Геннадий Забродин - Рок. Искусство или болезнь? Страница 2

Подобные запретительные методы не есть явление только нашей жизни. Ярых противников рока хватает и в других странах, в том числе и в США. Кое-где рок поставлен вне закона — в прямом смысле, то есть приняты законы, запрещающие его. И продиктованы подобные решения отнюдь не только консерватизмом.

Главное тут — благое намерение отстоять национальную культуру. Однако заметим, что «запретители» — за редким исключением — серьезно проблемами рока не занимаются. И это дает карты в руки представителям другого направления.

Мы имеем в виду тех, кто целиком и полностью рок поддерживает. На смену его заглазному охаиванию в последние годы пришло бездумное восхваление. Одни воспевают рок как молодежную культуру, пытаясь заработать дешевый авторитет у ребят. Другие скармливают рок молодежи, выбирая из двух зол меньшее: пусть уж лучше слушают свою музыку, чем нарушают общественный порядок, хулиганят. Третьи пропагандируют рок, будучи действительно уверены, что это современно, а значит, хорошо.

Как ни странно, среди пропагандирующих рок есть и те, кто его лично не воспринимает. Для чего же тогда пропагандируют? На этот вопрос на страницах «Огонька» ответил бывший министр культуры СССР В. Г. Захаров: «О рок-музыке. Я противник запретов в искусстве. Запретный плод сладок. Почему мы должны избегать того, что любит молодежь? Мы обязаны прививать хороший вкус. Журбин, Морозов, Рыбников, талантливые композиторы, работают в этом жанре, надо все талантливое поддерживать.

Выведя рок из подполья, мы значительно его очистили. Ведь раньше многие ансамбли привлекали внимание молодежи прежде всего своим «запретным» ореолом».

Как видите, серьезного анализа здесь нет. Логика проста: молодежи рок нравится — так пусть слушает. Человека думающего, пытающегося разобраться, что к чему, вряд ли до конца такая позиция устроит. Хотя, что скрывать, она притягательна демократичностью, готовностью признать даже то, с чем не согласен или что не вызывает особых симпатий.

Представители и той, и другой точек зрения — люди взрослые и, естественно, имеют право отстаивать свое мнение. Но, к сожалению, дискуссии между ними пока не получается. Причем на сегодняшний день защитники рока «заглушают» оппонентов. Композитор Евгений Птичкин так обрисовывал существующее положение:

«Что поют вокально-инструментальные ансамбли и рок-группы?.. Их песни служат, скорее, атрибутом отдыха, музыкальным дизайном…

Когда концерты транслируются по телевидению и сидящие в зале слушатели спрашивают у такого исполнителя: «Что вы несете? Что хотите этим сказать?» — стыдливая рука редактора тут же отрезает этот серьезный вопрос. Думается, что неправы и телевидение, и иные органы печати, когда пытаются отмахнуться от таких вопросов. Надо чаще давать возможность и слушателям, и исполнителям для дискуссии. Пусть спорят».

И тут трудно что-либо возразить. Возможно, в споре не всегда рождается истина, но спор нередко помогает прояснить позиции сторон. Ни охаивание, ни восхваление ничего не дают в понимании феномена рока, захватившего не только страны, но и континенты. Нужно попытаться всерьез разобраться в этом феномене, выслушивая различные мнения, но не беря их на веру, а проверяя опытом и собственным разумом. На страницах этой книги мы постараемся предоставить место как сторонникам рока, так и его противникам. Надеемся, это поможет читателям выработать собственное отношение к этому вопросу.

РОК: ОТ ТАМТАМА ДО СИНТЕЗАТОРА

«…Шаман взял бубен, провел по нему рукой — и тотчас раздались едва слышные звуки звенящей под пальцами туго натянутой кожи. Под их аккомпанемент, постепенно усиливающийся, он запел сначала медленно и вполголоса, гортанными звуками, затем все быстрее, пока пение и гудение барабана не слились в сплошной гул, из которого вырывались отдельные слова, словно вопли. Шаман сначала сидел, раскачиваясь взад и вперед, не спуская взора с огня, но затем, придя в исступление, вскочил и стал кружиться на одном месте все быстрее и быстрее, продолжая бить в бубен и завывая. Его длинная шуба и ремешки с бляхами и палочками при этом вращении начали отходить от туловища и наконец образовали три конуса, насаженных друг на друга и увенчанных конусом его шапки. Руки с бубном были подняты над шапкой и находились в беспрерывном движении; бубен вертелся, качался, плясал, издавая громкий гул.

Но вот песня резко оборвалась диким воплем, шаман опустился на землю и, раскинув руки и выронив бубен, впал как будто в беспамятство, которое никто не осмелился нарушить. Тонкая струйка пены стекала из угла рта по впалой щеке».

Описываемая сцена взята нами из романа известного советского ученого В. А. Обручева «Земля Санникова». В нем, напомним, рассказывается, как в начале нынешнего столетия группа русских исследователей сталкивается с людьми, живущими еще в каменном веке. И сразу же становится свидетельницей камлания шамана. Действия его с точки зрения этнографа описаны весьма точно. Но как же они напоминают нынешний рок! Говорим об этом на полном серьезе и без малейшего желания обидеть рокеров таким сравнением. Да и какая тут может быть обида, если один из кумиров рока Мик Джеггер утверждал: «Наши усилия направлены к тому, чтобы управлять мыслью и волей людей, большая часть групп занимается тем же». А разве не ту же цель преследовал первобытный шаман? И средства для ее достижения похожи: четко ритмизированная музыка с ведущими ударными инструментами, когда смысл песнопений оттесняется на второй план. Главное — эмоциональное воздействие, причем прямое, как бы хлещущее по слушателям. Не будем забывать и про атрибутику: у шамана — бляшки, развевающиеся лохмотья, ритуальные рисунки на лице и теле; у исполнителей рока — металлические бляшки, размалеванные лица, замысловатые прически, рассчитанные на эпатаж публики. Прибавим сюда и «ша-манистый» стиль сценического поведения: пританцовывание, подергивание, манипуляции с микрофоном. Нам скажут, что все это своего рода условный сценический образ, помогающий исполнителям привлечь к себе внимание, заставить себя слушать. Согласны, но у первобытного шамана такая же задача.

Пожалуй, нынче все исследователи рока сходятся на том, что истоки его надо искать в религиозных песнопениях американских негров. Чернокожие рабы, плывя в трюмах кораблей на плантации Нового Света, везли с собой не только воспоминания о покинутой родине. С ними мигрировал целый пласт первобытнообщинной культуры, в том числе и ритуалы, связанные с верованиями. Вот там и надобно искать те истоки, из которых столетия спустя потекла по белу свету река рока.

Думаем, никто не станет обвинять авторов в том, что они хотят огульно обвинять рок в «дикарстве». Дело-то, в общем, не в происхождении, поскольку и у рока, и у джаза, и у «Камаринской», и у Первого концерта для фортепьяно с оркестром П. И. Чайковского — один общий «прародитель». В популярной литературе об этом говорится мало и вскользь, поэтому есть, видимо, смысл задержать здесь ваше внимание.

О дарвиновской теории происхождения видов знает, конечно, каждый. В школе проходили. Ну, а кому известно, что Чарлз Дарвин имеет прямое отношение к музыковедению? Именно ему принадлежит гипотеза, согласно которой пение птиц и любовные зовы животных — первопричина музыки. Эта гипотеза в свое время завоевала немало сторонников. Впрочем, в прошлом веке да и в начале нынешнего различных теорий на сей счет хватало. Например, английский философ Г. Спенсер связывал происхождение музыки с интонациями эмоционально-возбужденной речи. Немецкий экономист К. Бюхер утверждал, что музыка возникла как ритмическое сопровождение различной работы первобытных людей. Немецкий психолог и философ К. Штумпф находил еще более простое объяснение. Первобытным людям нужно было общаться? Бесспорно. А если их разделяло расстояние? Ясное дело, крикнуть, свистнуть, постучать чем-то обо что-нибудь. Короче, подать сигнал. Вот и исток музыки. Ну, а французский музыковед Ж. Комбарье предполагал, что музыку породили магические заклинания. И это еще не все гипотезы. Но в главном большинство исследователей были солидарны: появилась музыка на самой заре человечества.

Современная наука, основанная на результатах поиска археологов и этнографов, считает, что музыка действительно возникла в первобытном обществе. Процесс ее «вызревания» продолжался весьма долго. Поначалу музыка не отличалась самостоятельностью. Она входила в состав «праискусства» — своего рода синкретического, нерасчлененного комплекса, где в зародыше находились и танец, и поэзия, и музыка. Служило это «праис-кусство» самым. различным целям: помогало общаться, организовывало труд, эмоционально воздействовало на участников ритуала. Звуки были, надо полагать, достаточно хаотичны. Затем из них сложились напевы и наигрыши — простенькие, в несколько тонов. А дальше — все большее логическое осмысление, все большая организация музыки.