Фулканелли - Философские обители Страница 27

VII. Лизьё. Усадьба Саламандры, xvi в. Человек с обрубком ствола

Несмотря на все наши старания, мы не смогли ничего узнать о её первых владельцах. Кто они были, неизвестно. Ни в Лизьё, ни за его пределами нам не могли сказать, кем в XVI в. дом был построен и каким художником украшен. Как требует традиция, Саламандра ревниво оберегает тайну — свою и алхимика. Впрочем, в 1834 г. усадьбе была посвящена одна статейка[102], но её автор ограничился простым описанием резных изображений, которые каждый турист может лицезреть на её фасаде. Эта заметка да несколько строк в Описании архитектурных памятников Кальвадоса, принадлежавших перу де Комона («Лизьё», т. 5), — вот, собственно, и всё, что написано об усадьбе Саламандры. Жаль, что так мало. Небольшое, но прелестное здание, созданное по воле истинного Адепта, украшенное герметическими символами и традиционными аллегорическими сюжетами, заслуживает большего. Хорошо знакомое местным жителям, оно практически не известно широкой публике и даже, наверно, многим любителям искусства, хотя её богатое и разнообразное прекрасно сохранившееся убранство позволяет отнести его к первоклассным памятникам подобного рода. Мы попытаемся восполнить этот досадный пробел, обращая внимание как на художественную значимость изящного жилища, так и на герметический смысл его скульптур.

Рассмотрение и терпеливый анализ убранства фасада позволяют нам с уверенностью утверждать, что создатель усадьбы был сведущим алхимиком, на деле доказавшим своё право носить это имя, другими словами, Адептом, обладателем философского камня. Мы также заявляем, что его связь с каким-то эзотерическим центром, имевшим много точек соприкосновения с разогнанным орденом тамплиеров, представляется очевидной. Но какое тайное братство могло гордиться членством в своих рядах учёного философа из Лизьё? Тут мы должны сознаться в своём неведении. Впрочем, хотя мы и испытываем непреодолимое отвращение ко всякого рода бездоказательным предположениям, высокая вероятность, соответствие дат и территориальная близость оправдывают некоторые наши догадки, которые мы с целым рядом оговорок изложим ниже исключительно для сведения читателя.

В 1420 г., примерно за столетие до строительства усадьбы в Лизьё, во Флере (департамент Орн) сообща трудились над Великим Деланием трое алхимиков: Николя де Гроспарми, дворянин, Николя или Ноэль Валуа, которого именовали также Ле Валуа, и священник Пьер Вико или Виткок. Последний сам называл себя «капелланом и домашним служителем господина (sieur) де Гроспарми»[103]. Из них лишь де Гроспарми обладал кое-каким состоянием вкупе с титулом сеньора и графа де Флер. Первым открыл, каким образом осуществить Великое Делание, и научил этому своих товарищей Валуа, как это явствует из его Пяти книг. Тогда ему было сорок пять лет, что соответствует 1375 году рождения. В период между 1440 и 1450 гг. трое Адептов пишут несколько работ[104]. Ни одна из них, впрочем, не увидела свет. Согласно приписке к рукописи № 158 (125) Реннской библиотеки, все рукописи Николя де Гроспарми, Валуа и Вико унаследовал нормандский дворянин Буа Жёффруа. Впоследствии за 1500 ливров и породистую лошадь он продал полный список работ покойному графу де Флер. Граф де Флер, он же барон де Траси, он же Луи де Пелеве, умерший в 1660 г., был правнуком Гроспарми с материнской стороны[105].

Троих Адептов, которые жили и работали во Флере в первой половине XV в., без всякого основания приписывают к XVI в. В списке из Реннской библиотеки ясно сказано, что они обитали в замке Флер, владении Гроспарми, «в каковом месте они осуществили Философское Делание и написали свои книги». Первоначально ошибку — сознательно или нет — совершил автор Заметки на полях нескольких рукописных списков с работ Гроспарми, которые принадлежали химику Шеврёлю. Не проверив произвольную хронологию этой Заметки, Шеврёль стал ссылаться на даты, постоянно смещавшиеся их анонимным автором на век. Другие, следуя по его стопам, лишь размножили эту ошибку. Восстановим же истину. Альфред де Ке[106], сообщив, что Луи де Пелеве умер в бедности в 1660 г., добавляет: «Согласно предыдущему документу, земли Флера были приобретены у Николя де Гроспарми, но автор Заметки противоречит здесь де ля Феррьеру[107], который заявляет, что в 1404 г. сеньором этих мест значился некий Рауль де Гроспарми». Так оно и было, тем не менее, Альфред де Ке, похоже, принимает неверную датировку анонимного комментатора. В 1404 г. Рауль де Гроспарми действительно был сеньором Вёвиля и Флера[108], и хотя неизвестно, на каком основании он им стал, сам этот факт не подлежит сомнению. «Рауль де Гроспарми, — пишет граф де ля Феррьер, — очевидно, отец Николя де Гроспарми, которому Мари де Рё родила трёх сыновей — Жеана, Гийома и Матюрена де Гроспарми — и дочь Гийемет де Гроспарми, вышедшую 8 января 1496 г. замуж за Жермена де Гримувиля. К этому времени Николя де Гроспарми умер, а его старший сын Жеан де Гроспарми, барон де Флер, и средний сын Гийом де Гроспарми предоставили сестре по случаю её замужества триста турских ливров наличными и ренту в двадцать ливров в год, которая могла быть заменена единовременной выплатой в четыреста турских ливров»[109].

Таким образом, со всей точностью установлено: даты в списках рукописей абсолютно правильны и достоверны. Отпадает, стало быть, необходимость определять хронологию жизни Николя Валуа, коль скоро показано, что тот был соратником и сотрапезником сеньора графа де Флер. Остаётся, правда, вопрос, почему ошибся плохо осведомлённый, видимо, комментатор рукописей Шеврёля. Не исключено, что аноним перепутал двух разных людей с одной фамилией, если только он сознательно не подтасовал годы, чтобы приписать Николя Валуа честь создания роскошной усадьбы в Кане, в действительности построенной одним из его наследников.

Считается, что к концу жизни Николя Валуа приобрёл земли в Эсковиле, Фонтене, Менил-Гийоме и Манвиле. Однако это ничем не доказано. Нет ни одного подтверждающего покупку документа, кроме голословного заявления автора всё той же Заметки. Старый алхимик, которому обязан своим состоянием дом Ле Валуа и сеньоры д'Эсковиль, жил жизнью мудреца в строгом соответствии с заповедями Философии в том, что касается дисциплины и морали. Написавший в 1445 г. своему сыну, что «терпение — лествица Философов, а смирение — калитка в их сад», не мог, не изменяя своим убеждениям, последовать примеру сильных мира сего и принять их образ жизни. Вполне вероятно поэтому, что в возрасте семидесяти лет, не знавший иных забот, кроме тех, что связаны с его писаниями, он окончил в замке Флер свою мирную и простую жизнь, жизнь труженика, которую он вёл вместе с двумя друзьями — соратниками по Великому Деланию. Свои последние годы Валуа занимался редактированием своих трудов, которые должны были пополнить образование его сына, «благочестивого и благородного шевалье»[110], которого Пьер Вико устно посвятил в тайны алхимии. О священнике Вико говорится в следующем отрывке из рукописи Валуа: «Во имя Всемогущего Бога знай, мой возлюбленный сын, с какой целью приобщаются к тем знаниям, на которых я остановлюсь ниже. Я скоро умру, моё тело готово расстаться с душой, мне остаётся лишь ожидание предуготованного мне часа, когда я испущу последний вздох, и вот во мне возникло желание оставить тебе эти труды вместо завещания, и пусть моей последней волей будет, чтобы ты научился по ним многим прекрасным вещам, связанным с великодостойной трансмутацией металлов… Поэтому я попросил обучить тебя основам естественной Философии, чтобы ты смог лучше уразуметь чтимую нами науку»[111].

Семь книг Николя Валуа, в начале которых помещён этот отрывок, помечены 1445 годом — явно годом завершения данного труда. Это позволяет предположить, что вопреки версии автора Заметки алхимик почил в преклонном возрасте. Можно предположить также, что его сын, воспитанный и обученный согласно предписаниям герметической мудрости, приобрёл лишь земли поместья Эсковиль или получал доходы с этих земель, если унаследовал их от Николя Валуа. И хотя документов, восполняющих этот пробел, нет, одно представляется очевидным: сын алхимика и сам Адепт, он не строил усадьбы или какой-нибудь её части. Кроме того, он не предпринимал ничего для подтверждения своих прав на поместье. Неизвестно, наконец, жил ли он во Флере, как отец, или обосновался в Кане. Вероятнее всего, именно первому известному владельцу Эсковиля, Мениль-Гийома и других земель обязан своим появлением проект строительства усадьбы Гран-Шеваль (Grand-Cheval, Великий Конь), сооружённой его старшим сыном Ле Валуа в Кане. Во всяком случае, из надёжного источника мы знаем, что Жан Ле Валуа, старший внук Николя, «24 марта 1511 г. появился в лёгкой кольчуге и шлеме на смотре дворян Канского округа, согласно свидетельству королевского наместника в указанном округе, помеченному тем же числом». Жан Ле Валуа оставил после себя Николя Ле Валуа, сеньора Эсковиля и Мениль-Гийома, появившегося на свет в 1494 г. и 7 апреля 1534 г. женившегося на Мари дю Валь, которая 18 сентября 1536 г. в Кане родила ему Луи де Валуа, щитоносца и сеньора Эсковиля, впоследствии — королевского секретаря-советника.