Павел Горьковский - Сумерки вампиров. Мифы и правда о вампиризме Страница 24

Историческая память: низовой слой языка сохранил со времен особенной популярности масонства жаргонизм «фармазон» или «фармазонщик» (фонетически переозвученное производное от термина «фри-масон»), означающий мошенника, специалиста по аферам. А упрощенные версии масонских ритуалов посвящения сохранялись фактически до середины двадцатого века в форме детских игр. Так, среди подростков 30–40-х годов уже XX века пользовалась популярностью игра «оживи покойника»: один из участников игры снимал часть одежды и ложился спиной на землю, крепко зажмуривал глаза, в руках у него была длинная и прочная палка, которую он держал у груди подобно тому как покойник держит свечу. Остальные игроки становились вокруг него и поочередно начинали хлестать «покойника» пучками крапивы, в то время как «мнимый покойник», не открывая глаз, должен постараться прицелиться и с одного удара попасть палкой по тому, кто его хлестнул. Подробное описание игры сохранил для нас не кто иной, как признанный классик советской детской литературы Аркадий Гайдар[75].

Логично предположить, что превратившийся в канонический алгоритм ежедневных действий вампира, при котором ночной кровопийца — оживший мертвец проводит дневное время лежа в гробу, восходит к легендарным инициациям масонов или более поздних тайных обществ (иллюминатов, теософских обществ и мистических орденов, возникших уже в XIX веке). Предположение о том, что клан вампиров, по сути, тоже является тайным обществом со своими традициями, регламентами, обрядностью и ритуалами посвящения, вполне допустимо.

В ложах масонов и розенкрейцеров всегда с огромным уважением относились к братьям, занимающимся естественными науками и медициной: именно Грааль, легендарное вместилище Святой Христовой Крови, был главным объектом поклонения и символом духовных исканий в большинстве тайных обществ. Объединение практических знаний ученых с мистической «великой тайной», доступ к которой открывало членство в братствах, приносило необычайно эффективные результаты. Например, одно из российских розенкрейцерских братств в самом начале XX века возглавлял скромный аптекарский служащий Александр Кордиг, известный тем, что ввел в русскую медицинскую практику волшебный целебный корень женьшеня и еще многие приемы восточной медицины[76].

Но тайные общества вряд ли заслуживали бы своего названия, если бы их секреты так просто было сделать достоянием гласности, — клятвы их членов на верность святы и нерушимы, как, например, эта:

«…Никому на этом свете никогда не напечатаю, не нарисую, не сниму отпечаток, не отрежу, не вырежу, не помечу и не сделаю гравюры ни с чего, что движется или неподвижно, что дало бы малейшее представление о слове, букве и знаке, пусть читаемом или нечитаемом. И таким образом не допущу, чтобы тайна масонства из-за моей неосторожности стала достоянием посторонних…»

Нарушение обетов каралось самым строгим образом, а сами действующие или предполагаемые руководители тайных обществ НИКОГДА не подтверждали и не опровергали информации об их деятельности, представленной как подлинной в популярной, исторической или художественной литературе.

Но в любом случае размах деятельности и влияние просветительских и философских обществ, действовавших как тайные братства подобные розенкрейцерам, масонам, иллюминатам и прочим теософским объединениям, был настолько широк, что дает право уверенно утверждать — более двухсот лет прогресс общества, культуры и науки являлся заслугой членов подобных «тайных братств».

Кровавая поступь прогресса

С началом так называемой эпохи Просвещения сфера естественных наук и медицины стала развиваться особенно бурно благодаря популярности французской школы механического материализма. Это был оригинальный мировоззренческий принцип, выдвинутый на рубеже XVII–XVIII веков, позволявший объяснить развитие природы и общества законами механической формы движения материи. Источником «механицизма» послужили законы механики — коротко говоря, механистическая теория сводилась к умозрительному движению от сложной, своеобразной формы к более простой, например от социальной к биологической. Принцип оказался весьма плодотворным и дал толчок для качественной трансформации естественнонаучных направлений исследований.

Всеобъемлющие обобщения естествоиспытателей, основанные на опыте современников и предшественников, были тщательно зафиксированы в многотомной «Энциклопедии наук, искусств и ремесел» (Париж, 1751–1757), подготовленной к выпуску знаменитыми философами Д. Дидро и Ж. д′Аламбером. Машины и механизмы превратились в верных помощников ученых, и человеческое тело, приравненное к частному случаю сложного механизма, одну за другой раскрывало свои загадки.

Изучению тканей и жидкостей, циркулирующих в организме, способствовало изобретение британским естествоиспытателем Робертом Гуком микроскопа — усовершенствовав оптическую систему Галилея, он создал прибор, позволяющий наблюдать объекты с увеличением в 30 раз. В 1665 году несколько лет кропотливых исследований вылились в классический труд магистра Гука — книгу под названием «Микрография, или Физиологическое описание мельчайших тел, исследованных с помощью увеличительных стекол».

Сочинение представляло собой рассказ о результатах применения микроскопа в качестве исследовательского инструмента: в ней описано 57 «микроскопических» и 3 «телескопических» опыта. Магистр Гук исследовал ткани растений, насекомых и животных, открыл клеточное строение тканей, ввел общеупотребительный сегодня термин «клетка», а также сопроводил научные отчеты об опытах гравюрами такого превосходного качества, что сегодня книга представляет не только научную, но и художественную ценность.

Микроскопы совершенствовались очень быстро — всего через несколько лет после публикации работы Гука его последователю Антони ван Левенгуку удалось добиться 300-кратного увеличения. Голландский естествоиспытатель получил выдающиеся результаты — именно он впервые описал бактерии, дрожжевой грибок, простейших, волокна хрусталика глаза, сперматозоид, строение мышечных волокон, но главным вкладом Левенгука в медицинскую науку стало открытие и описание одной из трех важнейших составляющих крови эритроцитов — красных кровяных телец. Левенгук изготавливал и шлифовал линзы по своей собственной методике, которую не смог воспроизвести ни один из современников. По этой причине открытия ученого были поставлены под сомнение, лабораторию Левенгука посетила группа авторитетных ученых во главе с членом Британского королевского общества, микроскопистом и ботаником Неемейем Грю, который целиком и полностью подтвердил справедливость выводов коллеги. Медицина приблизилась к эпохе микробиологии — в середине XIX века ученые начинают использовать микротом — инструмент, предназначенный для получения тонких и сверхтонких срезов органов или тканей с целью последующей микроскопии.

Уже в XVII столетии английский химик Роберт Бойль сказал, что «природу заразных болезней поймет тот, кто сумеет объяснить природу брожения», и действительно — появление микроскопов позволило выявить не только природу брожения, но и бактериальную природу возникновения множества инфекционных заболеваний. А когда стала очевидна причина заразных инфекционных заболеваний и хирургических инфекций, стали предлагаться эффективные методы борьбы с ними. В середине XIX столетия Луи Пастер сделал еще один шаг по тернистой дороге прогресса — выявил причину многих инфекционных заболеваний — развитие анаэробных бактерий. Ученый разработал прививки, способные защитить от смертельно опасных заболеваний — бешенства и сибирской язвы. Он же предложил эффективный метод борьбы с микроорганизмами, порождающими гниение и брожение, — путь термической обработки (сильного нагрева), используемый до наших дней, — пастеризацию. Работы Пастера положили начало научной антисептике (от греч. anti — «против», septicos — «гнилостный»). Антисептикой называют уничтожение микробов в самой ране.

На основе работ Пастера его британский коллега, хирург Джозеф Листер (1827–1912), предложил комплекс мероприятий, направленных на предотвращение инфицирования хирургических ран. Для целей дезинфекции предлагалось использовать раствор карболовой кислоты, причем различных видов: водный, масляный и спиртовой. Помимо этого Листер предусмотрел обработку всех предметов, соприкасающихся с поврежденной поверхностью во время операции: рук врача, хирургических инструментов, бинтов, постельного белья. Он же изобрел первые аппараты для обеззараживания операционных помещений и палат в целях предотвращения распространения инфекций по воздуху. Так была разрешена одна из важнейших проблем оперативной хирургии.