Эдуард Берзин - Юго-Восточная Азия в XIII – XVI веках Страница 23

Так же совершенно не понятна осталась для западных и индонезийских историков социальная роль, которую сыграл упомянутый Кен Ангрок, сменивший Кертаджайю на восточно-яванском троне. Только один современный индонезийский историк Сламетмульоно с некоторым удивлением отмечает, что «… приход простолюдина к власти можно считать великой революцией в древней истории любой страны, а в особенности на Яве, где аристократия господствовала в течение многих веков. Идея, что только аристократ или член королевской семьи может управлять страной, была основополагающей в древнеяванском обществе. Революционное событие — приход Кен Ангрока к власти было совершенно немыслимым в глазах древнеяванского общества» [249, с. 7]. Но на этом месте Сламетмульоно останавливается и не пытается идти дальше — понять, почему это «немыслимое» все-таки произошло.

Между тем этот «немыслимый» факт становится вполне понятным, если его рассматривать в свете конкретной исторической обстановки на восточной Яве в первой четверти XIII в. Конечно, средневековым яванским хронистам, в свою очередь, казалось немыслимым назвать вождем крестьянского восстания основателя династии, правившей на Яве более 300 лет (1222–1527), поэтому личность Кен Ангрока окутана в средневековых источниках сильным туманом мифологии, но кое-что разобрать все же можно.

Прежде всего, обращает на себя внимание само имя этого персонажа. Кен Ангрок («тот, кто ниспровергает все»), имя редкое и, пожалуй, уникальное в индонезийской ономастике, но вполне подходящее вождю социального переворота. Кроме того, рассказ о нем изобилует точными географическими названиями (ничем не примечательных в другом отношении) деревень, в которых действовал Кен Ангрок (этот факт, кстати, полностью опровергает версию о вымышленности этой личности).

Итак, что мы можем конкретно извлечь из источников о жизни и деятельности Кен Ангрока? Родился он, согласно яванской поэме XIV в., в 1182 г. [227, т. III, с. 45]. Летопись «Пара-ратон» добавляет, что родился он в деревне Пангкур, находившейся на территории древней яванской области Тумапель к востоку от р. Брантас [249, с. 12[. Впрочем, летописцы и поэты тут же начинают улучшать образ своего героя. Мать Кен Ангрока, крестьянка Кен Ндок родила его, дескать, не от своего законного мужа Гаджа Пары, а от бога Брахмы. Кроме того, за подвиги благочестия, совершенные Кен Ангроком в прежнем существовании, в него теперь воплотился бог Вишну. Не остался в стороне и третий член великой индуистской троицы — Шива. Он тоже воплотился в Кен Ангрока, хотя и не ясно, при каких именно обстоятельствах. Нет никакого сомнения, что все эти легенды были в ходу еще при жизни Кен Ангрока. Средневековые крестьянские войны, как учат классики марксизма, как правило, выступают под религиозной оболочкой, и данный случай не является исключением.

Достоверным можно считать, что Кен Ангрок был сиротой (его отца якобы поразили боги за неверие в непорочное зачатие его жены) и с детства пас буйволов в родной деревне у богатого крестьянина Лембока. Уже в ранней юности в нем, согласно летописи, проявились черты крайне динамичной и даже асоциальной личности. Так, он дважды проигрывал скот Лембока в кости, и хозяин его, наконец, выгнал. Впрочем для нас не столь важно, реален ли этот эпизод. Важно, что этот и многие другие эпизоды буйного поведения Кен Ангрока, о которых, кстати, повествуется без всякого осуждения [249, с. 12], хорошо ложатся в схему эпоса о народном герое (Геракл, Василий Буслаев и многие другие), которому наряду с его чисто героическими качествами присущи черты «чрезмерности», перехлестывающей через край силы. Вынужденный перебраться в деревню Каруман, Кен Ангрок знакомится с профессиональным игроком Банго Сампораном. Последний, пораженный яркой личностью юноши, усыновляет его, а позже становится его соратником. Семья Сампорана, однако, не приняла Кен Ангрока, и он был вынужден перекочевать в новую деревню Саганггенг. Здесь он сдружился с сыном деревенского старосты Титой и вместе с ним стал обучаться грамоте у сельского учителя [249, с. 13].

Однако, освоив грамоту, Кен Ангрок не стал пробовать свои силы в духовной или чиновничьей карьере. Вместе с Титой и группой других сверстников он соорудил небольшую крепость возле большой дороги к востоку от Саганггенга и стал грабить проезжающих купцов. Вскоре власти Тумапеля объявили его «врагом общества» и послали против него войска. В такой форме летопись описывает первый всплеск народного сопротивления, который суждено было возглавить Кен Ангроку.

Вынужденный скрываться после разгрома своей крепости Кен Ангрок долго переходил из одной деревни в другую в поисках убежища. Наконец, ему удалось устроиться в деревне Турьянтапада учеником ювелира Мпу Палота. Отправившись по его поручению в соседнюю деревню, он опять вступил с кем-то в конфликт, убил обидчика и был бы растерзан толпой, если бы голос бога с кеба не остановил его преследователей, объявив, что Кен Ангрок его сын [249, с. 13–14]. Рациональное зерно этого рассказа, видимо, заключается в том, что именно здесь, в Турьянтападе Кен Ангрок пришел к мысли объявить себя своего рода мессией, воплощением верховного бога и тем самым сделал первый шаг к тому, чтобы стать вождем общенародного восстания на восточной Яве.

Путь его к победе был очень долог, многие подробности его биографии из-за специфики средневековых хроник, по-видимому, утрачены для нас навсегда.

Ясно, однако, что в своей борьбе он опирался не только на крестьянские массы, но и на низовое духовенство и на мелкое разорившееся дворянство. Первая гипотеза подтверждается появлением в рассказе брахмана Лохгаве (который прибыл якобы на Яву из самой Индии в силу указания, полученного непосредственно от Вишну). Этот брахман сразу же стал оказывать Кен Ангроку активную поддержку и, пользуясь своими связями, устроил его на службу к князю Тумапеля, Тунггул Аметунгу, что впоследствии сыграло немаловажную роль в судьбе движения.

Насколько нам известно, никто из предшествующих историков не обратил внимания на имена двух важных персонажей рассказа о Кен Ангроке — Мпу Палота и Мпу Гандринга. «Мпу» на тогдашней Яве было дворянским титулом. Между тем Мпу Палот был ювелиром, а Мпу Гандринг — кузнецом. Т. е. это были деклассированные дворяне, вынужденные зарабатывать себе на жизнь ремесленным трудом, наиболее презираемым в феодальном обществе. Отметим еще одну странность в рассказе о Мпу Палоте и Мпу Гандринге. Несмотря на скромное положение в обществе, оба они были окружены значительным числом родичей и сторонников, представлявших крупную вооруженную силу, впоследствии влившуюся в армию Кен Ангрока. То же самое относится и к профессиональному игроку Банго Сампарану, также имевшему собственные вооруженные силы [249, с. 17].

Мне представляется правильным считать всех перечисленных лиц, выходцев из различных слоев общества, вожаками крестьянских отрядов, активно участвовавших в народном восстании против государства Кедири. Кен Ангрок, также имевший вооруженный отряд из числа своих родичей и земляков, вначале, видимо, мало выделялся из среды прочих вождей восстания, но постепенно выдвинулся на первое место.

Решающим моментом в этом выдвижении явно был захват Кен Ангроком власти в основном вассальном княжестве государства Кедири, Тумапеле, но именно эта часть летописного рассказа наиболее мифологизирована и беллетризована. Можно только догадаться, что Кен Ангрок выдвинулся на службе князя Тумапеля, поощряя его сепаратистские тенденции (Тумапель только в середине XII в. был воссоединен с Кедири и все время стремился к независимости). Возможно, князь Тунггул Аметунг даже смотрел сквозь пальцы на деятельность крестьянских отрядов, если они подрывали силы его сюзерена короля Кедири (такие временные союзы крупных феодалов с крестьянскими повстанцами случались и в ходе крестьянских войн в средневековой Европе).

Но слишком далеко по пути крестьянского движения Тунг-гул Аметунг не мог зайти и поэтому, естественно, рано или поздно должен был встать вопрос об его устранении. Похоже, что в этом вопросе мнения вождей движения разделились. Как известно из летописи, брахман Лохгаве был категорически против убийства князя Тумапеля. Банго Сампаран так же решительно поддерживал идею террористического акта. Труднее всего разгадать позицию Мпу Гандринга. Согласно летописи, именно ему Кен Ангрок поручил выковать крис для убийства Тунггул Аметунга и дал для этого срок — три месяца. Мпу Гандринг ответил, что на это потребуется не менее года. Когда Кен Ангрок через пять месяцев пришел за обещанным крисом, Мпу Гандринг все еше ковал его.

Разъяренный Кен Ангрок схватил недокованное оружие и смертельно ранил кузнеца. Умирая, Мпу Гандринг проклял своего убийцу и предсказал, что сам Кен Ангрок и семь поколений его потомков умрут от этого криса[26]. Кен ответил на это проклятие самым неожиданным образом. Он, в свою очередь, поклялся, что будет всегда заботиться о потомстве кузнеца, его семье и родичах [249, с. 16]. По нормам того времени он, казалось бы, взял на себя невыполнимую задачу, так как ближайшая родня и весь клан убитого были обязаны убийце вечной кровной местью. Но если допустить, что эпизод произошел в условиях ожесточенной гражданской войны, когда все нормы рушатся и сыновья зачастую идут против отцов, и если допустить, что речь шла не только о ближайшей родне Мпу Гандринга, а обо всем его отряде, тогда ситуация может выглядеть иначе. Мпу Гандринг неоправданно затягивал выступление, и Кон Ангрок его устранил, а его отряд присоединил к своим силам. До нас же эти события, описанные летописцем, дошли в мифологизированной форме.