Древняя Греция. От Геракла до Перикла - Савельев Андрей Антонович Страница 24

Таким образом, женихи Пенелопы вполне могли быть подвергнуты казни за прелюбодеяние – сброшены со скалы в море. После чего умершие проходили Врата Солнца и попадали в Обитель Снов. Судя по всему, этот обычай древнее греческой цивилизации, коль скоро о нем имеются столь редкие свидетельства. Но он наверняка исходил из минойской культуры, где прыжок со скалы был рискованным спортивным развлечением – наряду с прыжком через быка, детально отраженном на критской фреске и на золотой печатке. А в древнейшем мифологическом предании такой поступок стал уделом богов.

В так называемой «гробнице ныряльщика» (Посейдония, Южная Италия) имеются картины симпосия, финалом которой является прыжок ныряльщика – то ли просто прыжок со скалы от пьяного восторга, то ли прыжок в запредельное – иной мир.

Это изображение, которое относится к V в. до н. э., напоминает фигурку минойского ныряльщика – «прыгуна из Кносса» (слоновая кость, ранее покрытая золотом).

Согласно сборнику мифологий Птолемея Хейна (ок. 100 г. н. э.), первой со скалы Левадского мыса бросилась сама Афродита – из любви к Адонису. Причем, богиня последовала совету Аполлона Эрифия (в святилище в «кипрском Аргосе»). Неясная аргументация такого способа избавления от любви указывает на Зевса, который именно на этой скале ищет убежища от страсти Геры. Каким же образом? Возможно, тоже бросаясь со скалы, чтобы загладить вину за преступную любовь, которая постоянно охватывает Зевса и вызывает гнев Геры. Птолемей перечисляет тех, кто прыгал со скалы: одни в результате прыжка погибали, другие выжили и избавлены от сердечных мучений.

Павсаний рассказывает, что «около моря есть так называемый Прыжок Главка» – скала, названная именем простого рыбака, который, прыгнув со скалы, приобрел дар пророчества. Что прыжок и даже ныряние в море носило у греков характер сакральный, говорит другая цитата из Павсания: «Из женского пола нырять в море могут только чистые девушки». И тут же приводится рассказ о некоей Гридне с отцом, которые отрывали якоря у флота Ксеркса у г. Пелиона. Почему по традиции не сохранилось имени отца? Вероятно, прыжок в море в основном был уделом именно женщин, девушек. У греческой истории есть множество сюжетов, когда прыжок со скалы либо приводил к тому, что боги уносили смельчаков в свои чертоги (то есть, налицо священная смерть), либо сберегали им жизнь и получали в дальнейшем их покровительство.

В античной литературе существует множество вынужденных и добровольных прыжков со скалы. Страбон упоминает, что со скалы прыгали не только преступники, но и влюбленные. Причем, первым прыгуном по доброй воле он упоминает некоего Кефала, одержимого страстью к Птереладе. Основатель Лампсака Фокс бросается с «Белых Скал» на берегу Смирнского залива, неподалеку от Фокеи. Эгей бросается со скалы в одноименное море. Дионис прыгает в море из страха перед Ликургом («Илиада»). Ликомед сталкивает Тесея в море со скал о. Скирос. Сам Тесей сталкивает Скирона со «Скироновых скал», которые (судя по «Описанию Эллады» Павсания) до этого назывались Молурида и были посвящены Левкотее, Белой Богине. С этой скалы Левкотея бросилась в море со своим сыном Меликертом. На вершине Молуриды стояло святилище Зевса Афесия («Отпускающего»). Далеко не все прыжки со скалы, как мы видим, связаны с любовными страстями.

В парфении лаконца Алкмана, содержится сравнение танцующей и поющей в хоре Агесихоры с прекрасным конем посреди пасущейся живности. Причем с конем из снов «из-под низа скалы» (или, в другой интерпретации – «из крылатых снов»). Сравнение становится понятным – сны под скалой связаны с прыжком со скалы, а вовсе не с отдыхающими под скалой в полуденный зной. Внизу скалы – сны, схожие со смертными, которые суждено увидеть тому, кто от любовных страданий решается прыгнуть вниз.

Но причем тут конь? Здесь также имеется связка с любовными страстями, причем божественными, а оттого бесстыдно-физиологическими. В схолиях к Ликофрону и к Пиандру содержится миф о рождении коня Скифия, который порожден из семени Посейдона, извергнутого во время сна на скалах Колона в Аттике или на фессалийских скалах. Прозвище коня – Скиронит (Скальный). Ему приписывается также первый прыжок со скалы. Тем самым, конь оказывается символом сексуального влечения, следствием которого является прыжок со скалы. Мифологический сюжет лишь переставляет местами некоторые детали. Конь «из-под низа скалы» – Скиронит, летящий чудесный потомок Посейдона. Ему уподобляется «окрыленный страстью», летящий с Белой Скалы.

Божественное женское начало в древнем мифе активно и столь же опасно. Оно несет и любовь, и смерть. В «Теогонии» богиня зари Эос похищает Тифона и рождает Мемнона – царя эфиопов, затем – Кефала и Фаэтона, которого похищает Афродита. В «Одиссее» Эос похищает героя Клита. Там же содержится упоминания о похищении Ориона. Каждый раз подобное похищение связано со смертью либо в начале, либо в конце сюжета.

Граница, за которой начинается мир мертвых – недоступное пространство за пределами реки (potamos) Океан, окаймляющей Землю. Образ мировой реки-Океана как границ, внутри которой протекает жизнь, присутствует и в поэмах Гомера, и в «Теогонии» Гесиода. В «Илиаде» Океан обозначает край щита Ахилла. Согласно «Илиаде» солнце встает из Океана и садится тоже в Океан, дающий начало всем рекам. Правда, реки впадают в Океан. Поэтому логичнее говорить о том, что они находят там свой конец, а не начало. Лишь «обратное» (надо понимать, противоестественное) течение Океана может поменять логику: в мифе начало и конец меняются местам, устье становится по значению истоком.

По мифологии Океан – отец ряда больших рек. Одна из мифических рек – Эридан, которая имеет сходство с самим Океаном. У Эсхила пораженный молнией Зевса Фаэтон падает в Эридан, что совершенно аналогично заходу Солнца в Океан. Кроме того, дочери Солнца были превращены в тополя на берегах Эридана. В «Одиссее» тополя ассоциируются с Океаном и границей царства мертвых. Преемство определяется связкой – Фаэтон – сын Гелиоса, Эридан – сын Океана. Разница лишь в том, что героический сюжет представляет однократное событие, божественно-космический – многократное (восход и заход Солнца). Земное начало в герое заключено в смертной матери, породившей его. Женское начало в данном случае становится причиной гибели героя, который забывает, что он – сын смертной.

Эос и Афродита именуются дочерьми Зевса, когда описывается сцена похищения возлюбленного. Можно предположить, что похищение происходит ради Зевса или именем Зевса – точно так же, как боги похищают Ганимеда для Зевса, чтобы его красотой ублажать олимпийцев. Кони Эос, которых дает ей Зевс, зовутся Ламп и Фаэтон (то и другое – «сияющий»), при этом дочери Гелиоса называются теми же именами в женском звучании. Гелиос, выходит, является прародителем коней, первым Конем. В мифологическом символизме это также первоначало Любви.

Архаическая миниатюра, изображающая древнегреческую колесницу

Всюду похищение связано со словами «подхватить, схватить, взять». В гомеровском «Гимне Афродите» сюжет с похищением богами Ганимеда сопровождается формулой «порыв ветра подхватил». Эта формула повторяется и в других эпизодах гомеровских текстов. О пропавшем Телемахе Пенелопа говорит, что его «подхватили порывы ветра», Телемах о своем пропавшем отце говорит, что его «подхватили хваткие ветры, Гарпии». Пенелопа просит Артемиду унести ее дух (thymos) порывом ветра (thuella) и погрузить в «потоки текущего вспять Океана» (то есть, совершить путь Солнца). Примером для ее формулы служит судьба дочерей Пандарея, которых «взяли (anelonto) порывы ветра», а Гарпии (harpuiai, «хваткие ветры») «подхватили» (anereipsanto) их.