Жорж Минуа - Дьявол Страница 24

Подобный скептицизм удивительным образом способен вызывать раздражение в недрах католической иерархии, которая периодически, но с осторожностью напоминает о существовании дьявола. Полностью от этого не смогли избавиться отцы II Ватиканского собора. В 1972 г. Павлу VI пришлось пространно напоминать о том, что «демон [составляет] в католической доктрине очень важную главу, которой в наши дни очень мало интересуются».

Иоанн-Павел II также ограничивается скромными намеками при прикосновении к этой теме: «Весь мир живет во власти зла» (1984). «Не следует бояться называть своим именем главного закоперщика зла: «лукавый». Его тактика, которой он пользовался всегда и пользуется поныне, состоит в следующем: не проявлять себя, пока зло, которое он внедряет в голову изначально, не получит развитие в самом человеке, в самих общественных системах, в отношениях между людьми, социальными классами, государствами» (1985). В ноябре 1992 г. эти идеи систематическим и торжественным образом были подхвачены католическим катехизисом, где совершенно недвусмысленно подтверждалась традиционная церковная доктрина существования дьявола, без которой католицизм (чему множатся доказательства) совершенно не может обойтись:

«Выбор наших прародителей был сделан под влиянием противостоящего Богу соблазняющего гласа, который из зависти и погубил их. Писание и церковная традиция определяют это существо как падшего ангела, называемого сатаной или дьяволом. Согласно учению Церкви, сперва это был добрый ангел, творение Бога: «Дьявол и другие демоны, несомненно, были созданы Богом изначально добрыми, а олицетворением злого начала они сделались уже сами» (IV Латеранский Вселенский собор, 1215).

В этом тексте в очередной раз поддерживается совершенно определенное убеждение, которое абсолютно без обиняков принимает иррациональный и необъяснимый характер. Дьявол — источник не только нравственного, но и физического зла, и вершит его с позволения безмерно доброго Бога. Вот так катехизис допускает «великую тайну». Впрочем, мнение катехизиса далеко не является единым мнением церкви. Многие теологи и священнослужители восставали против подобных формулировок, представлявшихся им безнадежно устаревшими: «В своей среде мы не стали бы использовать подобные выражения, — пишет теолог Анри Буржуа и добавляет: — Да, Иисус высказывал такие слова, но они были в контексте культуры, в которой он жил. Я бы переделал и уточнил этот благородный документ следующим образом: «Новый Завет говорит, что… И мы понимаем здесь и сейчас таким образом…» Буквализм недопустим в этом предмете, как и во всех других. Писание следует интерпретировать».

III — Конец экзорцизму?

Таким образом, если официально признать существование дьявола и его активную деятельность в мире, мы обречены допустить вероятность одержимости им. А раз так, то неизбежна практика изгнания дьявола, которая, разумеется, есть обязанность церкви, причем — не в пропагандистских целях, как во времена событий в Лудене, а вполне обыденно и без какой-либо шумихи. Функция экзорциста, ограничиваемая все более жесткими рамками и существовавшая в весьма скромном виде, была отменена 15 августа 1972 г. папским посланием «Служителям, которые» (Ministeria quaedam) Павла VI, которое упразднило институт экзорцистов.

Великая же реформа, касающаяся самого ритуала изгнания дьявола, была предпринята в 1990 г. Конгрегацией Божественного культа. В 1991 г. прибегают к временному ритуалу, по своей сдержанности граничащему с тайной. Явственно видны устремления свести до минимума случаи признания одержимости при подчеркнутом сотрудничестве с врачами — психиатрами и психологами; стараются избегать внушения с помощью формул типа «я тебя заклинаю, нечистая сила», чтобы исключить вероятность идентификации испытуемого с демоном, не провоцируя его разыгрывать комедию.

Безработица на этот раз угрожает и «практикующим экзорцистам». На их защиту встал Рене Лорантен, потребовав в 1995 г., «чтобы не передавали одержимость в ведение психиатрии, а изгнание дьявола — колдунам, и чтобы научились распознавать специфику случаев одержимости», несмотря даже на то, — как допускает сам автор, — что «практически никогда нельзя быть до конца уверенным в присутствии демона, пока не проведена процедура изгнания нечистой силы». Кроме того, существуют симптомы, по которым можно поставить медицинский диагноз: неадекватное поведение, полная неэффективность классических средств, гротескные или оскорбительные действия, внезапное возникновение и исчезновение симптомов, заторможенность вплоть до впадения в транс, отвращение к церквям и прочим святым местам, искушение богохульством, беспричинная тоска…

Одно из страшных опасений экзорцистов — увидеть католиков, являющихся их клиентами, которые идут со своими проблемами не к ним, а к практикующим протестантам или сектантам, что случается все чаще в условиях современного религиозного синкретизма: «Другие, — пишет Рене Лорантен, — обращаются к шаманам и ясновидящим, которые, пользуясь легковерием, втягивают их в магию, лишают психического равновесия и облегчают кошельки». Католические власти Франции, которые в течение полувека ведали вопросами изгнания дьявола, встали на мальтузианскую позицию. Уже преподобный Ж. де Тонкедек, известный как парижский экзорцист времен конца Первой мировой войны, привнес в эту функцию рациональный дух, контрастировавший с легковерием его предшественников. «Вступив в эту должность, с самого начала, я просто освящал… больных», — говорил он.

Так жив ли еще экзорцизм, невзирая на то, что дьявол уже изгнан? На этот вопрос можно дать скорее положительный, чем отрицательный ответ. В 1982 г. Иоанн Павел II лично проводил процедуру изгнания дьявола из молодой женщины. Преподобный Габриэль Аморт, экзорцист римской епархии, который провел более 50 000 изгнаний дьявола, признал, что на все эти случаи приходится лишь 84, когда наблюдалась подлинная одержимость: «Наше время таково, что необходимо вновь утвердить существование дьявола, — говорит он, — существование, которое было поставлено под сомнение гуманистической, рационалистической, материалистической культурой. Церковь никогда не сомневалась в существовании дьявола. Сегодняшний наш язык более сдержан, но идея не претерпела изменений». Вновь существование дьявола подтвердил и собственный экзорцист Ватикана, его высокопреосвященство Коррадо Балдуччи. Ну, а одержимый идеей изгнания дьявола бывший архиепископ Лузака Эмманюэль Мелинго, призванный в 1983 г. в Рим, поставил папскую курию в исключительно затруднительное положение, когда без колебаний утверждал: «Мы живем в последние дни правления сатаны, и он усилил свою деятельность, проводя ее через своих пособников, чтобы завладеть миром». Эту мысль разделяет Рене Лорантен, считающий что настал «час, когда демон развертывает беспрецедентное наступление, которое способно стать сбывшимися предсказаниями апостолов Павла и Иоанна об Антихристе».

Более того, в момент конца тысячелетия, который дает богатую почву для всех иррациональных предзнаменований, существует реальный спрос на дьявольский феномен. Истерики, люди, подверженные депрессии, искалеченные жизнью, любители спиритизма, потерявшие надежду заблудшие души, личности с неуравновешенной психикой — все жаждут увидеть источник своих бед в сатанинских кознях. Как признают сами экзорцисты, к подлинным случаям одержимости, причем не наверняка, относится лишь 2 % их клиентов. Все же остальные — армия пациентов, требующая психиатрического вмешательства: галлюцинации, маниакально-депрессивные психозы, паранойя, шизофрения, психостения, эпилепсия, истерия, френастения и подобные им синдромы. «Подлинные» случаи рассматривают терпеливо и сдержанно, по возможности избегая зрелищных эффектов, характерных для прошлого.

Как утверждает в работе «Дьявол. Биография» (The Devil. A biography) Питер Стенфорд, церковь с удовольствием препоручала бы медицине трудные случаи «бесноватых». Но ей трудно решиться на это из-за опасения потерять лицо. Отсюда и неизбежная двусмысленность: «Случаи изгнания дьявола имеют место, но иерархи дают понять, что предпочтительно, чтобы этого не было. Кроме того, известно, что церковь и сама этим занимается… Как и дьявол, она склонна избегать ритуал экзорцизма».

IV — Дьявол на кушетке (психоаналитика)

Священники, тем не менее, не едины в точке зрения на вытеснение дьявола с его позиций, которые он исконно занимает в глубине души человека. Пристально интересуются этим персонажем психоаналитики. В 1923 г. Фрейд изучал случаи колдовства и шабашей XVII века. Он показал, что одержимость, связанная с совокуплениями с инкубами и суккубами — это всего лишь невротический выход сексуального чувства, подавленного слишком репрессивной в этой области религией. Дьявол — олицетворение запрещенного общественными ритуалами и культурной традицией сексуального наслаждения. Франсуаза Дольто смогла подтвердить такую интерпретацию, рассмотрев ряд современных случаев, например — с двумя фригидными женщинами. Одну из них мучили кошмары, другую галлюцинации, в которых присутствовали эротические сцены с участием дьявола: «Эти две женщины с детства страдали комплексом принадлежности к мужскому полу, то есть — неприятием своей рецептивной, генитальной женской сексуальности… Дьявол также рассматривался как исходящий похотью. И шоковые ощущения, получаемые ими, — одна от кошмаров, другая от галлюцинаций — оказались генитальными и никогда ранее не испытываемыми в их брачной жизни». Эти женщины были уже в возрасте менопаузы, которая, согласно Франсуазе Дольто, может оживить описанные фрустрации. Если вспомнить, что в свое время «ведьмы» были, по преимуществу, «старухами» (то есть, в возрасте старше 40 лет), они вполне готовы были принять за реальность кошмары и галлюцинации. Вероятно, именно здесь кроется объяснение их признаний, например, с детальным описанием шабашей.