Андре Каспи - Повседневная жизнь Соединенных Штатов в эпоху процветания и «сухого закона» Страница 19

Результаты были показательны. Если принять индекс цен на сельскохозяйственную продукцию в 1914 году за 100, то он начал возрастать с 1916 года, достигнув 208 в 1918 году и 221 в 1919-м. Доходы сельского хозяйства США увеличились с 7,5 миллиарда в год в 1910–1914 годах до 16,2 миллиарда в 1918 году и 17,7 миллиарда в 1919-м. Наибольшую прибыль получили производители зерна и свиноводы. В штате Айова акр (две пятых гектара), стоивший в начале XX века 82 доллара, поднялся в цене до 200 долларов. Примерно на столько же возросла цена на землю в штатах Иллинойс и Индиана, где выращивали кукурузу. В штатах, где культивировали яровую пшеницу, цены на землю поднимались не столь резко, хотя и были довольно высокими. В Миннесоте, например, стоимость акра возросла с 36 до 91 доллара; в Южной Дакоте — с 34 до 64 долларов. Примерно такая же прогрессия цен наблюдалась в Калифорнии, Колорадо, Айдахо, Монтане, Юте, Вайоминге, где ирригация позволила поднять урожайность злаков. На Западе и Юге страны решили привлекать ветеранов, желающих заняться сельским хозяйством. А фермеры стремились модернизировать хозяйство и улучшать жилищные условия. Деньги на это можно было легко взять в кредит. Они были уверены, что вернут кредит, получив высокие доходы от следующего урожая. Улучшались дороги, школы, церкви, медицинское обслуживание и публичные библиотеки. Будущее было обнадеживающим. Кто не воспользовался бы подобной ситуацией?

И вдруг, совершенно неожиданно, к концу 1920 года на сельское хозяйство обрушился кризис. Этот кризис затянулся и принял драматический оборот. В 1921 году фермеры Дакоты и Небраски жгли свою кукурузу, единственное, что они могли использовать в качестве топлива. Те, кто разводил овец, обменивали шерсть на рубашки и носки. Экспорт пшеницы рухнул. Эксперты считали, что начавшийся застой, вне сомнения, временный: нужно набраться терпения, и все восстановится. Фермеры расходовали то, что сэкономили прежде, но как только запас был исчерпан — наступило разорение. Все это усиливало тяжесть кризиса. Американцы, например, стали менять режим питания. Теперь они ели меньше хлеба, больше овощей, фруктов и молочных продуктов. Фермеры старались адаптироваться к новым потребностям. На тихоокеанском побережье становилось все более прибыльным пчеловодство. На атлантическом побережье в штате Мэн начали выращивать большое количество голубики, а также разводить пушных зверей, так как значительно выросли цены ца меха.

Те же фермеры, кто по-прежнему занимался традиционными культурами, терпели крах. В штате Айдахо картофель продавался по цене 1,51 доллара за 100 фунтов в 1919 году и всего за 31 цент — в 1922. Буасо[37] кукурузы в том же штате стоило вместо 1,65 доллара — 50 центов, а в Иллинойсе — вместо 1,30 доллара — 38 центов. Производители хлопка, в свою очередь, стали жертвами новой моды, рекламирующей взамен одежды из натуральных тканей новый текстиль. Прогрессивная замена тяглового скота техникой делала ненужным выращивание культур, используемых в качестве корма. Продуктивность сельского хозяйства росла быстрее, чем переселение части сельского населения в города. Многие сельскохозяйственные рабочие, хозяева и арендаторы оказывались без работы, предварительно не подготовившись ни переселиться в город, ни найти место работы в промышленности или торговле.

Но и это еще не все. Взятые ранее кредиты подлежали выплате, а иногда фермер брал очень крупные займы, чтобы покупать все более дорогую землю. Местные налоги возрастали — как же иначе строить дороги, столь необходимые теперь для машин и грузовиков, или школы? Так как цены на продукцию стремительно снижались, приходилось увольнять наемных рабочих, хотя сначала и пытались удержать их на более низкой зарплате.

Фермеры сталкивались с поразительными фактами. В то время бытовала история о том, как молодой человек, продавший в городе большую корзину яблок, на вырученные деньги мог купить в своей бакалейной лавке всего лишь фунт яблок. Один сенатор рассказывал, что фермер вынужден платить за пару сапог из телячьей кожи больше, чем он получает, продав всего теленка. А техасец продавал свою капусту по 6 долларов за тонну, тогда как в больших городах покупатели платили цену, соответствующую 200 долларам за тонну.

И в промышленности, как мог заметить фермер, дела шли не лучше, чем в сельском хозяйстве. Кризис охватил все сферы экономики. Было ли повинно в этом федеральное правительство, ограничивавшее кредиты и не желавшее вмешиваться в экономику несмотря ни на что? Не завоевали ли вновь Европа и нынешний Советский Союз позицию, утраченную во время войны? Не страдали ли США от перепроизводства и снижения покупательной способности? Или это был эффект законов экономического развития, как с покорностью судьбе предполагали консерваторы? Ни один из ответов не был достаточно убедительным.

Комиссия Конгресса учредила в 1921 году программу изучения причин кризиса в сельском хозяйстве, что свидетельствовало об озабоченности и замешательстве и желании разобраться в причинах… Идеи фермеров были более элементарны: они хотели решений, которые заставили бы поднять цены на их продукцию. Но как? По правде сказать, когда буасо кукурузы стоит 2 доллара, фермеры — консерваторы. При цене в 1,5 доллара — они прогрессисты. А при цене в 1 доллар они становятся откровенными радикалами. Но радикализм — это социализм. Это требование увеличения кредитов, гарантии защиты от железнодорожных компаний, банков, советов, призывающих избежать истощения почв. Андре Зигфрид справедливо отмечает: «Когда дела идут хорошо, Запад политически погружается в спячку; но стоит процветанию пойти на спад или исчезнуть, как фермер замечает, что находится в руках более могущественных, чем он, и начинает протестовать».[38]

Хуже того, в 1922 году промышленность начинает оживать, получая выгодные заказы из-за рубежа и внутри страны. Новые потребности и кредиты способствовали развитию промышленности. Операции на бирже привлекали внимание и порождали зависть. Снова начиналось процветание. Это ощущалось в городах. Но процветание не возвращалось в сельскую местность.

Как свидетельствует таблица, наиболее удовлетворительная ситуация была в годы войны и даже в 1919 году. Фермеры зарабатывали больше, чем тратили, так как производимая ими продукция стоила дороже, чем те товары, которые они приобретали. Затем наблюдается кризис, продолжавшийся до 1923 года. Начиная с этой даты цены на сельскохозяйственную продукцию слегка повышаются, тогда как цены на продукты питания и промышленную продукцию останавливаются на более высоком уровне. Следовательно, покупательная способность селян заметно снижается. Тем не менее это еще не продолжительный кризис. В 1923 году индекс цен на сельскохозяйственную продукцию соответствует 94 процентам индекса цен на индустриальные товары.

Эта тенденция подтверждается чистыми доходами в земледелии и скотоводстве: 10 миллиардов долларов в 1919 году, что соответствует 16 процентам национального дохода; 9 миллиардов в 1920-м; 4,2 миллиарда в 1921-м; 5 миллиардов в 1922-м; от 6 до 7 миллиардов с 1923 по 1928 год, что составляет 8,8 процента национального дохода. Этого слабого экономического подъема, полностью исчезнувшего в годы Великой депрессии, добивались с трудом. Все увеличивался процент сельского населения, отправлявшегося в город в поисках работы в перерабатывающей промышленности или в сфере обслуживания. Неудивительно, что в подобных условиях 5 миллионов гектаров земли были заброшены и начали зарастать кустарником. Другое характерное явление: число арендаторов возрастало по сравнению с числом владельцев земли: в 1920 году их 38 процентов, в 1930-м — 42 процента. В Дакоте число арендаторов возросло до 50 процентов. В штатах Луизиана, Арканзас, Оклахома и Техас две трети землевладельцев — арендаторы.

И все же ситуация менялась от региона к региону, от одного сектора к другому. Больше других пострадали производители пшеницы и в значительной степени — производители хлопка. В Новой Англии, Нью-Джерси, Калифорнии, Флориде фермеры оказались более удачливыми: или срочно занялись нововведениями, чему способствовал благоприятный климат, или начинали производить молочные продукты, овощи, которые поставляли в соседние крупные города в большом количестве. По существу, очень сложно объяснить модернизацию сельского хозяйства, его приобщение, пусть неравномерное и неполное, но реальное, к обществу потребления в обстановке глубокого, нескончаемого кризиса. Более того, земледельцы воспользовались трудностями в области животноводства. На востоке от Скалистых гор ранчо продавались по низкой цене после 1921 года, земли обрабатывались и засевались с помощью техники. Владелец или арендатор даже не жил там. Он приезжал несколько раз в год, чтобы обеспечить необходимые работы. Такой тип эксплуатации земли не требовал большого числа рабочих рук: за пятнадцать дней два работника собирали урожай со 100–200 гектаров.