Аркадий Казанский - Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I Страница 18

Почему я даю два истолкования выражения: (tra feltro e feltro)? Это выражение точно переведено не было. Поэту нужно было одним выражением дать два образа, используя понятие охвата, обволакивания. Суть выражения у него изложена чётко: – «От… до», а для того, чтобы обозначить зарю и океан, он применяет образ войлока. В одном случае заря, как войлок обволакивает небо, в другом – океан, как войлок обволакивает землю.

Третий вопрос: – «Из какого места, в какую сторону, и в какую страну отправился поэт, ведомый Геркулесом – Вергилием?».

Принимая исходный пункт бегства Данте – Флоренцию, попавшую под удары испано – неаполитанских войск во время войны за Австрийское наследство, вижу, что Данте, с отступающими войсками бежит на Восток, путём, обратным пути бегства Энея – в сторону Трои. Проводя путь Данте по кратчайшему расстоянию из Флоренции на Восток, дохожу до берега Адриатического моря, в район города Римини, где он встречает Вергилия, который хорошо знает путь в Трою.

Куда бежать дальше? В XVIII веке, всю Малую Азию, Пелопоннес и Балканы занимало самое могущественное государство того времени – Великая Османская мусульманская империя – Блистательная Порта. Возможно ли было для поэта, направить путь в ту сторону?

Да, безусловно, возможно, если учесть главный принцип политики: – «Враг моего врага – мой друг». Главным врагом Османской Империи в то время были реформаторские страны Европы, во главе с Францией. Путём сложных переговоров, с участием своего проводника Геркулеса – Вергилия, Данте, как враг Франции, получил высочайшее разрешение великого визиря или самого султана на временное пребывание в пределах территории Блистательной Порты, для транзитного проезда через неё.

Я бывал в Римини, на побережье Адриатического моря, где посетил главный местный собор – могилу знаменитого византийского философа, называемого Близнецом. И если Данте из XIII века никак не мог знать его, то поэт XVIII века прекрасно знает о его существовании.

Из академической статьи:

Георгий Гемист (в переводе Близнец) Плифон Малатест (ок. 1360 года-26 июня 1452 года, Мистра, Морейский деспотат, Византийская империя) – византийский философ. Георгий Гемист принял созвучное имя «Плифон» («наполненный») в молодости, из уважения к философу Платону, чьи взгляды пропагандировал и развивал.

Автор труда «История Греции после битвы при Мантинее». Автор докладных записок к императору Мануилу II Палеологу о положении дел в империи и мерах по её спасению, написанных с позиций неоплатонизма, греческого шовинизма по отношению к другим народам Византии и необходимости интеграции с Западной Европой.

В 1437—1439 годах участник собора во Флоренции и подписания Флорентийской унии, подчинявшей Православное духовенство Византии папе Римскому. Будучи сторонником унии, тем, не менее, отстаивал вероучительные основы Православия. Сблизился с диктатором Флоренции Козимо Медичи. Чтобы доказать флорентийским гуманистам, насколько Платон выше Аристотеля, сочинил трактат под названием: – «О том, чем отличается Аристотель от Платона», спровоцировав тем самым спор между платонистами и аристотелистами.

С 1439 года занимал должность судьи в Мистре.

Автор трактата «Законы», который завещал опубликовать после своей смерти. Трактат был направлен против христианства и пропагандировал возрождение древнегреческого язычества, реформированного на базе неоплатонизма (и это в пятнадцатом веке Христианства!). «Законы» состояли из трех частей: в первой, богословской, излагалась религия «по Зороастру и Платону»; во второй – этика, заимствованная из учения тех же мудрецов и стоиков; третья часть, политическая, содержала «Политику по образцу Лаконской, которая, с одной стороны, освобождена от чрезмерной суровости, нелегко принимаемой большинством людей, с другой – дополнена предназначенной, разумеется, для правящих лиц философией, этим наилучшим из платоновских государственных установлений». Трактат был сожжен, как еретический, тем не менее, идеи Плифона проникли в Западную Европу и послужили одной из философских основ Возрождения.

В 1475 году прах Плифона был перенесен его почитателями в Римини.

И, наконец, четвёртый – самый главный вопрос: – «Мог ли поэт дожить до этого времени, ведь настолько точно „предсказать“ развитие истории Европы и мира мог только очевидец?»

Родившийся около 1713—1716 годов, поэт вполне мог дожить до разгрома Наполеоновской Франции в 1814 году. К этому моменту ему исполнилось бы 98– 101 год, что не является невозможным событием для отдельного человека. Чтобы отобразить события второй половины XVIII века – начала XIX века в Комедии, начатой в 1743 году, ему необходимо было редактировать её вплоть до последних дней жизни.

Мой дорогой Читатель, ты вправе отнестись с недоверием к моему толкованию текста великого поэта. Что-ж, мне придётся на протяжении всего анализа неустанно предъявлять тебе новые и новые доказательства моей гипотезы. Итак, я отправляюсь по следам великого Данте и призываю тебя, дорогой мой Читатель следовать за мной, как призвал меня гений Поэта!

Как это было: (Дорогой мой Читатель! Предлагаемая тебе реконструкция событий Комедии, сделана мною с одной целью: дать картину событий, с которой поэт мог взять живые образы для Комедии. Это не значит, что я точно воспроизвожу события; я говорю только о том, что могло происходить на самом деле, без оглядки на мистику и потусторонние силы).

Как это было:

Закончился первый холодный день Рождественского перемирия. Перед заходом Солнца на Востоке взошла округлённая Луна, хорошо видимая на ясном небе. Бомбардиры, измотанные непрерывными боями в отступлении, готовились к ночлегу, согреваясь у костров.

Худой, высоченного роста полковой капеллан, отойдя подальше от костра, устроился на повозке с сеном, лёжа на потнике, подложив под голову седло, чтобы понаблюдать за звёздами, пользуясь ясным небом. Это было его любимым занятием в свободное время.

Солнце опускалось за горизонт, сумерки сгущались. Шум голосов бомбардиров у костров затихал, измотанные люди засыпали. На небе стали различаться яркие звёзды: Сириус в Большом Псе, Капелла в Возничем, Альдебаран в Тельце, рядом с Луной, затем начали просматриваться очертания созвездий. Луна, поднимаясь, становилась всё ярче, с хорошо различимой фигуркой Каина на поверхности.

Вечерняя заря погасла, Звёздное Небо предстало во всём блеске. С северной стороны, под Медведицами, можно было разглядеть едва заметные звёзды Рыси. Была видна каждая звёздочка в Плеядах. На Востоке, над горизонтом, после Рака, начал подниматься Лев. Ради такого зрелища капеллан готов был не спать всю ночь.

Во Льве сначала показался бледно-зелёный Сатурн, ниже которого ярко сверкал огненно-красный Марс. Когда Лев поднялся выше половины, в нём засиял ослепительно-белый Юпитер. Три планеты находились очень близко друг от друга. Ясная Луна, приближаясь к ним, покинула рога Тельца и входила в Близнецы.

Капеллан внимательно разглядывал планеты, укладывая в голове их положение от ближайших звёзд Льва, чтобы завтра днём изобразить его на бумаге, и посмотреть, как оно изменилось относительно прошлого наблюдения.

Звёздное Небо медленно поворачивалось перед его глазами. Появился красный, переливающийся Арктур в Волопасе, Геркулес со Змеедержцем, разноцветный венчик Северной Короны, затем яркая белая Вега в Лире, Альтаир в Орле и Денеб в Лебеде. Сириус опустился за горизонт; на Юге, над горизонтом, показались слабые звёзды Волка. Капеллан подумал, что нужно немного поспать.

«…тра ксич……тра ксич…» – вдруг донёсся до его слуха свистящий шепот. Он вздрогнул, приподнялся на локтях и стал осматриваться. От стоящего невдалеке дерева отделилась слабая тень, сделав призывный жест рукой. Капеллан оглянулся в сторону бивака – оттуда не доносилось ни звука; бомбардиры вповалку спали у еле тлеющих костров.

Капеллан слез с повозки и осторожно пошёл в сторону дерева. Тень стала беззвучно отдаляться, не выходя из поля его зрения. В лунном свете различался силуэт монаха в плаще с капюшоном. Отойдя на расстояние, когда свет огней бивака перестал быть виден, монах повернулся в его сторону, откинув с головы капюшон. Луна осветила утомленное лицо с седыми висячими усами, густые насупленные брови, чёрную каракулевую папаху на голове. Под плащом монаха проглядывалась длинная кривая сабля и два пистолета за поясом. Он поднял правую руку, держащую бунчук и приложил палец к губам.