якоря корабли белых людей, строгое табу.

Через некоторое время контакты частично восстановились, но это было уже совсем не то, что во время первого посещения Кеалакекуа. Островитяне прекратили товарообмен с англичанами, предпочитая обворовывать чужеземцев, особенно интересуясь железными предметами. Дело дошло до того, что они похитили вельбот, привязанный к корме «Дискавери», причем гавайцам потребовался не сам вельбот – лодок у них было достаточно, – а забитые в нем гвозди.

Кража вельбота переполнила чашу терпения Дж. Кука, хотя, по правде говоря, именно его Куку и не хватало. Великий мореплаватель, уставший за восемь лет бесконечных морских путешествий, все чаще терял выдержку. На этот раз он в гневе решил, что, пора принимать радикальные меры, тем более что накануне островитяне украли еще одну шлюпку, долото и большие клещи. Карательная экспедиция, направленная на берег, чтобы наказать преступников, вернулась ни с чем – моряков самих чуть было не избили. Поэтому Дж. Кук новой вылазкой белых руководил сам. Кук планировал операцию большого размаха: несколько вельботов заблокировали залив Кеалакекуа, после чего Кук с двумя офицерами и двадцатью матросами появился в деревне, где жил правитель Большого острова Каланиоупуу, чтобы захватить его в качестве заложника и доставить на «Резолюшн». Пленного владыку капитан собирался отдать гавайцам лишь после того, как островитянами будет возвращено все украденное.

Каланиоупуу, который во время появления Кука преспокойно спал, не воспротивился вежливому приглашению перебраться на корабль. Однако в деревне захват правителя вызвал сильное волнение. Одна из жен правителя, старая Канеикапалеи, загородила дорогу и стала убеждать мужа не слушаться указаний белого чужеземца. К ней присоединились два телохранителя, настойчиво повторявшие эту просьбу. Со всех сторон к Куку стали подступать островитяне.

От учтивого отношения к белокурому богу не осталось и следа. Уже никто не падал перед ним ниц и не прятал в пыли лицо. На бога кричали, а один из знатных гавайцев даже стал угрожать ему ножом! Потерявший самообладание Кук выстрелил в гавайца в упор. Шрапнель, которой было заряжено оружие капитана, лишь пробила рогожу, но островитянину она не причинила вреда. С этого момента гавайцы утратили всякую веру в сверхъестественную силу белокурого Лоно.

На берегу залива Кеалакекуа началась настоящая свалка. Толпа островитян бросилась на чужеземцев, и моряки в панике стали отходить в глубь залива по направлению к ожидавшим их шлюпкам. Кук снова выстрелил и на этот раз убил гавайца. В ответ один островитянин ударил мореплавателя ножом в спину. Джеймс Кук покачнулся и со стоном упал. Гавайцы не поверили своим ушам: белый бог, а страдает как обыкновенный человек! Тогда они закричали:

– Это не бог, это не Лоно, это человек! Это человек!

Человек не бог, и его можно убить, поэтому островитяне стали добивать Кука. Он приподнялся и снова упал в прибрежные воды залива Кеалакекуа, захлебнувшись в водах океана, которые он столько раз пересекал и знал лучше любого другого мореплавателя.

Белые люди потерпели поражение, а их вождь – белокурый бог Лоно – погиб на одном из самых прекрасных островов, открытых им в Тихом океане. Судя по некоторым рассказам, тело его разорвали на мельчайшие кусочки и растащили.

Кости Кука сначала поместили в близлежащее святилище, посвященное богу Лоно, а затем разделили между верховными вождями и жрецами в качестве очень ценных, обладающих сверхъестественной силой реликвий. Часть черепа и часть правой руки, а также оружие Кука островитяне позже вернули новому начальнику экспедиции капитану Клерку. На следующий день английские моряки спустили их в воды залива Кеалакекуа.

СХВАТКА С АКУЛОЙ

От берегов залива Кеалакекуа, из земли Кона – «Страны богов», я направился в последнюю из шести областей Большого острова – в землю Кохала, в «Страну королей».

Путь от залива Кеалакекуа, где погиб Кук, в Кохалу не близок. Сначала дорога вела в глубь острова, в Камуэлу, Напоминающую городки Новой Англии середины прошлого столетия. Затем начался трудный, переход через горы к самой северной оконечности Большого острова – четвертой вершине, гавайского ромба, к мысу Уполу. Я вспоминаю эти места по многим причинам, но прежде всего потому, что здесь находятся развалины еще одного гавайского святилища, которое якобы построил самый известный реформатор хеиау – жрец Паао.

Неподалеку от древнего святилища на мысе Уполу мне пришлось стать свидетелем зрелища, которое вряд ли когда-нибудь еще увижу. Эта часть Большого острова, расположенная вокруг северного мыса, до сих пор в какой-то мере остается землей гавайцев, которые все еще живут не только за счет земли, но, также и океана. В его щедрых и ласковых волнах рыбаков с незапамятных времен подстерегала страшная опасность – акулы, сотни акул. Неизвестно почему они облюбовали именно эти места. Много леденящих кровь историй связано с этими морскими убийцами. Хотя, разумеется, орудуют они не только в Кохале, но и вдоль берегов всего архипелага, даже около столичных пляжей. Вот как, например, описывал встречу с акулой местный коммерсант Уильям Янг:

«Вскоре после того как я открыл торговлю в Гонолулу, из Коко-Хеда пришло сообщение, что пропал белый человек... Дня через два несколько аборигенов, разбившие лагерь у въезда в порт, закричали:

– Поймать акула, большой акула, мужская нога в теле!

Герб, Джек и я провели многие часы в воде, разыскивая пропавшего рыбака или хотя бы его тело...

– Вот и твой рыбак, – пробурчал Джек, – а ведь кое-кто утверждал, что акулы не нападают на людей...

– Они могут ошибаться, – возразил я. – Сейчас мы узнаем правду. Бежим скорее...

Мы бросились к толпе, окружившей мертвую акулу. Она лежала со вспоротым брюхом, из которого торчала мужская нога в ботинке...»

Многие гавайцы погибли в пасти у этих страшных созданий, поэтому местные жители, особенно рыбаки Уполу, люто ненавидят акул. Время от времени они отправляются на охоту за ними.

Мне повезло. Я стоял на мысе Уполу и, вглядываясь в голубой океан, наблюдал, как вдали, у самого горизонта, разыгрывалась настоящая драма. Рыбаки забросили в воду крюк с куском недавно пойманной рыбины и на эту приманку собирались поймать ненавистную акулу.

Расчет оказался верным. Вскоре рядом с лодками рыбаков – а в этой карательной экспедиции приняло участие несколько лодок – море стало пениться, а затем показались острые плавники, выступившие над невысокими гребешками волн. Лакомый кусок, видимо, привлек не одного, а сразу нескольких морских хищников, которые устроили из-за него под водой настоящую драку. Море кипело, словно в этом месте на дне началось извержение небольшого вулкана.