Анна Павловская - Кухня первобытного человека. Как еда сделала человека разумным Страница 20

На долю женщин остается системный труд: собирательство, которое, судя по всему, имело свое особое значение для пропитания коллектива, рутинное регулярное приготовление еды, ну и, видимо, то, что впоследствии получило название «домоводство», — заготовка запасов, присмотр за очагом, распределение продуктов питания. Создается своего рода идеальное сочетание: мужчины поставляли важнейшую по своему значению и энергетическому составу мясную пищу, но в случае неудачи были обеспечены приготовленной на огне растительной пищей. Это гармоничное взаимодействие обеспечивало благополучие коллектива, собравшегося у пещерного «домашнего» очага. Мужчина в этом делении предстает как хищник, женщина как трудолюбивая пчелка. Не это ли стало основой последующего развития гендерных отношений в человеческой истории? И создания устойчивых стереотипов при делении на мужское и женское.

Скорее всего, в это же время складывается обычай раздельного сидения мужчин и женщин, во всяком случае на пирах и торжественных действах. Мужчины, творцы и авторы «мясного пиршества», садились отдельно, более того, им еще и предстояло выполнить определенные ритуалы, направленные на умилостивление животной «жертвы», с которой они ощущали особую связь, ибо часть ее силы им предстояло получить во время обрядовых действий. У женщин тесной связи с убитым животным не было — только опосредованная, и они садились отдельно. Вообще ритуал рассаживания по «чинам» должен был иметь определенное значение в древности; в то время было не так много способов обозначить половую, возрастную, а в некоторой степени и зарождающуюся социальную принадлежность, кроме как через место вокруг очага и качество кусков получаемой при дележе пищи.

К тому же напомним, что акт приема пищи ассоциировался с сексуальным действом. Здесь существовала своя система запретов, возможно не позволявшая женщинам и мужчинам принимать пищу бок о бок. Известно, что в некоторых охотничьих племенах и по сей день совместный прием пищи мужчиной и женщиной равносилен брачному ритуалу.

Обычай раздельного сидения мужчин и женщин дожил до нашего времени во многих так называемых традиционных культурах. Хорошо известно, что обычай этот был широко распространен у тюркоязычных народов вплоть до недавнего времени, а на особо торжественных церемониях кое-где принят и сейчас. Так, по записям середины XX века, у южных алтайцев «хозяин сидел почти напротив входа в юрту в переднем углу (тёр), на границе мужской и женской стороны, у „изголовья“ огня… лицом к двери. Справа от него, на мужской стороне, рассаживались мужчины, слева, на женской стороне, — женщины. Хозяйка юрты сидела в переднем почетном углу, тоже у „изголовья“ огня, рядом с хозяином, возглавляя женскую часть собравшихся. Присутствующие рассаживались на земляном полу юрты на подстилках… образуя круг. Мужчины сидели, поджав под себя обе ноги, а женщины — только одну ногу, вторую поставив… Как мужчины, так и женщины рассаживались строго по рангу. Наиболее почетные лица и почтенные старики и старухи сидели ближе к хозяину и хозяйке, а менее почетные и молодежь — ближе к двери, замыкая круг»[99].

Схожие обычаи существовали и у славян. Поляк С. Маскевич, состоявший в 1609 году в войске короля Сигизмунда III и участвовавший в осаде Москвы, писал: «Случилось мне бывать на свадьбах московских у многих людей знатных. Обычаи там такие: в одной комнате сидят мужчины, в другой, особой, женщины. Тут угощают их множеством яств, приготовленных в виде похлебки…»[100].

Раздельное сидение за праздничным столом закреплялось и в свадебном чине — руководстве к проведению свадебных торжеств XVI века: «Чин свадебный — тесть на конце стола, а теща на лавке, а за нею званые боярыни, а напротив них на скамье званые бояре… И сядет на главное место теща, за нею новобрачная да свахи, затем и боярыни приезжие и только за ними здешние, а ниже всех сядет свекровь. Тесть же сядет на конце стола, подле него свекор, а на скамье приглашенные бояре приезжие, а под ними здешние бояре званые. Новобрачный же присядет возле отца…»[101]. Свадебные обряды, как и похоронные, — наиболее консервативны, в них яснее всего проглядывают мотивы, идущие из древности.

Скорее всего, одним из обычаев древнего общества был раздел пищи мужчинами, во всяком случае, мясной и праздничной. Отголоски его описал француз Ж. Маржерет, попавший в Россию в Смутное время: «После того как выпьют или пока пьют водку, император посылает со своего стола каждому в отдельности кусок хлеба, называя громко по имени того, кому его предназначает, тот встает, и ему дают хлеб, говоря: Zar hospodar у veliquei knez: N. fsia Russia jaloet tebe, то есть император, господин и великий герцог наш, всей России, оказывает тебе милость; тот его берет, кланяется и затем садится, и так каждому в отдельности. Затем, когда приносят кушанье, император отправляет полное блюдо кушанья каждому из знатных, и после этого на все столы подаются яства в великом изобилии»[102].

Востоковед и этнограф В. В. Радлов, составивший во второй половине XIX века детальное описание тюркских народов Сибири, отмечал у киргизов обычай, когда право разделывать мясо (в описываемом случае речь идет о баране) предоставлялось самому почетному гостю-мужчине: «Когда мясо готово, гостю в деревянную миску кладут заднюю часть, грудинку… кости переднего бедра… задние бедра… и кусок курдюка… Вымыв руки, гость отделяет мясо от костей и макает его в сильно посоленный бульон. Хозяин еще не садится с гостем. Приготовив мясо таким образом, гость обращается к хозяину: „…Еда вкусна только с хозяином, садитесь и ешьте!“ Хозяин отвечает: „…Бог вас награди, благодарю, кушайте же!“ Но гость не отстает. Так как хозяин продолжает отнекиваться, он отрезает большой кусок мяса… от грудинки, подзывает хозяина и руками засовывает его ему в рот»[103]. Чем не первобытные церемонии!

Схожие обычаи сохранялись во многих культурах и в XX веке. Мужчина традиционно разрезал мясо, хлеб, солил еду; хозяйка, все это приготовившая, участия в дележе не принимала. Вспоминая свое деревенское детство на Вологодчине, В. Белов писал: «Холщовая скатерть на стол стелилась даже в самых бедных домах. Перекрестившись, хозяйка раскидывала ее по столу и ставила одно общее блюдо со щами. У каждого за столом имелось свое место. Хозяин резал хлеб и солил похлебку, укрощал не в меру активных и подгонял задумчивых»[104].

Определенный интерес представляет сохранившаяся традиция противопоставления приема пищи за столом и на полу. Исследователи отмечают, что «у восточных и западных славян вкушение пищи за высоким столом воспринималось как черта правильного, христианского поведения. Соответственно в целом ряде обрядов, имеющих языческое происхождение, полагалось есть на земле, на полу, на могиле, превращенной в своего рода стол, и т. д.»[105]. «Легенда Христиана» — чешский средневековый памятник конца X — первой половины XI века — повествует о том, что князьям, оставшимся язычниками, не позволялось сидеть за одним столом с князьями, которые уже приняли христианство, и приходилось занимать места на полу.

Приготовление еды, совместное ее потребление у общего очага привели к формированию различных верований, связанных с пищей. Это также послужило отправной точкой для появления ряда праздников, следы которых прослеживаются и в наши дни. Постепенно складывались традиции сопровождать праздники пирами, причем в определенные сезоны, а не только в дни случайных охотничьих удач. Эти праздники, как правило, имели ритуальный характер и были направлены на создание условий для самых удачных охот и собирательства. Несомненно, что их смысл и значение усложнялись по мере развития мифологической картины мира древнего человека.

Конечно, сегодня выявить традиции и обряды древних празднеств крайне трудно, почти невозможно. Но попытаться реконструировать их на основе сохранившегося этнографического материала дело реальное — исходя хотя бы из положения, что так могло быть. Безусловно, последующие эпохи, менявшиеся религиозные верования, исторические и географические условия оказали огромное влияние на народные традиции. Но некая древняя основа в них прослеживается, и именно на ней попробуем остановиться.

Большинство исследователей согласно с тем, что древние празднества были связаны с движением солнца и луны. Небесные явления имели особое влияние и значение в жизни людей. Четыре солнечных фазы — зимнее и летнее солнцестояние, осеннее и весеннее равноденствие — были временем народных празднеств практически во всем мире. Ряд народов в своих праздниках ориентируется на полнолуния и новолуния.

Хотелось бы обратить внимание на еще один важный момент. Нет сомнений, что связь древнего человека с природой и окружающим миром была гораздо теснее, чем мы можем представить сегодня. Скорее всего, он в силу близости к природе обладал определенными способностями и знаниями, утерянными впоследствии «цивилизованным» человеком. В этом предположении нет идеализации «благородного дикаря». Если современного человека (а такие «опыты» существуют) лишить разного рода гаджетов и поселить в глуши, мир открывается ему с новой стороны, многое в поведении птиц, животных, растений и светил становится ему понятнее и ближе. Вспомним, как удивляли индейцы завоевателей Америки — те считали их чуть ли не колдунами, настолько хорошо эти «дети природы» ориентировались в естественной для них среде.