Древняя Греция. От Геракла до Перикла - Савельев Андрей Антонович Страница 22

Афинский полис, который мы считаем чем-то классическим, в Древней Греции был исключением – как бы обнаженной идеей полиса, которая нигде больше настолько не была «чистой», чтобы претендовать на образец практического устройства жизни. Это исключение скорее выдуманное, поскольку и в самих Афинах «идеал» был достигнут фрагментарно и в разное время. В Аттике разница между рабами и земледельцами была едва различимой: землевладельцы обрабатывали свои наделы вместе с рабами. И едва сельские демы получили представительство в Афинах (реформы Солона и Клисфена), как нагрянула Пелопонесская война, и их земли были брошены на разграбление (этим решением прославил себя демократ Перикл).

В Спарте же города как такового не было. Спарта – это сросшиеся деревни, где городской центр едва обозначен. При этом вся земля была не частной, а общественной, но разделенной между homoioi. И там горожане не могли спрятаться за стенами и бросить сельских жителей на произвол завоевателей. Соответственно между городом и деревней не было тех противоречий, которые Афины могли себе позволить, лишь финансируя охлос за счет разбойничьей морской монополии.

Проблемы полиса были разрешены лишь экспансией в Азию. Иначе полноправным гражданам негде было бы реализовать свои права. Они были вправе быть гражданами, убивая варваров и складывая свои головы на полях сражений. У такого полноправия были и свои теоретики, вроде Исократа. Собственно, образование гоплитского сословия было идеальной формой гражданственности лишь в условиях мира и локальных и кратковременных сваток с соседями. Пелопонесская война положила этому конец, и гоплит на поле боя стал конкурировать с более мобильным легким пехотинцем, который был менее прихотлив относительно своего статуса, но как сословие более перспективен. Пелопонесская война отменила ритуальное гоплитское сражение между фалангами. «Партизанская» война, косой строй, смещение ударной группы с правого фланга на левый – все это убило не только правила войны, но и прежнее представление о гражданстве.

Гражданские права и обязанности у греков невозможно понять и осмыслить без военных. Полис и война – вещи нераздельные. Но это была война по правилам, и пока она была таковой, гоплит (с VII века) был гражданином, но как только гоплит оказался жертвой «партизан», а потом вместе с массами лишенных имущества жертв войны был превращен в часть массы, выплеснувшейся из греческого мира в Азию, о гражданских правах можно было забыть.

Народность, проявившаяся в «партизанских» методах войны ополчения, победила аристократизм гоплитской гражданственности, как только сражение перестало быть коллективным состязанием. Военная хитрость растоптала древнюю бесхитростность, идеальный полис остался лишь идеалом Античности, который на своих копьях эллины принесли в Азию и превратили в мировую идею.

Демос любого греческого полиса – это набор родовых общин, с которыми так основательно вела борьбу афинская аристократия. Но идеал родового членения любого политического единства так и не удалось преодолеть. Он отражен в «Илиаде», где мудрый Нестор предлагает построение войска перед сражением по фратриям и филам, что определит боеспособность каждой единицы. Ему же Гомер относит высказывание о том, что человек, не включенный во фратрию, находится «вне закона и очага».

Аристотель писал, что полис не мыслим без деления на филы (φυλή). Также как слово polis, φυλή указывает на антропологическое родство. Но логично также считать, что племенной характер деления со временем заменился на общинный, административный. Ионийские города традиционно делятся на четыре филы, дорийские – на три или четыре. Каждая фила делится на фратрии. Согласно утверждению Ж. Дюмезиля, три римские трибы соответствовали трем этническим группам: латинян, этрусков и сабинян.

Филы дорийских городов называются в античных источниках в неизменном порядке: Dymanes, Hylleis, Pamphiloi. При этом распределение государственных постов между филами было равным и подчиненным ротационным правилам, более сложным, чем прямая очередность: последовательности меняли, используя все возможные перестановки очередности. Тем не менее, памфилы имели определенные ограничения: они не допускались к некоторым ритуалам с публичными жертвоприношениями. Если появлялась четвертая фила, то она также обычно была выше Памфилов. Название «памфилы» семантически связаны с самим термином «фила». То есть памфилы – это «собственно народ», граждане, находящиеся за пределами остальных фил.

О том, что остальные филы – не совсем народ, говорит надпись с острова Кос, в которой указано, кому посвящены жертвы трех овец от каждой филы: от Hulleis – Гераклу, от Dumanes – Anaxileia (народу царей: anak(t) – «царь», laos – «народ, воинство»), от Pamphiloi – Деметре. Получается, что фила потомка Геракла – народ-завоеватель, фила царей – ранее царствующий народ, а почитатели Деметры – это «собственно народ», неизменное местное население. Для Спарты две первые филы определяют двоецарствие (думаны с течение времени получили ахейскую династию), а поклонение Артемиде – древнейший сельский (земледельческий) культ восточного происхождения.

О лидийском происхождении культа Артемиды Орфии свидетельствуют «лидийские шествия» в Спарте, а также «танец лидийских девушек» в торжествах в честь Артемиды в Эфесе. В данном случае речь, очевидно, идет не об иностранцах, участвующих в культе, а о чужестранном компоненте культа, связанном, например, с мифом о рождении Артемиды.

В Спарте каждая из трех фил делилась на девять фратрий. Скорее всего, в каждую фратрию входили представители каждой из фил, что упрощало систему военной организации, соединяя родственные и социальные связи. И это новшество в сравнении с более ранними временами, упоминаемыми Гомером: когда войско строили по филам и фратриям.

В отличие от Спарты, Афины были поистине «многонациональны». В них первоначально было четыре филы (Geleontes, Aigikoreies, Argadeis, Hopletes), поделенные каждая на три фратрии, а фратрии делились далее на тридцать «родов» (gene). После реформы Клисфена полис был разделен на 10 фил, а число демов в каждой трети филы было сокращено до десяти. Филы стали только территориальными единицами, земли которых распределялись между фратриями. Территориальный и родственный признаки были сложно перепутаны – до такой степени, что трудно понять, как вообще можно было управлять Афинами при столь сложной административной организации. Это была переходная форма к индивидуальному гражданству, о котором мечтал Аристотель, полагая, что деление на филы и фратрии мешает государственному управлению. Он приветствовал увеличение их числа (а значит, снижение их значимости и способности существовать отдельно от остального населения Афин).

Идея общего гражданства в Греции не сложилась даже на уровне полиса. О чем свидетельствуют специальные празднества воссоединения фратрий: Apella – в Спарте, Apatouria – в Афинах. Само существование этих празднеств говорит о том, что множество прочих событий в жизни полиса происходило «по фратриям» – даже если граждане собирались вместе в Народном собрании. Из этого следует, что родовая структура общества, скорее всего, вообще неустранима – ее нельзя нивелировать никакими усилиями, если не желать нанести обществу непоправимый ущерб. Выведение «новой исторической общности», как показала практика последующих эпох, совершенно невозможно.

Мужчины и женщины, любовь и смерть

Мир Гомера – мужской, но в нем отчетливо видны признаки матриархата: как в главном действующем божестве Афине, так и во множестве женских персонажей, без которых гомеровский эпос совершенно немыслим. Властные функции есть не только у божественных Калипсо и Кирки, но и у земных женщин – от амазонок до супруг героев и царей, побуждающих своих мужей к действию.

В отличие от гомеровских времен, греки классические почти не знают женских исторических персонажей. Считанные единицы из них имеют что-то сверх упоминания имени. В классификации пифагорейцев женское ассоциировалось с дикостью (но также и с бесконечностью, темнотой, левым и четным).