Петр Багров - От слов к телу Страница 28

В постановке „Ермака Тимофеевича“ мною было применено несколько удачных — или, точнее, удавшихся — выразительных приемов, новых для массовых постановок, даваемых на воде под открытым небом.

Упомяну об эпизоде прибытия гонцов в Москву, дабы „бить челом“ Ивану IV „сибирской землицей“. С целью дать ощущение первопрестольной Москвы (при невозможности достигнуть этого в своеобразных условиях постановок под открытым небом), я скрыто разместил в зелени окружающих деревьев около полусотни разного звона колоколов, так что в необходимый момент перемены действия, перенесения его в Белокаменную, раздался, загудел, разнесся над водою виртуозно исполненный звонарями „малиновый перезвон“, тогда как из-под земли поднялись глубоко закопанные внутрь, хорошо офактуренные очертания зубчатых стен Кремля.

Удался мне и заключительный эпизод гибели Ермака Тимофеевича в бурных водах Иртыша. На небольшом участке пруда, „локализированном“ для глаз зрителя наподобие своего рода „выгороди“, исполнитель роли Ермака выразительно падал в воду, которая при помощи особых мною изобретенных подводных приспособлений „бурлила“ и „закипала“, скрывая Ермака, поглощая его своими „волнами“. При исполнении этого эпизода зрители невольно ахали — единый вздох громадной толпы несся с берегов, отдаваясь гулким эхом…

При этих постановках число посетителей Петровского парка, по подсчету „турникетов“, превысило восемьдесят тысяч человек»[272].

С 1898 г. Алексеев работает в Петербургском попечительстве о народной трезвости: режиссером, главным режиссером, а с 1902 г. заведует всей театральной частью. Под его режиссурой проходили народные гулянья с театральными представлениями в Михайловском манеже, на Семеновском плацу, в Екатерингофском и Таврическом садах, Полюстрове, Петровском парке, на Васильевском острове, в саду при Народном доме.

К открытию Народного дома (1900) в Александровском парке у Петропавловской крепости Алексеев поставил историческую хронику В. Крылова «Петр Великий». «Обстановка „Петра Великого“ поражала богатством костюмов и роскошью декораций и аксессуаров. К участию в пьесе, кроме многочисленных статистов, была привлечена рота солдат одного из гвардейских полков»[273].

Алексеев участвует в организации уличного политического карнавала 1 мая 1918 г. В 1919 г. по его предложению у главного подъезда Народного дома силами Театральной мастерской Красной армии была представлена массовая постановка «Третий Интернационал»; в 1920 г. он один из устроителей революционной инсценировки «Блокада России» на Каменном острове[274].

«Что наиболее ценно было в режиссерской работе А. Я. Алексеева — это выдающееся и ныне почти забытое мастерство помпезного и „обстановочного“ спектакля, — говорится в статье, посвященной 85-летию со дня рождения Алексеева. — Но что представляет особый интерес — это разрабатываемая Алексеевым выдающаяся техника обстановочного спектакля. Алексеев поражает зрителя батальными сценами Полтавского боя, создающего полную иллюзию действительности. В его феериях гибнут в морских волнах корабли, низвергаются фонтаны, чудесными огнями светятся преображенные волшебством стены хижины, через вершины Альп по Чёртову мосту переходят войска Суворова и с грохотом взрывается мост. И когда он ставит, скажем, „80 дней вокруг света“ по Жюль Верну, то перед зрителем проходят торжественные религиозные шествия индусов, из туннелей вылетают поезда, от взрыва котла погибает океанский пароход»[275].

В 1908 г. в Петербурге прошла демонстрация первого российского игрового фильма «Понизовая вольница», более известного под названием «Стенька Разин» (сценарий В. М. Гончарова, режиссер В. Ф. Ромашков). Съемка фильма проходила в окрестностях Петербурга (в Удельной?). И вполне вероятно, что эпизоды с лодками в фильме были поставлены Алексеевым, который первым стал устраивать батальные постановки под открытым небом на прудах увеселительных садов и парков.

Александр Лавров

ЭДГАР ПО В ПЕТЕРБУРГЕ: КОНТУРЫ ЛЕГЕНДЫ

В статье об Эдгаре По («Поэ (Edgar Allan Poe) — знаменитый американский поэт <…>»), помещенной в 1898 г. в солиднейшем и эталонном но тем временам «Энциклопедическом словаре» за подписью З. В., подразумевавшей одного из лучших знатоков западных литератур XIX века З. А. Венгерову, содержится следующий фрагмент:

«Изгнанный из унив. за бесчинства, П. поссорился с Аллэном из-за неуплаты последним его долгов и отправился в Европу с целью сражаться в рядах греков против Турции. Блуждания по Европе, без денег и друзей, были полны приключений и кончились тем, что П. очутился в Петербурге, слоняясь по кабакам и живя как бродяга и нищий. Его разыскал американский священник Миддльтон и помог ему вернуться в Америку, где П. помирился с Аллэном и на его счет поступил в военную академию»[276].

Все содержащиеся в приведенной цитате сведения о блужданиях по Европе великого американского писателя, как авторитетно утверждают ныне его биографы, не соответствуют действительности. Восходят они к самому Эдгару По, составившему в 1839 г. по просьбе Руфуса Гризволда краткий автобиографический «меморандум», в котором он, в частности, сообщал, что в юности «в донкихотском порыве бежал из дома без гроша в кармане, чтобы принять участие в борьбе греков, сражавшихся за свою свободу, и, не добравшись до Греции, попал в Россию, в Санкт-Петербург. Из затруднительного положения, в котором я там оказался, — продолжает По, — меня любезно выручил мистер Г. Миддлтон, американский консул в СПб»[277]. Эти биографические подробности были повторены Гризволдом в некрологе По, появившемся в газете «Нью-Йорк Геральд трибьюн», в «мемуаре» о писателе, сочиненном тем же Гризволдом, и перекочевали в статью «Эдгар По» (1852) Шарля Бодлера, положившую начало европейской славе американского автора. Само собой разумеется, сообщения о его странствиях проникли и в русскую печать[278].

В анонимной статье «Эдгард Поэ», появившейся в 1866 г. в «Заграничном Вестнике», в частности, сообщалось: «…игорные долги ссорят его (По. — А.Л.) с названным отцом, и молодой человек отплывает в Грецию на битву с турками. <…> Отправившись в Грецию, он очутился потом в С.-Петербурге, откуда, при содействии американского посланника Генри Мидлестона, вернулся в отчизну»[279]. «Затруднительное положение», в котором якобы оказался юный Эдгар По во время своего пребывания в российской столице, порождало догадки и домыслы о том, какие именно затруднения испытал заезжий американец: возникали неведомо на чем основанные подробности, причем одни и те же соображения или утверждения у разных авторов преподносились то как сомнительные, то как сугубо достоверные сведения. В предисловии «От переводчика», предпосланном выполненному им переводу «Ворона» — первому переводу стихотворного произведения По на русский язык, — С. А. Андреевский писал об авторе: «Между событиями его жизни замечателен тот факт, что, будучи почти мальчиком, он вздумал принять участие в восстании греков. Об его приключениях на Востоке ничего, впрочем, не известно: но достоверно то, что он был задержан, за неимением паспорта, в Петербурге и вынужден был обратиться к защите американского посольства, чтобы избегнуть уголовной ответственности по русским законам»[280]. Другой русский популяризатор американского писателя выражал сомнение в том, что в Грецию юный По не попал «по недостатку средств»: «…недостаток средств не помешал Эдгару прожить целый год в Европе и забраться затем к нам в Петербург» — и заключал: «Как бы то ни было, в 1829 году мы видим его в Петербурге, где он затеял какой-то скандал с полицией и, чтобы избегнуть ее кары, вынужден был обратиться к американскому консулу Генриху Мидльтону, который помог ему возвратиться на родину». «Вообще пребывание Эдгара Поэ в Европе и в Петербурге, — осторожничает далее повествователь, — до сих пор остается необъясненным во всех его биографиях, и хотя опубликование его писем за эту эпоху часто обещалось американскими журналистами, но до сих пор не было приведено в исполнение»[281]. В энциклопедической статье Венгеровой, призванной по самому назначению своему опираться исключительно на достоверные сведения, фантазирование, однако, набирает высоту: американский дипломат преображается в милосердного священника, а сам Эдгар По — в обитателя петербургского городского дна (прямое следствие многочисленных свидетельств об алкоголизме По, активно муссировавшихся в писаниях о нем, а также сведений о загадочных предсмертных днях писателя: 3 октября 1849 г. он был подобран в Балтиморе на улице в неадекватном состоянии, в грязной и рваной одежде).