Зарема Ибрагимова - Царское прошлое чеченцев. Наука и культура Страница 27

М.И. Глинка

Прекрасно знал и высоко ценил музыкальное творчество кавказских народов М.И. Глинка. Михаил Иванович Глинка путешествовал по Кавказу в 1823 году321. Знаменитая «Лезгинка» из оперы «Руслан и Людмила», в основу которой были положены национальные напевы, музыка, танцы кавказских народов, сконцентрировала в себе национальное своеобразие, колорит, яркую и богатую палитру музыкального дарования горских народов322. Лезгинку, услышанную на Кавказе М.И. Глинка переложил, как говорил он, «на один оркестр» для концерта в Париже, и она привела в восторг французского композитора Берлиоза. Пражская газета после постановки оперы «Руслан и Людмила» в 1867 году особо отметила лезгинку. «Необыкновенно оригинальная», – писал о ней «Пражский дневник»323. Неповторимо прекрасны у Глинки образы Востока: достаточно напомнить партию Ратмира в «Руслане и Людмиле», колоритнейшие танцы в волшебных садах Черномора. Здесь рождалась одна из самых поэтичнейших традиций русского искусства – «русская музыка о Востоке», запечатлевшая чувства романтического восхищения темпераментным и пленительным искусством Кавказа. Ей отдали дань и Балакирев, и Рубенштейн, и Мусоргский, и Бородин, и Римский-Корсаков, и Глазунов, и Рахманинов324.

Находясь на Кавказе Грибоедов не только писал «Горе от ума», но и сочинял музыку. Будучи «замечательным музыкантом – музыкантом не только ученым, но и страстным», Грибоедов, с первых же шагов в Грузии проявил интерес к местному фольклору. Он записывал народные мелодии, и одна из них очень понравилась М.И. Глинке. «Провел около целого дня с Грибоедовым, писал композитор. – Он был очень хороший музыкант и сообщил мне тему грузинской песни, на которую вскоре потом А.С. Пушкин написал романс «Не пой, волшебница, при мне…»325. Как всесторонне одаренная личность, Грибоедов был не только отменным литератором, прекрасно знающим человеческую натуру, но и талантливым музыкантом, умеющим виртуозно играть на фортепиано, органе, флейте. Он сочинял такую музыку (сохранилось два вальса), которая по глубине, мелодичности и чувству была сравнима с вальсами И. Штрауса и П. Чайковского326.

М.А. Балакирев

Михаил (Милий) Алексеевич Балакирев (1836–1910), русский композитор, пианист, дирижер, музыкальный и общественный деятель – глава «Могучей кучки», издал «Записки кавказской народной музыки», куда вошли 11 северокавказских народных мелодий, из которых две были чеченские327. В 60-е гг. XIX в. он неоднократно посещал Кавказ, знакомился с музыкой местных народов и, вдохновленный красотой горной природы, создал симфоническую поэму «Тамара». В 1862 году он посетил Кавказские Минеральные Воды. Среди благодарных слушателей были и горцы, которые оценили то, как он переложил их национальные мотивы на фортепиано. Был случай, когда один почтенный старец начал танцевать, услышав знакомую лезгинку. Композитор стремился ознакомить народы Кавказа с европейской музыкой, открыть здесь Русское музыкальное общество328. В 1868 году Балакирев приехал на Кавказ в третий раз и прожил здесь около 3-х месяцев. В одном из писем Михаил Балакирев замечает: «Мне осталось одно, чем я и пользуюсь, наслаждаться природой и рассматривать девственные породы людей, не тронутых цивилизацией. В красивом и честном лице черкеса я нахожу еще кое-какие соки, меня питающие; с другой стороны Эдьбрус, яркие звезды, утесы, скалы снеговые, грандиозные пропасти Кавказа – вот то, чем я покуда живу…»329. В 1869 году Балакирев на основе изучения адыгских мелодий написал восточную фантазию «Исламей» – фортепианную пьесу с яркой звуковой картиной. Активным пропагандистом и исполнителем «Исламея» был выдающийся композитор и пианист Ференц Лист330.

С самого раннего детства увлекался Сережа Рахманинов историей седого Кавказа, где все дышало Лермонтовым, поэзию которого он боготворил. В 1916 году, посетив Кавказ, С. Рахманинов сообщал своему другу – композитору Н.К. Метнеру: «Здешние места мне очень близки и дороги. Люблю Кавказ…»331. Астафьев в балетной сцене и Кюи в опере возродили образы «Кавказского пленника». Всем известны музыкальные сценические воплощения лермонтовской «Бэллы». Кавказские мелодии звучали в опере Рубинштейна «Демон» и в симфонической поэме Римского-Корсакова «Шехерезада»332.

А.А. Алябьев

«Музыкальным иллюстратором романтического Кавказа» без преувеличения можно назвать Александра Александровича Алябьева (17871851). Впервые Алябьев приехал на Кавказ в 1816 г. По ложному обвинению в убийстве в 1828 г. он был сослан в Сибирь, и затем переведен на Кавказ. В период жизни на Кавказе музыкант, пользуясь расположением генерала А.А. Вельяминова, получает все возможности для занятий музыкой и с полной отдачей сил их использует: сочиняет замечательные по музыкальному строению музыкальные циклы, записывает мотивы горского фольклора, сочиняет оперу «Аммалат-бек»333. Именно Алябьев стал автором первой в истории музыки кавказской оперы, созданной по известной одноименной повести А.А. Бестужева-Марлинского «Аммалат-бек». На темах кавказского песенного фольклора композитор построил «французскую кадриль из азиатских песен», где использовал национальные мелодии – черкесскую, кумыкскую, азербайджанскую. В 1833 году Алябьев создает две «Мазурки кавказские». Безусловным успехом автора стал сборник песен и романсов под названием «Кавказский певец» (18 3 4)334. Алябьевым было написано свыше 150 романсов, среди них «Черкесская песня» на слова М.Ю. Лермонтова и др.

По наблюдениям Д. Семенова, горцы с жадностью слушали и легко принимали мотивы музыки, и русской народной и европейской. «Россини, Моцарт и Беллини, – отмечал краевед, – могут заставить горца простоять на месте неподвижно целый час. Они не турки и не китайцы, которым больше нравиться настройка музыкальных инструментов, нежели сама музыка. Поэзия их песен, похоронных, предсмертных, воинственных и страдных, известна нам по некоторым переводам, а увлечение, с которым они предаются всякому чувству, дружбе, любви, мщению, даже чувству к своему коню, показывают вовсе не расчетливую, а исключительно положительную натуру…»335. По воспоминаниям И. Ограновича, приглашенный к чаберлоевскому наибу Дубе старик – музыкант много играл народных песен, лезгинку. В заключении он сыграл несколько военных сигналов и, наконец, «подъем», пояснив, что все это он заучил, когда ходил с Шамилем в качестве трубадура и поэтому часто слышал, как русские музыканты играли в лагерях336.

Имам Шамиль интересовался музыкой. После пленения, находясь в Курске, Шамиль сходил в Итальянскую оперу. В тот вечер давали отдельные акты: «Trovatore», «Bardier de Sevill», «Columello». Шамиль был растроган пением и игрой актеров до слез. Бывшие вместе с ним в опере Кази-Магома и мюриды также не сдерживали своих эмоций. В Москве Шамиль был в театре на балете «Наяда». Балет он смотрел вместе с сыном в бинокль и в узкую зрительную трубу, сохранившуюся еще со времен Кавказской войны. В Петербурге Шамиля возили в Итальянскую оперу, на балет «Катарина» и «Пери». В Калуге капитан Руновский купил Шамилю орган, когда узнал, что тот любит музыку337.

С 40-х годов XIX века в Тифлисе, как и в других городах, процветала итальянская опера, на которую правительство не жалело средств. В Россию приглашались лучшие итальянские певцы, хор и оркестр также выписывались из Италии. Многие итальянцы, женившись на местных уроженках, прочно обосновались в Тифлисе, и таким образом там сложились музыкальные династии – Фиделио, Думы, Туорто, Лонго, Феррари и др. В конце XIX века главным дирижером Тифлисской оперы стал М.М. Ипполитов-Иванов. В 1882 году он выехал из столицы в Тифлис. По пути на новое место работы остановился во Владикавказе, на почтовой станции. Здесь же узнал, что шутники называют Владикавказ «штаб-квартирой дождя, откуда он расходится по всему Кавказу и снова сюда возвращается».

Природа, красота Кавказа покорили сердце Ипполитова-Иванова и, «просто заставили» писать прекрасные музыкальные произведения. В 1894 году М.М. Ипполитовым-Ивановым была закончена сюита «Кавказские эскизы», вскоре занявшая видное место в репертуаре не только русских, но и западноевропейских оркестров. Позже Ипполитов-Иванов написал симфоническую поэму «Мцыри». Основные черты творчества М.М. Ипполитова-Иванова, проходившие через всю жизнь, – это искренность, непосредственность, ясность, простота и спокойствие. «Музыки без сердца я не понимаю» – не раз заявлял композитор.

«Кавказские эскизы», – первая оркестровая сюита, написанная под впечатлением природы и народной музыки Кавказа. Первая серия «Кавказских эскизов», законченная в 1894 году, вскоре стала очень популярным произведением во всем мире; сохранилось много ее записей, в том числе и на американских пластинках. Успеху «Эскизов» содействовала и красочная контрастная инструментовка с использованием малых восточных литавр (доул). Первая часть сюиты, «В ущелье» – суровый горный пейзаж. Слышатся сигналы рожка, записанные композитором от кондуктора почтовой кареты на Военно-Грузинской дороге. Эхо отражает сигналы в горах, в то же время звучит неумолкающий гул горной реки (фигурации скрипок и альтов). Вторая часть сюиты, «В ауле» – идиллическая картинка вечера в ауле. Девушка, сидя на плоской кровле дома, поет песню, переходящую в танец. Третья часть сюиты, «В мечети», инструментирована для состава духовых и валторн, что придает ей своеобразный приглушенный колорит. «Сюита имела большой успех и увлекла меня в сторону кавказской музыки», – писал М.М. Ипполитов-Иванов в своих воспоминания.