Истоки человеческого общения - Майкл Томаселло Страница 2

и социально-мотивационные навыки. Такое понимание возникновения совместных намерений сразу же напоминает ведущую мысль Выготского о социальном происхождении высших психических функций у человека и о первом этапе социализации — сознании «пра-мы». Для этого основного новообразования младенческого возраста характерно, что «отношение к внешнему миру для ребенка определяется отношением через другого человека» (см. Выготский Л. С. Младенческий возраст. 1984. С. 308). Об идейной близости к Выготскому Томаселло сам пишет в предисловии к русскому изданию этой книги: «Я заимствовал у Выготского основополагающую гипотезу о том, что большинство уникальных аспектов «высшего познания» или даже все они тем или иным способом происходят из социального взаимодействия и его интериоризации индивидами».

Понятие совместной интенциональности позволяет Томаселло иначе взглянуть на процесс усвоения языка детьми. С его точки зрения, дети овладевают языковыми структурами с помощью считывания интенций (intention-reading) и нахождения образцов (pattern-finding) в их речевом общении с другими. Томаселло развивает основанную на употреблении теорию усвоения языка (a usagebased theory), которую также называют социально-прагматическим подходом к усвоению языка. В соответствии с этим подходом М. Томаселло критикует генеративную грамматику Н. Хомского, отвергая идею врожденной универсальной грамматики (см., например, статью Томаселло 2004 г. под названием: «Какого типа данные могут опровергнуть гипотезу универсальной грамматики?»). В этой статье он утверждает, что все эмпирические феномены, обычно приводимые в пользу гипотезы универсальной грамматики (UG hypothesis), одновременно находятся в соответствии с наличием биологических адаптаций для более общих умений человеческого познания и коммуникации.

Коротко остановимся на структуре книги, чтобы попутно прокомментировать и основные понятия, и их перевод.

Название первой главы в буквальном переводе звучит как «Фокус (внимания) на инфраструктуре». Русскоязычный читатель, встречая в отечественной прессе слово «инфраструктура», понимает его как что-то вроде общей структуры, однако, в английском языке существует и другое значение — это основание, невидимая базовая структура (ср. невидимые инфракрасные лучи, лежащие в нижней части спектра, от лат. infra — внизу). По Томаселло, такую «максимально скрытую, крайне сложную, специфичную для человеческого вида психологическую базовую структуру» человеческой коммуникации и — шире — других видов совместной деятельности составляют навыки и мотивы разделения намерений (shared intentionality). Об этой невидимой части айсберга обобщенно говорится в первой главе и более подробно, с разных сторон в последующих.

О жестовой коммуникации человекообразных обезьян и ее отличии от кооперативной коммуникации человека говорится в главах 2 и 3. Именно в третьей главе подробно раскрывается «базовая структура» человеческого общения.

Онтогенетический и филогенетический аспекты жестовой и словесной коммуникации рассматриваются в главах 4 и 5. В главе 4 Томаселло приводит убедительные данные, показывающие, что у младенцев кооперативная базовая структура формируется практически полностью до того, как начинается освоение речи. В пятой главе он приводит аргументы в пользу того, что кооперативная структура человеческой коммуникации является не случайным или отдельным свойством человеческого вида, а скорее лишь одним из проявлений крайне выраженного у людей стремления к сотрудничеству, хотя пока еще далеко не ясно, каким образом это стремление сложилось.

Глава 6 посвящена грамматическому измерению в языке. Развивая введенную в третьей главе идею возникновения в ходе эволюции грех основных видов коммуникативных мотивов, в шестой главе М. Томаселло говорит о 3 видах грамматики, соответствующих этим мотивам. Я думаю, что эта глава вызовет особый интерес у лингвистов, специалистов по детской речи и логопедов, поэтому остановимся на ней подробнее.

Первый тип мотивов «просьба» возникает первым, для него типична ситуация «сейчас и здесь». В этой ситуации «сочетания естественных жестов (и/или языковых конвенций) не требуют никакого синтаксического маркирования, а нуждаются лишь в неком “простом синтаксисе” (“simple syntax”) в рамках грамматики просьбы (grammar of requesting)». Синтаксического маркирования нет, поскольку оно не имеет никакой функциональной нагрузки в коммуникации, ограниченной ситуациями типа «ты и я в момент здесь-и-сейчас и то действие, которое я прошу тебя совершить». М. Томаселло обращает внимание на то, что порядок жестов (знаков) в двукомпонентных высказываниях может быть произвольным и не несет значимых различий, поэтому он не останавливается на механизмах установления порядка компонентов. Однако стоит вспомнить, что со сходных теоретических позиций переход от однословных к двусловным высказываниям у детей интенсивно исследовался в середине 70-х гг. Исследования Э. Бейтс, П. Гринфилд, Дж. Брунера убедительно показали, что на этом этапе ребенок словесно выражает наиболее информативный элемент в разделяемой с взрослым ситуации (Bates 1976; Greenfield, Smith 1976; Greenfield 1978; Bruner 1975). Э. Бейтс высказывает мнение, что таким образом осуществляется первая прагматическая организация высказывания, в которой разделяемая с взрослым (находящаяся в поле их совместного внимания) часть ситуации) гопикализуется, а коммент выносится вовне в речь. Эта способность является, по мнению Бейтс, «речевой манифестацией базовых механизмов ориентировочной реакции и выделения фигуры из фона, которые мало или совсем не контролируются ребенком» (Bates 1976: 329). В согласии с этой точкой зрения, Дж. Брунер на основе исследований зрительного внимания с регистрацией движения глаз выражает мнение, что «язык сообразуется с механизмом перцептивного внимания» (Bruner 1975, цит. по: Брунер 1984: 27). Он раскрывает это положение следующим образом: «Правила предикации естественного языка, несомненно, являются хорошо приспособленным средством выражения результатов действия следующего механизма внимания: языковая структура топик — коммент обеспечивает легкий переход от признака к контексту его появления и опять к признаку, при этом топикализация предоставляет готовое средство перегруппировки новых наборов признаков и образования гипотетически постулированных целостностей, причем последние используются в качестве топиков, относительно которых будут сделаны новые комменты» (Брунер 1984: 27). В свете этих представлений предикативность внутренней речи, о которой говорил Л. С. Выготский[2], выступает как результат рекурсивного повторения переходов между целым и признаком, т. е. выделения комментов и топикализации контекста (подробнее см. Ахутина 2008). Таким образом, «простой» синтаксис М. Томаселло может быть понят как прагматический синтаксис разделения внимания (в поле совместного внимания коммуникант выделяет наиболее информативное для него и реципиента) и может быть соотнесен со «смысловым синтаксисом», синтаксисом внутренней речи в концепции Л. С. Выготского (1934/1982). В этой связи хочется привести недавно опубликованную запись Выготского, обнаруженную в его архиве: «Внутренняя речь — не после внешней. Внутреннее опосредствование есть с самого начала в речи, которая есть недифференцированное единство внешней/внутренней речи» (Завершнева 2008: 133).

Следующий тип в эволюционной истории мотивов — это «информирование»: представители рода Homo, выходя за рамки просьбы, начинают информировать друг друга о положении дел с желанием помочь, даже в отсутствие непосредственного сотрудничества[3]. Томаселло отмечает, что «с возникновением информирования о функции и референтах, удаленных от момента “здесь-и-сейчас”, возникает необходимость в грамматических средствах для того, чтобы а) идентифицировать отсутствующие референты путем