Алексей Смирнов - Антология-2 публикаций в журнале "Зеркало" 1999-2012 Страница 21

О том, как формируется пятое сословие недочеловеков в России, надо писать отдельную работу. Вот только никто ее издавать не захочет. Она не нужна никаким политическим силам. Все хотят воспользоваться одичанием народа в собственных целях. Ведь такие массы можно успешно двинуть и под двуглавым орлом, и под красным флагом, и под свастикой на что угодно. Когда расстреливали Верховный Совет, восторженные зрители радовались, когда снаряды попадали в цель. А когда убивали таких же, как они сами, зевак, то все тупо смотрели, как из них вытекает кровь. А одна женщина, показывая ребенку на открытую рану, говорила: «Видишь, сынок, это у него кишки дергаются». И никто не перевязывал раненых, и все тупо глазели. Убитых же и раненых в бандитских перестрелках люди раздевают до белья, а окровавленную одежду отстирывают и носят. Любимое занятие сейчас — это охота за паралитиками и умирающими: грабить квартиры, пользуясь их беспомощностью. Пулеметные и автоматные очереди по ночам стали обыденностью. На местах убийства «своих» бандиты ставят букеты цветов. Все с уважением говорят: «Здесь вчера троих чеченов застрелили». Здоровые молодые самки считают для себя честью выходить замуж за мафиози. В тридцатые годы гордились: «У меня зять в органах», теперь же: «У меня зять в мафии». И нынешние, и прежние одинаково ходят, как черти, в коже и выполняют одинаковую функцию запугивателей и террористов.

Понятие «пятое сословие» не изобретено мною, оно предугадано Жозефом де Местром, о нем очень хорошо писал в тридцатые годы смертельно больной туберкулезом Г.Берль в небольшой книге «Пришествие пятого сословия», его взгляды развивал Юлиус Эвола, об этом же писал католический экзистенциалист Габриэль Марсель. Но о пятом сословии боятся писать в нынешней России, так как его искусственно выводят в инкубаторах псевдодемократии. К понятию пятого сословия я пришел сам в своей работе «Абзац России», где рассматривал появление людей — безликих марионеток как самое страшное зло последствий большевизма. Эти люди полностью бездуховны, они легко управляемы, агрессивны, их легко натравить на кого угодно, эти люди — шакалы и гиены, питающиеся трупами раздираемых ими людей высшей породы, презирающими их стадность. К сожалению, история повторяется, и в России, как и при большевиках (тогда по Павлову), искусственно выводится новая порода людей. Конец большевистско-пролетарской эры в России породил новую породу двуногих мутантов.

Года три назад всю Россию буквально потрясли сведения об огромных метровых крысах, радиационных мутантах, живущих в московском метро и в кремлевских подвалах, где рядом с замурованными манускриптами Палеологов и Шне-ерсона вывели этих страшных зверей. Оказалось, что это утка, в которую все поверили. После войны, когда я был мальчишкой, вся Москва валила в зоопарк смотреть на двухметровую обезьяну, привезенную с Дальнего Востока, которая питалась пограничниками. Этот пролетарский опыт имеет под собой мистическую, магическую и трагическую основу — в России все возможно, стоит только завладеть средствами массовой информации и начать проливать кровь на улицах. Новый режим установил монополию на пропаганду и в октябре 1993 г. (помните эту страшную цифру у Гюго?) начал проливать кровь на глазах сограждан, расстреляв парламент из пушек.

Оппозиции, качественно иной, чем нынешний режим, в России нет: политические юроды типа Анпило-ва, Жириновского, Зюганова и Стерлигова опираются на остатки разогнанного СССР и ничего, кроме нового витка маразма, не создадут. Еще ходят по улицам старые злобные мальчики в сапогах, всякие эдички со вздутыми жилами на за-дроченных лбах и плачут о всем безвременно погибшем советском. Где-то за океаном пишется энциклопедия советской цивилизации, на Брайтон-бич советские евреи поют «Землянку» и «Катюшу», а наша постперестроечная и постсоветская интеллигенция — люди, привыкшие оглядываться на Старую площадь, — с подобострастной улыбкой благополучного женатого многодетного гомосексуалиста творят новую заказную псевдокультуру, как когда-то в сталинские времена творили их отцы о свинарках и пастухах. Новая псевдокультура состоит из полупорнографии, рекламы, затычек «Тампакс», всяческого угождения «новым русским», официального чисто обрядового православия, прирученного модернизма, наемной армии в американских кителях и восхваления тяжелых теток с пальцами торговок Романовых-Золотницких-Гогенцоллернов, которых хотят посадить на русский престол. При такой реставрации президент Ельцин или кто-то подобный будет вечным регентом — хранителем престола. А полный мальчик — царь Георгий — будет учиться в Вест-Пойнте и получит чин полковника американской морской пехоты. Для этих целей уже восстановили Красное крыльцо Грановитой палаты, где совершится коронация нового царя. Идет также дележ земли, заводов, недвижимости; прошла бредовая ваучеризация. Все это я и называю постбольшевистской мезозойей. В этой мезозойе незамешанные честные люди грустно улыбаются от сознания собственного бессилья, видя, как ихтиозавры и саблезубые тигры, грызясь между собою, рвут на части несчастную и так за 74 года террора вконец обобранную страну.

Август-сентябрь 1994 г. «Зеркало» (Москва)

ТРИДЦАТЬ ГРИВУАЗНОСТЕЙ О РУССКОМ ТОТАЛИТАРИЗМЕ ЗАПИСКИ РУССКОГО АРИСТОКРАТА

Алексей Смирнов

1

Тоталитаризм в России многолик, как Шива и бодисатва — в каждом изгибе современной жизни царит нетерпимость. Говорить о том, что русские бесстрастны, — ошибка. Они защищают свое рабство с бешенством, достойным лучшего применения. Будущее России в полном отрешении от традиций тоталитаризма, покидании оскверненных жестокостью мест. Крупные города России — Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург — должны быть покинуты. Сами стены этих проклятых мест пропитаны кровью и насилием.

2

Великая русская литература XIX века очень двусмысленное явление. Фактически все популярные русские прозаики — и Толстой, и Достоевский, и Тургенев, и Чехов — были величайшими разрушителями. Все они подстрекали нашу наиподлейшую в мире разночинную интеллигенцию на разбой. Проповедь скрытой революции среди уголовных элементов всегда опасна. Толстой зачитывался Руссо, Достоевский — Фурье, а Чехов чтил народников. И Бунин тоже из этого же левого болота…

3

Когда Толстой сказал философу Федорову, хранителю Румянцевской библиотеки, что хорошо бы подложить «динамитец» и под его библиотеку, и под храм Христа Спасителя, то Федоров перестал подавать Толстому руку и обегал его на улицах Москвы, как зачумленного. Лазарь Каганович был в некотором роде толстовцем, когда лично нажал рычаг взрывного устройства, подведенного под храм Христа. Он дополнил Толстого, заметив: «Сегодня мы поднимем подол и поимеем матушку-Россию». Учитель и верный исполнительный ученик.

4

Так называемая демократическая интеллигенция, то скопление очень разнородных людей, которых условно называют «шестидесятниками», сейчас выполняет в России крайне позорную роль. Говорить, что они все мерзавцы и проходимцы, нельзя. Просто они очень неудачно вляпались в игрища номенклатуры, которая их по возможности перекупила. Не все, конечно, попались на удочку, но большинство выполняет в современной России чисто полицейскую роль, заменив Суслова и Ильичева.

5

Я откровенно не люблю искусство советских двадцатых годов. Выставка «Москва-Париж», вокруг которой леваки писали кипятком на Сене, очень и очень попахивала кровью. Почетный красноармеец Мейерхольд, поклонник Льва Троцкого, был очень страшненькой личностью, так же, как и Третьяков, и Брехт, и Маяковский, и Есенин, ходивший на Лубянку подглядывать ночные расстрелы. Дурно, очень дурно попахивают наши двадцатые годы. Этот запах стал особенно заметным после августа 1991 г.

6

Двойной прыжок кенгуру, иначе не назовешь трансформацию номенклатуры в 91 -м. Это прыжок сумчатых большевиков, у которых в мешке сидел детеныш нового тоталитаризма. Этого детеныша запеленали в трехцветный флаг, поставили на него двуглавое тавро и теперь хотят возвести на российский престол. Сейчас время не соединения, а разъединения. Чем дальше отойти от имитации свободы, тем лучше. Пока что мы все заняты вбиванием клиньев в трещины, чем глубже будет котлован, тем прочнее будет здание будущей России.

7

Наша византийская по своей сути цивилизация, государственность и культура возникли фактически на болоте среди угро-финских, тюркских и монгольских племен. Теперешние останки ее прежнего величия возвышаются среди постсоветских джунглей, как храмы и пирамиды майя. Большевики, так же, как и нынешние демократы, варвары по своей сути — они прельщали и прельщают аборигенов дешевыми бусами и стекляшками. Поэтому так велика ненависть большевиков и их последователей к остаткам русского патрициата, привыкшим ласкать драгоценности.