Алексей Никишенков - История британской социальной антропологии Страница 21

Для истории социальной антропологии существенны две работы Лёббока – «Доисторические времена» (1865) и «Происхождение цивилизации и первобытное состояние человека» (1867–1869)[265]. Если первая из этих книг была посвящена, главным образом, описанию «доисторических» (археологических) древностей, то во второй Лёббок изложил основные общетеоретические постулаты зарождающейся социальной антропологии. Они формулировались в духе дарвинизма, если воспринимать его не как биологическую теорию, а как идеологию развития всего сущего, и практически совпадали с теоретическими положениями Тайлора (его программный труд вышел в свет в этом же году), с которым Лёббок дружил. Надо сказать, что труды Лёббока еще при их публикации многими считались легковесными, а на скло не его лет – безнадежно устаревшими. Тем не менее роль Лёббока в утверждении эволюционистской программы ранней социальной антропологии была значительна – он, благодаря своему энтузиазму и высокому положению в обществе и официальных академических учреждениях, сделал, пожалуй, не меньше, чем Тайлор, для того, чтобы идея социокультурной эволюции завоевала заметное место в общественном сознании, заполненном религиозными и расистскими стереотипами, а также утвердилась в довольно консервативной академической среде.

При всем своем эволюционистском энтузиазме Лёббок, с его любительской увлеченностью предметом (систематического университетского образования он так и не получил), допускал в своих сочинениях высказывания, свидетельствующие о его принадлежности не столько к гуманистической традиции, восходящей к эпохе Просвещения, сколько к рутинной среде среднего класса. Так, образ «дикаря» в его восприятии отличается довольно мрачными чертами – «он раб своих собственных желаний и чувств; недостаточно защищенный от воздействия погоды, он страдает от холода ночью и от палящего солнца днем; ему, не знакомому с земледелием, живущему по воле случая и неуверенному в успехе, голод всегда смотрит в глаза и часто побуждает его к ужасному выбору между людоедством и смертью»[266]. Черпая факты из случайных литературных источников, Лёббок часто невольно перенимает их риторику и обывательское отношение к первобытным народам, лейтмотивом которого может служить характерная фраза – «нравы звериные, религии никакой».

При всем этом Лёббок последователен в общих положениях эволюционизма. Человеческий род представляет собой психическое единство: «В сущности, дикари, точно так же, как и мы, мотивируют каждое свое действие…»[267]. Сходные общественные институты и обычаи возникают у разных народов закономерным образом независимо друг от друга. В этом он более последователен, чем Тайлор, допускавший порой диффузионистскую трактовку культурных сходств, в частности, полагая, что обычай кувады (ритуальная имитация рождения ребенка отцом) распространился из одного центра. Лёббок пишет: «Я не могу согласиться с г. Тайлором… что народы, придерживающиеся этого обычая, принадлежат к одному и тому же видоизменению человеческого рода. Я, напротив, думаю, что это возникло независимо в совершенно различных частях света»[268]. Подобно Тайлору, Лёббок воспринимает явления культуры современных первобытных народов как прямые аналоги древнейшей истории, своеобразные «окаменелости» культуры – грубые орудия тасманийцев и американских индейцев «для исследователя древности являются тем же, что опоссум и ленивец для геолога»[269]. Сравнительный анализ для Лёббока – основное средство выявления универсальных эволюционных стадий развития человечества и в то же время – средство преодоления ограниченности наличного этнографического материала о «дикарях» – «сведения наши о характере и нравственности дикарей в высшей степени разнообразны. Тем не менее сравнивая отчеты различных путешественников, мы до некоторой степени можем избегнуть недоразумений и заблуждений; и в этом смысле большим подспорьем служит замечательное сходство различных народностей. В самом деле, поразительно, что различные народы на одинаковых ступенях развития часто представляют больше черт сходства между собой, чем одна и та же раса в различных фазисах своей истории»[270].

Джон Фергюсон Мак-Леннан (1827–1881) родился в очень бедной шотландской семье, но благодаря блестящим способностям смог поступить в Тринити-колледж Кембриджского университета. Впрочем, закончить его он по болезни не смог. Довольно долго он перебивался случайными заработками, пока, наконец, в 1857 г. не получил юридическую практику в Эдинбурге.

Мировоззрение Мак-Леннана формировалось под сильным влиянием философии утилитаризма, в следовании принципам которого он был более последовательным, чем Тайлор и Лёббок, а также исторической школы права К. Савиньи, философии Уэвелла и той версии позитивизма, которую развивал Дж. С. Милль. Мак-Леннан воспринял ряд идей Г. Мейна, лекции которого он слушал в лондонском «Иннс Корт». Первой научной работой Мак-Леннана стала обстоятельная статья «Право» в 9-м издании Энциклопедии Британника[271], в которой он выдвинул тезис, навеянный «Логикой моральной науки» Дж. С. Милля, – подлинной основой законодательной деятельности может быть только «наука о человеческой природе и обществе». В 1863 г. Мак-Леннан, рецензируя ряд этнографических публикаций о народах Индии, сформулировал вопрос, который определил направление его теоретических поисков в изучении человеческой цивилизации: «Каким образом на географическом пространстве, где не сосуществует более двух рас в физическом смысле этого слова, возможно такое разнообразие языков и обычаев?»[272].

К 1865 г., когда вышел в свет основной труд Мак-Леннана «Первобытный брак»[273], ответ на этот вопрос был частично сформулирован, для чего понадобилось разработать ряд теоретических принципов, которые во многом соответствовали формирующейся эволюционистской парадигме. Трактовка Мак-Леннаном категории «пережиток» имела некоторые особенности по сравнению с тайлоровской. Он полагал, что встречающиеся в настоящее время ритуалы (в частности, брачные) – это чисто символические формы поведения, которые в прошлом были выражением реальных форм отношений между людьми, и поэтому, анализируя обряды, мы можем заглянуть в реальную практику жизни прошлого[274]. Сравнительный метод Мак-Леннана, примененный им в «Первобытном браке», основан на общетеоретическом допущении, что широкое бытование сходных форм человеческого поведения – это действие сходных причин в сходных обстоятельствах, т. е. проявление неких единых для всего человечества закономерностей. С одной стороны, закономерности эти проявляются не в любом и каждом конкретном обществе, они «привязаны» к определенным стадиям эволюционного развития вне зависимости от исторического времени и географического места. С другой стороны, закономерность присутствует и в логике однолинейной последовательности следующих одна за другой стадий[275]. Эта установка была выдвинута Мак-Леннаном не из его пренебрежения историей, а по отчетливо осознаваемой им причине – многотысячелетняя история «примитивных» обществ не дает и в принципе не может дать исследователю никаких исторических документов, на основании которых можно было бы реконструировать историю общественных институтов. Кроме того, ориентация на позитивистский естественно-научный идеал познания как будто освобождала социальных антропологов от историзма, направляя их усилия в русло поисков неких инвариантов изучаемой реальности – общественных институтов, как аналогов биологических видов.

Теоретические воззрения Мак-Леннана в целом соответствуют эволюционистской парадигме, более того, по мнению Дж. Бар роу, ему удалось предложить «одну из наиболее ясных, наиболее четко разработанных и бескомпромиссных ее версий»[276]. Оценка Дж. Стокинга еще более лестная: «Обладающий блеском и даром интеллектуального энтузиазма в большей степени, чем Тайлор или Лёббок, Мак-Леннан первым применил систематически новый подход в изучении развития (общества. – А. Н.)»[277].

Можно сказать, что эволюционистская парадигма стараниями виднейших представителей этого направления приобрела черты стройной и обещающей значительные научные достижения исследовательской программы. Во второй половине XIX в. она практически не имела конкурентов, ее принципы разделяли абсолютное большинство ученых, ориентированных на изучение развития человеческого общества. Все они, однако, были убеждены в том, что познавательные возможности этой программы могут быть доказаны лишь в ходе изучения конкретных общественных институтов.