Алексей Никишенков - История британской социальной антропологии Страница 18

Формально Тайлор обучался лишь в квакерской школе в Тоттенхэме, принадлежность к квакерской конфессии препятствовала его поступлению в университет, но он очень много занимался самообразованием. После возвращения из американского путешествия Тайлор проштудировал труды Дж. Причарда, М. Мюллера и какое-то время был сильно увлечен диффузионистскими построениями британских этнологов и немецкой традицией в сравнительной лингвистике и мифологии. Он изучал древние и новые языки (санскрит и даже русский и фиджийский). Но ко времени выхода в свет в 1865 г. его второй книги «Исследования ранней истории человечества и развития цивилизации»[238] Тайлор определился в своих теоретических взглядах, которые в общих чертах сохранялись до конца его жизни. Это видно из уверенно сформулированных в заключении этой книги общих положений: 1) все человечество представляет собой единство в физическом и психическом отношениях; 2) магистральная линия истории человечества представляет собой прогрессивное развитие, отдельные случаи культурного регресса – это не правило, а исключение; 3) диффузионистские объяснения сходства и отличия в различных культурах, опирающиеся на принцип гетерогенности формирования последних, несостоятельны, так как «мировая цивилизация происходит из одного прародительского корня»; 4) современные «дикие племена» – это среда, отражающая наиболее ранние ступени истории человечества, наблюдения жизни этих племен предоставляют гораздо более надежный источник для изучения далекого прошлого, чем «чисто теоретические рассуждения»; 5) в мышлении «дикарей» объективное и субъективное не дифференцировано, и поэтому истоки многих позднейших представлений надо выводить из этого состояния мысли[239]. В этой книге Тайлор окончательно утвердился в мысли, что задача новой науки – познавательное движение «через исторические детали к великим законам Человеческого Развития»[240].

Представленные постулаты сами по себе, как уже отмечалось, не были оригинальными. Как справедливо отмечает А. Купер, тайлоровская «теория технологического прогресса была взята у Лёббока, его суждения о языке и мифологии (помимо некоторых отличий) – у Мюллера. Его теория развития религии в значительной степени заимствована у Конта, а его “анимизм” с трудом можно отличить от контовского “фетишизма”. Даже его идеи о жертвоприношении в значительной степени заимствованы у немецкого исследователя Библии Вельхаузена»[241]. Тем не менее Купер признает правоту суждения коллеги Тайлора Эндрю Лэнга, который утверждал, что «его заслугой является терпеливый, проницательный, хорошо “документированный” и, наконец, убедительный метод изложения», иными словами, особый дар синтезатора различных идей[242].

Основной и наиболее известный труд Тайлора «Первобытная культура»[243], опубликованный в 1871 г., представляет собой раз витие положений предыдущего сочинения, а в общетеоретическом плане лишь подтверждает вышеприведенные постулаты. Этот труд интересен для историка социальной антропологии тем, что в нем представлены широко известные методы Тайлора – «сравнительный метод» и «метод пережитков». Суждения Купера и Лэнга о теоретическом наследии Тайлора можно в полной мере отнести и к этим методам. К тому времени, когда они были им впервые сформулированы, они давно стали общим местом в разных науках.

Онтологическим основанием методов Тайлора выступает его убеждение, что социальная антропология должна стать по всем параметрам наукой подлинной, т. е. аналогичной таким естественным наукам, как физика, химия, биология и т. п., которые ориентированы на открытие законов. В рассматриваемое время открытия Дарвина в биологии сделали именно эту науку наиболее привлекательным образцом научности. Не случайно основная единица научного анализа в антропологии Тайлора – явление культуры (обычай, артефакт, социальный институт) – мыслилась им как прямой аналог биологического вида. «Для этнографа, – пишет он, – лук и стрелы составляют вид, так же, как и обычай сплющивания детских черепов или обычай счета десятками»[244]. Это, в высшей степени уязвимое, допущение у многих еще при жизни Тайлора и в особенности после его смерти вызывало сомнения и критику. Тем не менее оно для него казалось весьма важным, так как не только «сближало» его науку с естествознанием, но и позволяло преодолевать существенные методологические трудности в изучении первобытной культуры. Этот объект познания не имеет исторических документов, и поэтому конкретно-исторические связи в его развитии представляются недоступными для изучения. Все, чем располагали антропологи, – это отрывочные свидетельства о тех или иных обычаях «дикарей». Объект был аморфным, и единственное, что его делало целостностью, – это набор общих черт в явлениях культуры. Вот почему Тайлор так уверенно заявляет: «Весь мир есть одна страна», «все дикие племена похожи друг на друга», а «первым шагом при изучении культуры должно быть расчленение ее на составные части»[245].

Подтверждением научной обоснованности такого подхода для Тайлора и его последователей были, конечно же, суждения великого Дарвина, который, имея в виду затруднения с получением необходимого материала, допускал сравнительный анализ видов из параллельных линий эволюции[246]. Что касается метода пережитков, то само понятие «пережиток» (survival) и связанные с ним аналитические процедуры широко применялись в геологии, археологии, лингвистике, правоведении, фольклористике и других науках.

Формулируя свои методы, Тайлор фактически предложил в качестве исследовательского приема не систему познавательных процедур и логических средств анализа (метод в строгом смысле слова), а априорные теоретические тезисы (гипотезы). Согласно методу пережитков, культурные явления (обычаи, верования, предметы и т. п.) имеют свойство с течением времени терять свое былое значение и сохраняться по инерции в виде анахронизмов, никак не связанных с окружающей действительностью[247]. Не вдаваясь в разбор истинности или ложности этого утверждения, необходимо отметить, что рассмотренное как средство познания, оно является лишь указанием на некую, никак не определенную Тайлором, возможность обнаружить в современном явлении отзвук каких-то далеких времен. Методом в строгом смысле этого слова это назвать нельзя, не говоря уже о том, что любое социальное явление, с одной стороны, хранит в себе отпечаток своей истории, а с другой – любое, даже самое архаичное, явление, существуя, всегда имеет какое-то значение в общественной жизни.

По мнению Дж. Стокинга, значение для истории антропологии предложенных Тайлором методов заключается в том, что он придал им особый статус универсальных познавательных приемов. Категория «пережиток» позволяла «объединять причинно-следственные процессы настоящего с причинно-следственными процессами прошлого»[248] в единую систему эволюции общечеловеческой культуры. В этом контексте особую роль в труде «Первобытная культура» играет европейское крестьянство (пережитки фиксируются главным образом в его среде), выступающее соединительным мостом между дикарями и цивилизованным обществом.

Сравнительный метод в трактовке Тайлора – это, в инструментально-эвристическом плане, несложный прием выявления общих черт в культурных элементах всех времен и народов с целью сгруппировать их по эволюционным стадиям и приблизиться, таким образом, к выявлению законов эволюции. Здесь нет сколько-нибудь серьезного обоснования этой процедуры, вместо нее – убежденность автора.

Надо сказать, Тайлор, скорее всего, осознавал операциональное несовершенство своих методов в том виде, в котором он их ис пользовал в «Первобытной культуре» и более ранних работах. Через 18 лет после выхода в свет этого труда он предпринял попытку поставить свои методы на более серьезное основание, связанное с применением статистико-математических приемов. В ноябре 1888 г. он сделал доклад на заседании Антропологического института Великобритании и Ирландии под названием «О методе изучения развития институтов. Применительно к законам брака и происхождения»[249]. В этом докладе Тайлор проявил свою приверженность контовско-спенсеровскому идеалу науки, задачей которой является открытие естественных законов с опорой на математические процедуры. Он ссылался на авторитет немецкого этнолога Адольфа Бастиана, утверждавшего, что «будущее антропологии – в статистических исследованиях»[250]. Есть основание полагать, что при подготовке доклада Тайлор опирался на труды Фрэнсиса Гэлтона по статистике, который, кстати, председательствовал на заседании, так как был в это время президентом Антропологического института.