Максим Кронгауз - Русский язык на грани нервного срыва. 3D Страница 20

Герои и антигерои

В последние годы в России, как и во многих других странах, стали выбирать слова года. Иногда эти выборы проводит какой-нибудь журнал или сайт. Наиболее регулярно в последние годы выбирали слова года журнал “Большой город” и сайт “Imhonet”. Бывает, что выборы проходят в нескольких номинациях и выбирают, скажем, и слово, и анти-слово года. Понятно, что все эти выборы условны и мы не всегда уверены, что слово-победитель появилось именно в этом году, а не пару лет назад. Это скорее год распространения, известности, если хотите – славы, а не рождения. Очень часто в народном голосовании вообще побеждают слова типа кризис или пожар, которые, конечно, отражают главные события года, но с лингвистической точки зрения совсем не интересны.

Я хочу сейчас вспомнить нескольких своих фаворитов и нарисовать их портреты или хотя бы набросать их.

2007

Нано

Изначально – приставка, давно существующая в научной терминологии. С ее помощью образуются слова со значением одной миллиардной доли исходной единицы, например, нанометр или нанограмм. Происходит от греческого слова со значением “карлик”. В 2007 году, изменив значение и приобретя определенную самостоятельность, благодаря пропаганде нанотехнологий ворвалась в общеупотребительный лексикон. Могла бы считаться как героем, так и антигероем года. Из-за неразборчивости в связях – присоединяется к чему попало (нанотрубки, нанороботы , нанокосметика , Нано сапиенс) – признается антигероем. Из-за сходства звучания со словом надо неизменно обыгрывается в каламбурах, которые затем становятся газетными заголовками. Самый популярный, отмеченный по крайней мере в трех изданиях, – Нано значит нано. Окончательно испортила репутацию, поучаствовав в рекламе обувного крема: “Крем для обуви Киви производится на основе нанотехнологий”. Тем не менее имеет большие перспективы, если разберется, что нано, а что не нано (простите, не удержался).

Замкадье, замкадыш

Это слова из лексикона москвича, которые сообщают о нем больше, чем о предмете разговора. Он до отвращения высокомерен, самовлюблен, ну и все такое. В этих словах присутствует особый “московский” корень МКАД (Московская кольцевая автодорога), за пределами которой жизнь, по мнению того самого москвича, не существует. Хотя если есть замкадыши (жители Замкадья), то существует. Но разве это жизнь… Вот как определяет Замкадье самая странная энциклопедия интернета Луркморье (www.lurkmore.ru): “Самый большой по площади регион этой страны, расположенный вокруг Москвы и отгороженный от нее МКАДом по всему периметру. .. Общепризнанной столицей Замкадья является Мухосранск, по сути являющийся райцентром, наиболее близким к месту дислокации субъекта на территории Замкадья”. В этом определении сосредоточены наши главные языковые комплексы, точки хронической ненависти и презрения к самим себе: эта страна, Мухосранск и слово того же стилистического ряда Замкадье. В этой связи я бы вспомнил еще одно слово из прошлого с такой же степенью презрительности к себе и отчуждения самого себя – совок (в значении “советский”).

2008

Хипстер

Это слово-загадка, слово-призрак, слово-зомби. Оно мало кому известно и словом года может считаться только с большой натяжкой. Поэтому поподробнее.

8 сентября 2008 года журналист Юрий Сапрыкин написал статью о хипстерах, точнее, о посетителях пикника журнала “Афиша”, которых назвал хипстерами. Честно говоря, понять из этого текста, кто такие хипстеры, невозможно, и виноват в этом не Сапрыкин. В 1957 году Норман Мейлер написал эссе о хипстерах, которое называлось “Белый негр”. Мейлеровскне хнпстеры никакого отношения к посетителям пикника “Афиши” не имеют. Наши хипстеры носят лосины и челки, а мейлеровские нет. Мейлер пишет об их нонконформизме, воровстве и бродяжничестве и, что очень важно – об их искусстве выживания, а Сапрыкин – о модниках, молескинах и пленочных мыльницах. Никто не виноват. Просто слово хипстер чудовищно изменилось. Оно появилось в английском, по-видимому, где-то в тридцатых, стало актуальным в сороковых и пятидесятых (когда на него обратили внимание Мейлер и Керуак), потом благополучно сошло со сцены, но возродилось в девяностых и теперь означает совсем другую молодежную субкультуру, совсем других людей. Впрочем, может быть, не совсем других, может быть, это дети тех старых хипстеров. Нынешние хипстеры относятся к среднему классу, отклоняются от мейнстрима в сторону всего альтернативного и независимого (а куда еще можно отклоняться?), едят экологически чистую пищу и вообще являются вегетарианцами.

Но главное – ни к чему особенно не стремятся. Пересадка слова на русскую почву изменила его еще больше. Пришлось забыть про экологию и вегетарианство. Наши хипстеры – это не группа людей, это даже не понятие, это некая не вполне определенная тенденция: быть вне политики, вне гламура, вне вранья и так далее, короче, просто быть, но быть именно здесь и сейчас, то есть оставаться современным. С одной стороны, быть вне мейнстрима, с Другой стороны, не становиться маргиналом, фриком, не впадать в крайности. Отгораживаться не чудачествами и отличиями, а, наоборот, похожестью, попросту говоря – оставаться в середине. Идея выживания в цивилизации хоть и переродилась, но все-таки сохранилась.

И здесь мы переходим к главному. Давно отмечено, что в любом языке есть много способов назвать отклонения, периферию и почти нет возможности обозначить середину, или, если хотите, центр. Есть панки, готы, скинхеды и прочее-прочее, но нет отдельного слова для, как бы это помягче сказать, обычного человека (кроме разных негативных названий типа обыватель). Язык рождает его в муках и часто неудачно. Более того, не всегда это слово нужно, просто потому, что эта середина не вполне оформлена и не ощущает себя как нечто целое и единое. Иногда слово вбрасывается раньше, чем это происходит. Так было со средним классом. Среднего класса еще не было (да и до сих пор как единого класса, пожалуй, нет), а уже вовсю обсуждалось, что это такое в России. Появилось даже игровое и унизительное название для него — мыдло, возникшее из смешения русского слова быдло и ангийского middle (middle class – “средний класс”). Мне кажется, то же произошло и с хипстером. Нет у нас этого класса, есть только помянутая выше тенденция отталкивания. И поэтому слово, вброшенное журналистом, не название группы людей, или, если угодно, человеческой породы, а попытка эту породу вывести, эту группу оформить. Попытка, скорее всего, неудачная (из удачных вспомню только нового русского). Вполне вероятно, что слово хипстер в русском языке не задержится. Но знаковым оно для 2008 года, безусловно, стало.

2009

Черкизон

Жаргонное название огромного вещевого рынка на востоке Москвы (Черкизовский рынок), существовавшего с начала 1990-х годов. Его называли “черной дырой”, где живут и работают, практически не покидая его, нелегальные мигранты, где торгуют контрабандными товарами, где не действуют законы, а действуют понятия. Иначе говоря, Черкизон был государством в государстве.

Некоторые слова актуальны всегда, а некоторые вспыхивают ненадолго, но горят ярко. Таково и слово Черкизон. Оно, конечно, появилось раньше 2009 года, но многие услышали его именно в этом году после закрытия рынка (и я в том числе). Страшноватое слово. За ним мерещится Зона, хотя, скорее всего, это случайность, так сказать, народная этимология. В 2010 году по телевизору был показан посвященный рынку сериал “Черкизона. Одноразовые люди”, где эта Зона уже стала явной. А еще слово Черкизон сразу же стало моделью для порождения новых слов. В этом же году появилось слово Люблизон от названия Торгового центра в Люблино, куда потянулись бывшие обитатели Черкизона.

В общем, тяжелое слово, но харизматичное. То есть аура мощная, но черная, мрачная.

Газпромскрёб, газоскрёб Еще два слова с социальным подтекстом. Народные названия небоскреба, который проектировался Газпромом в Охте в Санкт-Петербурге. Они выражают очень яркую и ироничную оценку этого проекта, вызвавшего мощное протестное движение в городе. Слова основаны на игровом принципе, который, как вы уже поняли, весьма характерен для русского языка. На одном из форумов в интернете я столкнулся с еще более эмоциональным названием Охты-ж-мать-твою-скрёб. Ну как тут не восхититься творческим потенциалом нашего языка!