Нескучная классика. Еще не всё - Сати Зарэевна Спивакова Страница 22

С. С. Тебе имя помогало в поиске себя и гармонии с окружающим миром или пришлось искать способ с этим именем договориться?

Т. К. По-гречески мое имя – Теодорос. На родине я произношу его именно так. Таким видят меня родители, они мне многое дали, я их уважаю. Но мне хотелось эту пуповину немножко перерезать. Поэтому в России я стал Теодором.

С. С. Хорошо тебя понимаю, у меня похожая история. Мне дали древнее ассирийское имя – Сатеник. Из уважения к своим родителям я это имя не меняла, но как только стала везде писать Сати, а не Сатеник, стала чувствовать себя совсем иначе. Хотя когда я приезжаю в Армению, меня называют Сатеник – да еще с таким армянским акцентом, как ты сейчас с греческим произнес “Теодорос”.

Еще вопрос про Грецию. С каким богом греческой мифологии ты мог бы себя ассоциировать?

Т. К. С богом я не могу себя ассоциировать. Это богохульство. Даже для язычников.

С. С. Хорошо, спрошу иначе. Оставим богов в стороне. Мифы – это истории, написанные людьми. С каким героем греческих мифов ты мог бы себя сравнить?

Т. К. Я знаю и люблю многих персонажей древнегреческих легенд, но не ассоциировал бы себя ни с кем из них.

С. С. А я бы, например, сказала, что ты спокойно, без кастинга, пройдешь на роль Прометея.

Т. К. Прометей – очень важный для меня персонаж…

С. С. Давай теперь вернемся на землю. Как и когда ты понял, что хочешь стать музыкантом, и почему решил ехать учиться именно в Россию, в Ленинград, ведь Европа была ближе? Выбор был сделан, потому что ты узнал про Илью Мусина?

Т. К. Да, на выбор это повлияло, но не только это. Шли 1980-е, потрясающие годы, когда перевороты происходили по всему миру. Начал появляться хай-тек и техно, этот новый романтизм, андеграунд, стали говорить: наступает новая эра. Я много путешествовал по Западной Европе и встречал потрясающих людей.

Но с Россией меня связала любовь к тому, что называется “русская душа”. На афинские фестивали приезжали разные оркестры, но, когда мы слушали русский оркестр – помню, к примеру, светлановский, – сразу чувствовалось другое звучание. Мы не могли понять, чем они отличаются. А другой была эмоциональность! Мы очень любили русскую музыку и всегда старались найти записи. Европа меня не вдохновляла своей хладнокровностью.

С. С. Прагматичностью, наверное.

Т. К. Протестантизмом, скажем так, скучной дисциплинированностью в плохом смысле этого слова. Тогда я узнал о Мусине. Когда я приехал в Петербург, это был самый прекрасный момент моей жизни. Я увидел совершенный мир, где все чудеса, в которые мы верили, все эти внутренние романтические истории, которые мы представляли, когда мечтали о музыке и искусстве, существовали на самом деле. Оказалось, есть место, где люди еще верят, что искусство может поменять человечество – красота спасет мир! Этот дух витал в Санкт-Петербурге, несмотря на всю хаотичность и сложность тех времен. Здесь я встретил массу людей, вечно влюбленных в Россию, которые не могут жить без России.

С. С. Если почитать, что о тебе пишут в прессе, создается образ везунчика, баловня судьбы. Но если копнуть глубже, получается, что ты всю жизнь идешь и живешь вопреки. Перед тобой одно за другим возникают препятствия, и ты их проходишь, в результате оказываясь победителем. В 1999 году произошла знаменитая история с конкурсом Прокофьева, где тебя не пропустили на второй тур и Илья Мусин даже вышел из жюри и выступал с протестом по телевидению, потому что очень в тебя верил! Ты был для него как поздний любимый ребенок. Закончив учиться у Мусина, ты не остался в Петербурге, потому что чувствовал неприятие, ревность старших коллег. Так ли это?

Т. К. Знаете, приоритеты меняются, и это закономерность жизни. Я согласен, что я везунчик, но я по молодости был дураком, и мне стыдно за это. Теперь я понимаю, что люди, оказавшие мне противодействие, действовали мне на благо.

Передо мной действительно закрылись все двери. И не только в Петербурге, но и в моей собственной стране, у меня даже паспорта не было, чтобы вернуться в Грецию! Но у меня была любовь, вера в сердце. И я благодарен всем людям, которые создавали мне сложности, потому что я очень многому научился. Самое интересное, что недавно я встретился с человеком, который меня сильно тогда не любил. Мы попросили друг у друга прощения, я имел возможность лично его поблагодарить за те времена, и теперь мы в очень благостных отношениях. Это красивая история, когда люди, которые долго считались врагами, становятся твоими благодетелями, извиняются перед тобой, и ты их благодаришь.

Кто знает, если бы мне тогда, в Петербурге, помогали, я, может, никогда не уехал бы в Москву и не стал тем, кем являюсь сейчас. Не хочу сказать, что я особенный. Однако я стараюсь познать самого себя и делать что-то хорошее для других людей.

С. С. Ты своим примером подтверждаешь мнение, что для того, чтобы личность состоялась, нужен не только большой талант и трудолюбие, но и умение преодолевать препятствия.

Т. К. Может быть.

С. С. В твоей жизни сначала был Петербург, потом Москва, затем Новосибирск, потом Пермь. Каждый раз появляется новый круг, новый дом. Скажи, ты по внутреннему ощущению странник, путешественник? Тебя не пугает необходимость каждый раз начинать на новом месте с чистого листа?

Т. К. Что делать, такова наша жизнь. Конечно, у меня есть мечта о своем доме, семье, детях. Мы – воины мечты, и мы стремимся к ней. Но необходимо постоянное обновление, нужно идти вперед, что-то делать.

С. С. Помнишь цикл Малера “Песни странствующего подмастерья”?

Т. К. Да. Мечта в принципе включается на отзвук рая, который в нас живет.

С. С. В Новосибирске ты оказался в начале 2000-го и в 2004-м создал там оркестр, который до сих пор существует. Он называется MusicAeterna[20]. Ты сам придумал это название?

Т. К. Да, когда мне было восемнадцать лет, еще в Греции. Это был маленький ансамбль, мы играли сами для себя, а потом, когда пришлось собирать новый оркестр, я предложил это же название.

С. С. И одновременно с MusicAeterna ты создаешь хор