Виктор Бычков - Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая Страница 21

Н. Б. на выставке Родена в Палаццо Реале.

Милан

Несколько огорчило меня, что не удалось на этот раз посмотреть «Тайную вечерю» Леонардо. Там теперь строгий режим. После новой реставрации пускают в помещение (а оно, как Вы помните, достаточно большое) всего по 30 человек на 15 мин. И записываться надо только в Интернете или по телефону заранее. Задолго заранее. Однако в свое время я как раз эту фреску изучил хорошо, так что огорчился, но не сильно, так как увидел на этот раз много другого и очень интересного. В частности, помимо пинакотеки Брера с удовольствием побывал в пинакотеке Амвросианской библиотеки. Прекрасное собрание живописи, в том числе и мастеров, близких к Леонардо.

Н. М.: А на меня самое сильное впечатление в Милане все-таки производит собор. Потрясающее и уникальное архитектурное сооружение. В последнюю поездку я имела возможность в солнечный день погулять и по его крыше, насладиться вблизи многими архитектурными деталями декора, не говоря уже о круговых обходах всего храма и пребывании внутри него. Согласитесь, ничего подобного нет больше нигде в мире.

Собор.

Милан

Н. Б. на крыше собора.

Милан

В. Б.: Это очевидно. Знаете, после изучения многих памятников египетской и индийской архитектуры в оригинале, которое удалось осуществить в последнее десятилетие, я, войдя на этот раз в собор, вдруг ощутил себя не столько в христианском, сколько в каком-то вселенском святилище, очень напоминающем интерьеры египетских (я имею в виду Луксор и Карнак) и индийских храмов (хотя там нет столь масштабных колонн – в высоту по крайней мере). Скульптурные завершения огромных массивных колонн миланского собора придают внутреннему пространству какую-то восточную мягкость что ли, в отличие от готической геометрической строгости, на что ориентируют нас сами колонны, да и внешняя организация собора. Во всяком случае, очень резко ощущается контраст архитектурных образов – внешнего и внутреннего в этом соборе, что только усиливает, по-моему, общее мощное духовно-эстетическое воздействие его.

Соборная площадь.

Бергамо

Н. М.: Действительно, и у меня внутри собора возникали индийские ассоциации, а снаружи это просто неописуемое, умонепредставимое изысканное кружево каменного узорочья, от которого нельзя глаз оторвать. Как нельзя оторваться и от завораживающего зрелища мраморных бело-розовых соборов в центре Бергамо, перекликающихся своими формами с открывающейся с высокой колокольни панорамой альпийских предгорий. В мою самую первую поездку в Италию я попала в эту горную местность поздно ночью, в полной темноте, а наутро была поражена панорамой залитых солнцем вершин и простиравшегося внизу города – родины комедии дель арте (кто не помнит «Труффальдино из Бергамо» Гольдони). На этот же раз невероятное впечатление произвел никогда не встречавшийся мне ранее в книгах по искусству «Скорбящий Христос» Боттичелли в экспозиции, представляющей часть собрания закрытого (увы!) на реставрацию Художественного музея Бергамо.

А упомянутое мною первое посещение Италии не только надолго сохранилось в памяти, но и дало многочисленные импульсы для возвращения в эту сокровищницу художественной культуры. Тогда же, на заре перестройки, когда стали возможны свободные выезды за рубеж, одной из моих первых поездок в Европу стало трехнедельное путешествие в эту страну по линии Ассоциации искусствоведов. То была автобусная поездка, и путь наш лежал из раннемайской Москвы, где еще только-только показались первые листочки, к почти летнему буйству природы, но поэтапно, по климатическим поясам – через весь запад России, Белоруссию, а потом – чешские Карпаты с небезызвестным замком Дракулы. Запомнились интереснейшие в художественном плане остановки в Кракове с посещением Веве; Будапеште, где удалось побродить не только по городу, но и увидеть великолепный художественный музей. И вот, наконец, долгожданная Италия. Проехали ее из конца в конец и по горизонтали, и по вертикали: ведь выезжая ежедневно на рассвете, а возвращаясь за полночь, почти каждый день посещали по два-три города. В результате у меня сформировалось не только довольно целостное впечатление об этой стране и ее памятниках, но и то, что называется в психологии «синдромом Флоренции» – переизбыток художественных впечатлений, их критическая масса, препятствующая дальнейшему полноценному эстетическому восприятию. Еще долго по возвращении домой увиденное, как на переводной картинке, постепенно проявлялось, возвращалось ко мне, обретая яркие краски и возбуждая острое желание еще раз оказаться в этих местах, воспринятых лишь эскизно, и насладиться ими по-настоящему. Что я и стала в дальнейшем систематически осуществлять, проводя немало времени в Венеции, Милане, Бергамо, Болонье, Падуе, Палермо. И вот, наконец, не синдромная, а настоящая Флоренция и, конечно же, Рим.

Колизей.

Рим

Н. Б. в Колизее.

Рим

На Римском форуме

Собор Санта-Мария Маджоре.

Рим

Собор и площадь св. Петра.

Рим

Первым делом отправилась в Колизей. Это, действительно, мощный символ императорского Рима, «колоссео», подавляющий не только своими исполинскими размерами, но и какой-то, несмотря на яркий солнечный день, угрюмой тяжеловесной мрачностью. Но прав был Гёте: Рим нужно видеть не глазами, а сердцем. И все же какой контраст с другой грандиозной постройкой – знаменитым своей потрясающей акустикой греческим театром в Эпидавре. Несмотря на свои впечатляющие размеры, амфитеатр этот, вписанный в средиземноморскую природу, обрамленный буйной зеленью, производит впечатление легкости и ажурности. Он, действительно, «по мерке человека», и этот эллинский эстетический принцип резко контрастирует с римским гигантизмом Колизея.

Микеланджело Буонарроти.

Пьета.

1498–1499.

Собор св. Петра.

Рим

Площадь Навона.

Рим

Совсем другое, светлое впечатление производят Палатинский холм, так называемый «квадратный Рим» – первый центр города, основанный, по преданию, Ромулом, Римский и Императорские форумы. Сегодня этот ансамбль древних руин с остатками колонн, лестниц, базилик выглядит на редкость гармонично, его панорама навевает созерцательно-медитативное настроение, позволяет эмоционально прикоснуться к позднеантичной древности. И вот здесь, с посещения церкви Святых Косьмы и Дамиана, начинается мое погружение в мир великолепных римских мозаик, резных деревянных и расписных кессонных потолков, бронзовых врат и балдахинов, великолепных мраморов, высокохудожественных фресок, произведений живописи и скульптуры, шедевров ювелирного искусства в поражающих своими архитектурными решениями церкви Санта-Мария Нова и церкви Святой Катерины, соборах Санта-Мария Маджоре, Святого Павла «за стенами», Сан-Джованни ин Латерано – кафедральном соборе Рима, и, наконец, славящемся роскошью отделки соборе Святого Петра – сердце Ватикана. Как все мы хорошо знаем, этот самый большой в мире христианский храм, с балкона которого римский папа обращается к верующим с благословением «Urbi et Orbi», является в то же время грандиозным художественным музеем, образцом гармонического сочетания ренессансного и барочного искусства. Восхищаться его красотой можно бесконечно, переводя взгляд с грандиозного купола работы Микеланджело на изваянные Бернини гигантские статуи святых Елены, Вероники, Лонгина и Андрея, с алтарных мозаик на мраморные барельефы и лепные украшения, и так до бесконечности. Но главная художественная ценность здесь, на мой взгляд, поражающая своей одухотворенностью и изяществом линий знаменитая «Пьета» Микеланджело.

Собор Санта-Мария дель Фьоре.

Флоренция

Н. Б. на Соборной площади.

Флоренция

А вот и собственно музеи Ватикана. На этот раз удалось осмотреть их не галопом, как это было с экскурсией, а подробно и относительно спокойно, несмотря на по-прежнему нескончаемые толпы посетителей, увлеченных селфи. Для рассказа об этих дворцах и музеях нужно было бы написать целую книгу. Скажу лишь, что наибольшее впечатление произвели на меня, как и прежде, Сикстинская капелла, Лаокоон, станцы Рафаэля (ни одна моя вгиковская лекция о классической античности не обходится без демонстрации студентам репродукции картины Рафаэля «Афинская школа» с воздевающим перст к небу Платоном и указующим на землю Аристотелем – слушатели увлеченно идентифицируют и других мыслителей этой поры; впрочем, о каком бы периоде в истории эстетической мысли, вплоть до сегодняшнего дня, я ни вела речь, обязательно приношу из кабинета ИЗО тяжеленные иллюстрированные альбомы, посвященные соответствующему ее этапу).