Александр Донцов - Феномен зависти. Homo invidens? Страница 21

Иконы «Всевидящее Око Божие», обязательным элементом которых являются круги, требуют вспомнить и о символике этой простой и одновременно загадочно-притягательной геометрической фигуры. Любая точка круга, не имеющего ни начала, ни конца, равноудалена от центра, что позволяло уже в древние времена оценивать его как космический знак целостности, полноты, постоянства, вечности, самодостаточности, гармонии, совершенства. По словам египтологов, «в древнеегипетской письменности идеограмма в виде круга с точкой в центре, символизирующая солнце, представлена в целом ряде слов, обозначающих различные по протяженности периоды времени (день, вечер), собственно время, а также понятие вечности»[139]. Употребление солярной символики в этих терминах объясняется принятым в Древнем Египте принципом исчисления времени по движению солнца по кругу, циклически возобновляющемуся каждый день, каждый год, вечно. Археологически зафиксировано, что именно круг (или система кругов, концентрически вписанных друг в друга) являлся моделью организации пространства поселений, святилищ, захоронений и, разумеется, жилищ. В долине и дельте Нила в Египте такие сооружения возникли не позднее V тыс. до н. э.[140] Широко известна круговая структура мегалитических знаков, сооружений эпохи неолита. А знаменитый Круглый стол из легенд о короле Артуре стал мировым символом равенства партнеров по общению, равно как и передаваемая по кругу трубка мира у индейцев Северной Америки выступила символом единства целей и общности интересов. По поверьям многих народов, круг очерчивает безопасное пространство для того, кто находится внутри. В древнеегипетском заклинании против скорпионов предлагается начертить вокруг кровати круг, чтобы обезопасить себя от укуса[141].

«Она идет прямо к нему. В страхе очертил он около себя круг. С усилием начал читать молитвы и произносить заклинания, которым научил его один монах, видевший всю жизнь свою ведьм и нечистых духов. Она стала почти на самой черте; но видно было, что не имела сил переступить ее и вся посинела, как человек, уже несколько дней умерший. Хома не имел духа взглянуть на нее. Она была страшна. Она ударила зубами в зубы и открыла мертвые глаза свои. Но, не видя ничего, с бешенством – что выразило ее задрожавшее лицо – обратилась в другую сторону и, распростерши руки, обхватывала ими каждый столп и угол, стараясь поймать Хому. Наконец остановилась, погрозив пальцем, и легла в свой гроб». В первую ночь философа Хому Брута начертанный им круг спас от козней убитой красавицы ведьмы. Даже когда гроб с ее телом вдруг сорвался со своего места и со свистом начал летать по всей церкви, рассекая во всех направлениях воздух, философ видел, что он не мог зацепить очерченного им круга. И хотя на третью ночь круг не уберег бурсака от гибели, не буду оспаривать его магическую защитную силу, описанную гениальным Николаем Васильевичем Гоголем. Вспомнили, читатель, как с замиранием сердца в детстве читали «Вий»? Совершенство геометрии круга настолько заворожило авторов многочисленных энциклопедий символов, что и они, проигнорировав печальную участь Хомы, не только не усматривают в нем никаких изъянов, но и превозносят его символизм до небес. Вот что пишет о круге Дж. Купер: «Универсальный символ. Означает целостность, непрерывность, первоначальное совершенство. Округлость священна как наиболее естественное состояние, содержащее самость, неявленное, бесконечное, вечность. Это время, заключающее в себе пространство, и отсутствие времени, как отсутствие начала и конца, пространства, верха и низа. Как циркулярность и сферичность это отрицание времени и пространства, но означает также возвращение, возвратное движение. Это небесное единство, солярные циклы, всякое цикличное движение, динамизм, бесконечное движение, завершение, исполнение, Бог»[142].

Не знаю, как у вас, читатель, у меня от этого изобилия мудреных слов голова пошла кругом и «в зобу дыханье сперло». Впрочем, абстрактность этой геометрической фигуры позволяет с легкостью «рассмотреть» в ней неисчислимое множество скрытых смыслов, что, по-видимому, и отразилось на символике круга в разных культурно-исторических контекстах. Дж. Купер приводит слова Платона о том, что круг – «подвижный образ вечности недвижной»[143], и цитирует неизвестного мне Гермеса Трисмегиста: «Бог есть круг, центр которого везде, а окружность – нигде»[144]. Откройте любое подобное издание, и вы с легкостью продолжите и расширите перечень символических ассоциаций, рожденных геометрическим совершенством круга. Но это круг, безупречная абстрактная фигура. Глаз-то как приобрел божественный статус? Ведь орган зрения всегда конкретен, он не всеобщее достояние, как круг, а чей-то. Каждый знает, глаз весьма уязвим и несовершенен. Его легко засорить, он может слезиться, воспалиться, утратить четкость образа и даже вовсе ослепнуть. Зрение нередко обманывает нас, какой уж тут дар всевидения и всеведения! Ладно бы еще, если бы наши глаза доставляли исключительно прекрасные впечатления и поэтому выступали объектом поклонения. Увы, цветущей сакурой мы любуемся реже, чем кучей мусора.

Словом, как ни крути, ни глазное яблоко, ни роговая оболочка, ни стекловидное тело, ни радужка и хрусталик, ни зрительный нерв и цилиарное тело – ни врозь, ни в совокупности – названными в ходе анализа мифов волшебными силами не обладают. Вы вправе возразить: в мифах речь шла о глазах и зрении сверхъестественных существ, а не простого человека, строение глаза которого я напомнил. Так-то оно так, но изображение божественного Ока во всех случаях совпадало с образом человеческого глаза, и именно он зачастую становился объектом магических манипуляций. Древнеегипетский обряд «отверзания уст и очей» – явное и не единственное тому подтверждение. По словам Л.Е. Этингена, составившего презанятную «Мифологическую анатомию», «население Целебеса ранее было убеждено в том, что лучший способ достичь успеха в жизни – это «внедрение» в себя душ других, более могущественных людей или существ. Поэтому оправдывался обычай, когда после убийства у вождя или начальника вырывали глаза и проглатывали их. Полинезийцы с той же подоплекой «отдавали дань» глазам врагов. У таитян лучшим подарком королю считался глаз юноши. Маори были убеждены, что съеденные глаза врага придают зоркость»[145].

Не исключаю, подобные магические действия с человеческими глазами показались вам, читатель, чрезмерно жестокими и примитивно-экзотическими. Такие сведения мы обычно отторгаем как не имеющие к нам отношения. Предлагаю поэтому обратиться к более близким по духу славянским народным поверьям о глазах и зрении покойников. Именно так называется статья этнолингвиста Н.И. Толстого, сведения из которой я и хочу предложить вашему вниманию[146]. Прежде всего напомню: по славянским верованиям, смерть и загробная жизнь связаны с переходом из «белого», «божьего света» в мир мрака и вековечной тьмы. «По этой причине, – полагает Н.И. Толстой, – во многих славянских зонах, особенно у южных и восточных славян, строго соблюдался обряд зажигания свечи в предсмертный час, когда умирающий «испускает дух»[147]. Убеждение в необходимости света для уходящего во тьму умершего дополняются представлениями, что и на том свете покойнику нужны зрячие глаза, и об этом должны побеспокоиться его близкие. Одним из первых свидетельств беспокойства русских о зрении покойников Н.И. Толстой называет сообщение А.С. Пушкина. В разговоре со своим цензором, собирателем русского фольклора И.М. Снегиревым, состоявшемся в сентябре 1826 г., поэт заметил, что «есть в некоторых местах обычай Троицкими цветами обметать гробы (здесь – могилы, надгробия. – А. Д.) родителей, чтобы прочистить им глаза»[148]. В этой связи исследователь упоминает известный в народной культуре факт запрета определенных действий (прядение, беление хаты) в определенные дни (пятница, дни поминовения усопших), поскольку они могут засорить глаза покойным родителям.

Среди ритуалов, направленных на то, чтобы родным покойникам на том свете «было видно», наряду с зажжением свечи в некоторых местах сохранился и так называемый белый траур – обычай в память об усопшем в течение года носить белую одежду, равно как и обычай обряжать покойника во все светлое[149]. «От темной одежды загробная жизнь темной будет» – так объясняли белый траур его сторонники. Значимость мотива человеческих глаз в заупокойных славянских ритуалах подтверждается и наличием соответствующих изобразительных символов на надгробиях. «На сербских и македонских надгробиях XIX – начала ХХ в., так же как и на боснийско-герцеговинских надгробиях более раннего периода, часто встречается изображение человеческих глаз в виде двух окружностей, полуокружностей и витков, соединенных одной петлей, опущенной книзу и дающей очертания носа»[150]. Погребальный контекст идеограммы глаз побуждал использовать ее в сочетании с другими «загробными» образами: древа жизни, солнца – света или христианского образа виноградной лозы и гроздьев винограда как символов царствия небесного. В Болгарии идеограмма глаз используется на обрядовых печеньях, выпекаемых в календарные праздники. Существенно, что абсолютное большинство таких сакральных хлебов сочетает символы круга, креста и глаз, а выпекаются они в дни, связанные с культом предков, с покойниками, с загробным миром. В заключение Н.И. Толстой отмечает: прямая связь между сербскими верованиями о глазах и зрении покойников с идеограммами глаз на средневековых сербских надгробиях не вызывает сомнения, хотя интерпретация семантики этого образа как продиктованной культом мертвых пока остается гипотетичной. Критичность ученого к результатам собственного исследования похвальна. Многажды сказано: наука – систематическое сомнение, лишь здравый смысл обладает безапелляционным знанием. Но в данном случае присловье о предположительности толкования «глазной» символики звучит несколько нарочито. В качестве постскриптума автор объясняет часто употребляемое в болгарской языковой среде легкое проклятие «Да му се не види!», близкое к русскому «Чтоб ему пусто было!», «Чтоб он сдох!». В контексте изложенного это проклятье следует понимать «как пожелание, чтобы ему, т. е. адресату, было ничего не видно на том свете… То, что речь идет о возможности видеть именно на том свете, подтверждается значительным числом болгарских заклинаний и проклятий на тему «неблагополучного» пребывания на том свете и в могиле»[151]. Добавлю: глаз как символ Провидения можно обнаружить на надгробиях XIX в. в Англии[152].