Игорь Зимин - Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора Страница 26

Полностью перечень указаний, продиктованный Николаем I 1 мая 1846 г., выглядит следующим образом: «1. В нише большого Кабинета вынуть зеркало, которое поставить на заднюю стену, обделав пилястры подлежащим образом; 2. Подушки у стульев в новой Столовой, по замечанию Его Величества, с завалом к спинке (для передачи объявлено Гамбсу); 3. В Красном кабинете люстру бронзовую снять, повесив соответственную прочему убранству (спросить Фарфоровый завод – есть ли у них соответственная люстра); 4. Тут же четыре старинные вазы, находящиеся на столах пред зеркалами, убрать прочь (приказать г-ну Прозорову с тем, чтобы вазы эти переместить, где прилично); 5. В маленьком коридоре желтого цвета стены покрасить зеленым (приказать малярному мастеру исполнить. Исполнено); 6. В нижнем коридоре левого флигеля (от задней стены по вторую дверь), сделать светлую перегородку для прислуги; 7. Сделать маленькую клумбу против нового балкона в садике (предписано садовому мастеру Маркварту); 8. Там же увеличить по указанию три клумбы; 9. Снять два большие дерева за прудом (исполнено); 10. В бывшей Бильярдной комнате картин вешать не надобно; 11. Проезжая парком Его Величество разрешил проложить дорогу по шоссе до новой парковой дороги № 4 (предписано уже Пиперу); 12. Решетчатые чугунные ворота перенесть от Лам в полуциркуль к д. Александровке, а от Красносельских ворот на Красносельскую дорогу (исполнить, когда удобно будет)».[236]

Как мы видим, работы были разного масштаба, от мелочей до довольно крупных проектов. К мелочам можно отнести замечание Николая I, переданное «придворному механику Гамбсу», что «в новой Столовой сиденья у стульев съехали к спинке».[237] Кроме этого, императрица Александра Федоровна пожелала увидеть в своем Кабинете новое зеркало и шкаф, проекты которых были также представлены на высочайшее рассмотрение Гамбсом. В августе 1846 г. по высочайшему повелению императрицы Гамбсу лично передали «План большого Кабинета Государыни Императрицы в Царскосельском Новом дворце… которому Ея Величество сама изволила указать, какую и где Ей угодно иметь мебель».[238] А также императрица Александра Федоровна в очередной раз захотела «переменить в том же дворце в бывшей Уборной комнате Ея Величества обои, а в новой, теперешней Уборной – ситец, с тем, чтобы наперед здесь представлены были на Высочайшее Ея Величества усмотрение и выбор, образцы для первой комнаты бумазейных обоев, а для второй ситцев».

При этом царскосельским хозяйственникам передали высочайшее повеление, чтобы ремонты и поправки закончить к концу августа 1846 г. Следовательно, лето 1846 г. Александровский дворец вновь пустовал.

Архитектор А.И. Штакеншнейдер

Как исполнялись распоряжения Николая I? Естественно, немедленно. Например, когда Николай I распорядился повесить в Красном кабинете, вместо бронзовой люстры фарфоровую, «соответствующую прочему убранству»,[239] то для выполнения этого распоряжения немедленно вызвали специалистов Императорского Фарфорового завода.

Выполняя распоряжение Николая Павловича, специалисты работали над заказом по уже сложившемуся алгоритму. Поскольку среди готовых вещей ничего подходящего не нашлось,[240] в Александровский дворец направили мастера Фарфорового завода Александра Новикова для «осмотра». Естественно, на стадии проектирования возникали вопросы: какую люстру проектировать – с карсельскими лампами или свечами? В ответе чиновники сообщали, что нужна люстра на 24 свечи (в прежней, бронзовой, было 22 свечи). Мастерам завода поставили жесткие сроки – 2 месяца на весь технологический процесс и утвердили цену фарфоровой люстры – 775 руб. против 200 руб., которые стоила бронзовая люстра. Кроме фарфоровой люстры, предполагалось украсить фарфоровыми вставками двери Углового кабинета с внутренней стороны.

В сентябре 1846 г. архитектор А.И. Штакеншнейдер, проектировавший эскизы рисунка дверей и фарфоровые вставки для них, сообщил Я.В. Захаржевскому: «Двери эти я полагаю обклеить такого цвета деревом, как мебель, филенки украсить расписным фарфором, укрепленном бронзовыми накладками».

26 октября 1846 г. императрица Александра Федоровна утвердила рисунок двери с шестью фарфоровыми пластами и «по оному уже делаются мебельным фабрикантом Гамбсом двое дверей для Орехового дерева». Тогда же последовало высочайшее повеление: «двери в прежний большой Кабинет в Новом дворце Царского Села сделать по утвержденному уже Ея Величеством 26 минувшего октября рисунку, с фарфоровыми живописными пластами картин рококо, а других дверей в Малиновую новую Гостиную вовсе не делать, оставя нынешние».[241]

Кроме этого, архитектор Штакеншнейдер сообщал, что изготовленная ранее фарфоровая люстра так понравилась Николаю I, что он распорядился составить новый эскиз для еще одной подобной люстры, поскольку «Государю Императору угодно, чтобы по этому рисунку была сделана люстра для большого Петергофского Дворца во вновь отделываемые комнаты… при сем возвращаю рисунок, составленный на Фарфоровом заводе».[242]

Таким образом, можно констатировать, что с 1840 по 1846 г. в Александровском дворце прошли беспрецедентные по своему размаху работы, включавшие не только ремонт парадных залов резиденции, но и личных комнат императрицы в левом, императорском, флигеле Александровского дворца. И если толчком к ремонту парадных залов послужила «производственная необходимость», то ремонт и частичная перепланировка личных комнат императрицы Александры Федоровны были вызваны стремлением сгладить страшную семейную трагедию лета 1844 г.

К крупным проектам 1846–1847 гг. можно также отнести работы по устройству чугунной террасы на углу Малинового (Красного) кабинета Александровского дворца. Эти работы были вызваны как желанием «изменить всё», так и перепланировкой самого Углового кабинета, в котором устроили новое крыльцо на месте двух окон. При этом две двери, выходившие на старую лестницу, превратили в окна.

Чугунную террасу заказали заводчику Францу Берду. В конце ноября 1846 г. он представил смету и обозначил условия выполнения заказа: «За приготовление моделей, отливку из чугуна и отделку. сквозного пола и ступеней для двух лестниц. полукруглой скамейки, железных стропил для зонта… 10 200 руб. сер…».[243] На эти работы заводчик просил 5 месяцев со дня заказа. Навес покрывался железом, «с постановкою перед полукруглой частью террасы на земле скамеек». Железный навес покрывался бумажным тиком с голубыми и белыми полосами шириной в 1,5 аршина. Вся терраса с зонтом и скамейками дважды окрашивалась зеленой краской по грунту. Общая смета проекта с работой и материалами составила 12 493 руб. 10 коп. сер. Проектировал террасу архитектор К.Г. Макер.[244]

В ноябре 1846 г. живописный мастер Карл Мекет представил подробное описание цветовой гаммы террасы, определив за всю работу 80 руб. сер.: «Терраса на углу Малинового кабинета в Новом дворце окрасится краскою составленной из английских белил, Мейснер-блау и неаполитанской желти или Крангели – края украшений из листового железа между колонн под потолком обведены будут кармином. верхняя часть пола окрасится умброю, а нижняя простою светло серою белильною краскою, крыша – медянкою, а подзор снизу белилами».[245] Как мы видим, в конечном варианте от однообразного зеленого цвета отказались.

Итогом деловой переписки стала резолюция Николая I от 9 декабря 1846 г., предписывавшая «площадку и лестницу сделать уже, как назначено и совершенно по тому же рисунку, как у существующей террасы, а зонт ниже, как означено; переделать и представить». Деньги на возведение террасы выделялись из Кабинета Е.И.В.

Весной 1847 г. дворцовые садовники провели перепланировку собственного садика в связи с устройством новой террасы. Напротив уничтоженного крыльца устроили новую площадку «со скамейки при оной».[246]

Поскольку младшие дети императорской четы – Николай и Михаил – подросли, а у великой княгини Марии Николаевны к концу 1840-х гг. была уже большая семья, то для них также устраивались свои половины. Младших сыновей Николая I разместили на втором этаже императорского флигеля. Для старшей дочери, великой княгини Марии Николаевны, апартаменты устроили «в нижнем этаже» левого флигеля, окнами в парк. Как правило, при устройстве комнат ограничивались либо косметическим ремонтом с обновлением мебели, либо только меняли мебель. Так, в 1847 г. для великой княгини Марии Николаевны закупили у купца Афанасьева новую мебель орехового дерева на 835 руб. и среди нее обязательные «поплевковые ящики без крышек».[247]

Великая княгиня Мария Николаевна, герцогиня Лейхтенбергская, с детьми Николаем и Марией. Худ. В.И. Гау. Вторая половина 1840-х гг.