Валерий Аграновский - Ради единого слова Страница 19

Со мной произошел однажды такой случай. Едва я перешел на работу в «Комсомольскую правду», как вскоре отправился в командировку в один областной город писать о строителях и наутро явился к управляющему стройтрестом. Попросил секретаршу доложить. Она доложила и сказала: «Посидите». Жду в приемной пять минут, десять, даже интересно стало заиграл апломб. Наконец, через пятнадцать минут мне предложили войти. Еле сдерживая волнение, я сказал: «Мне ничего от вас не нужно. Визит мой предполагался как визит вежливости. Но я обескуражен вашим приемом, а потому заявляю, что иду жаловаться в горисполком» (находились они по соседству). И, развернувшись, сразу направился туда. Пришел. Попросил секретаршу доложить. Она доложила и сказала: «Посидите, пожалуйста». И я просидел в приемной двадцать минут. Убежден, что управляющий предвосхитил мой поход. И правильно сделал. Отличный урок на всю жизнь! Конечно, мы, командированные, — люди занятые, ведущие счет времени, но и наши хозяева тоже не бездельники, этого нельзя забывать.

У журналиста не должно быть никаких престижных требований, он вполне может обойтись без люкса в гостинице, без стула в президиуме, без «особого» места в машине и т. д. Наше ровное, скромное, достойное, трезвое поведение гарантия, с моей точки зрения, не только успешного сбора материала, но и его нормального прохождения на газетную полосу. Нельзя забывать, что на поведение журналиста в командировке может поступить в редакцию рекламация, и тогда его статья не выйдет — погибнет прекрасный замысел, верная тема и беспроигрышный факт. Возможно, кое-кто заметит, что все это азы журналистики, но таблицу умножения мы тоже знаем, однако нужно еще уметь ею пользоваться.

Общую задачу — стратегическую — мы решаем, думаю, в зависимости от привезенной концепции: она помогает очертить круг лиц, с которыми надо встретиться, и сумму сведений, которые необходимо получить. Что же касается очередности встреч и методов получения сведений, то эта задача — тактическая, ее диктует конкретная обстановка.

Приведу пример. Мне пришлось собирать материал для очерка под названием «Извините!», впоследствии опубликованного в «Комсомольской правде».

Факт был такой. Некий М-ский, главный врач санэпидстанции небольшого подмосковного города, имел постоянные трения с городским начальством, а в итоге был уволен с работы. За что? За то, что принципиально отказывался принимать объекты, построенные с нарушением санитарных норм.

На людях типа М-ского, подчиняющихся только закону, не умеющих «входить в положение» и решительно говорящих лицам, требующим от них беспрекословного подчинения, непробиваемое «извините!», держится настоящий порядок, хотя эти люди не всегда удобны для окружающих.

Подтвердить концепцию суммой конкретных сведений, для чего: встретиться с теми, кому М-ский «мешал жить»; выяснить, почему они шли на нарушения законов, чем руководствовались и какими располагали доводами; осмотреть объекты, введенные в строй вопреки позиции главного врача: выяснить мотивы у родственников и друзей М-ского, а также узнать, легко ли, трудно ли жилось ему в быту; добыть доказательства неправомерной деятельности городского начальства, то есть незаконные акты о приемке объектов и т. д.

Начать с подробного разговора с М-ским; затем познакомиться с документами, находящимися в его распоряжении; потом явиться в горисполком к главному архитектору, у которого должны храниться все акты, и внимательно их просмотреть; обойти два-три жилых дома и поговорить с жильцами; повторить обход с участием городского начальства и М-ского, с непременным заходом в те же квартиры и т. д., заранее продумав способы получения сведений в каждом конкретном случае.

И вот, представьте, у городского архитектора натыкаюсь на акт о приемке 70-квартирного дома, в котором стоит поддельная подпись главного врача санэпидстанции; во всяком случае М-ский категорически утверждал, что как член приемочной государственной комиссии этого акта никогда не подписывал. Документ «убийственный». Вместе с архитектором, держа под мышкой всю толстую папку, куда был вшит акт, немедленно отправляюсь к председателю горисполкома. Так и так, заявляю, полюбуйтесь и решайте, что будем делать. Председатель горисполкома смотрит на часы и говорит, что время уже позднее, давайте, мол, завтра утром соберем совещание и разберемся детально. Возражений с моей стороны нет. На моих глазах папка препровождается в сейф, и я ухожу со спокойной совестью.

Утром следующего дня все «заинтересованные» в сборе, они сидят в кабинете председателя горисполкома и ждут меня. Начинается совещание. Председатель достает из сейфа папку, передает мне и предлагает высказаться. Я говорю о том, что, к сожалению, еще имеются факты прямого нарушения закона… и с этим словами листаю папку, дабы продемонстрировать поддельный акт. Слева направо листаю, справа налево — акта нет! Поворачиваюсь к председателю и спрашиваю: «Простите, а где акт?» «Какой?» — спокойно говорит он, глядя на меня невозмутимым взором. «Да тот, — отвечаю, — который мы вчера с вами рассматривали здесь же, в кабинете, в присутствии архитектора!» «Когда рассматривали? — спокойно вопрошает председатель и поворачивается к главному архитектору. — Разве мы что-нибудь вчера смотрели?» Архитектор недоуменно пожимает плечами: «Вы что-то путаете, товарищ корреспондент».

Участники совещания делают общее движение, как в театре при открытии занавеса. У меня темнеет в глазах, но я беру себя в руки. Стараюсь скрыть волнение, укладываю в портфель бумаги, ранее выложенные на стол. Делаю это медленно, чтобы собраться с мыслями. В кабинете стоит торжествующее молчание, все смотрят на меня. Я встаю, искусственно улыбаюсь. Потом слышу свой собственный голос: «Вы плохо знаете журналистов „Комсомольской правды“, товарищи. Не такие мы простаки. Еще вчера вечером я снял фотокопию с документа, она у меня в портфеле. Но делать здесь мне больше нечего!» — и направляюсь к дверям кабинета. «Да что вы, что вы! — кричит председатель. Мы пошутили! Товарищ корреспондент, вот он акт, пожалуйста!» Акт у меня в руках. И совещание продолжает работу…

Я чуть было не проиграл. Почему? Плохо продумал тактику. Мне бы хоть на секунду предположить, что возможно подобное, и я действительно снял бы фотокопию со злополучного документа.

Однако описанная ситуация влечет за собой еще один вывод. Тактический просчет журналиста не трагедия, как бы драматически ни выглядела картина. В конце концов обошелся бы я и без этого акта: доказательств неправомерной деятельности приемщиков зданий было предостаточно, поскольку поиск шел в правильном направлении. А вот просчет стратегический грозит замыслу в целом. Это и потеря всех доказательств, и невозможность докопаться до истины.

Из-под пера журналиста могут выходить два типа материалов: критические и положительные. Впрочем, деление это весьма условное, хотя бы потому, что положительные очерки нередко содержат элементы критики, критические — элементы позитивные, а с некоторого времени родилась формула «критика положительным примером». Я уж не говорю о том, что даже «чистая» критика не должна бить наотмашь, особенно тогда, когда мы ищем причины негативных явлений, ставим проблему, рассматриваем ее со всех сторон.

И тем не менее, говоря о методах сбора материала, я каждый раз буду акцентировать внимание на том, какой материал имеется в виду: позитивный или негативный. На стратегической задаче это обстоятельство почти не сказывается, но с тактикой и поведением журналиста происходят, мне кажется, некоторые метаморфозы.

Так, например, собирая материал с намерением «хвалить», мы, естественно, оказываемся в ситуации, при которой чувствуем себя желанными гостями тех, к кому являемся, а они становятся гостеприимными хозяевами. Подобная психология сносит коррективы в общие принципы нашего поведения. По-человечески теплея, мы позволяем себе расслабиться и расковаться: можем пойти в гости к герою, с кем-то пооткровенничать, короче говоря, жить по законам, не нами установленным. Однако при этом журналисту не стоит забывать, что и позитивный материал не всем одинаково нравится, что и к положительному герою может быть разное отношение ни в коем случае нельзя терять над собой контроль.

«Доводим до вашего сведения, что ваш корреспондент такого-то числа во столько-то часов распивал с таким-то спиртные напитки…» — письмо такого содержания обычно приходит в редакцию раньше, чем журналист возвращается из командировки. И если факт подкреплен доказательствами, у корреспондента немедленно возникают всякого рода сложности с опубликованием даже положительного материала. Мы очень уязвимы, несмотря на кажущуюся защищенность, и поэтому должны бояться ничтожнейшего подрыва нашей репутации, не давать к этому поводов. Ведь самое обидное, что одновременно с нами становится уязвимым уже написанный и подготовленный к печати материал, именно по этой причине лично я в поездках никогда и ни с кем не бражничаю, не братаюсь, не пью, вожу с собой тюбик с валидолом, как охранную грамоту, и если особенно наседают, демонстрирую валидол, со значением потирая сердце, впечатляет.