Шапи Казиев - Повседневная жизнь восточного гарема Страница 3

Те, кому не удалось побывать на загадочном Востоке, создавали свои творения, опираясь на рассказы путешественников и свое богатое воображение. А те, кому посчастливилось окунуться в пьянящий мир Азии, мечтали попасть в настоящий гарем, без чего путешествие казалось им не вполне удавшимся.

Мода на Восток захватила и Россию. Александр Пушкин написал «Бахчисарайский фонтан» — поэму о гареме крымского хана. Карл Брюллов воплотил этот богатый сюжет в многофигурном живописном полотне, а еще через сто лет композитор Борис Асафьев создал одноименный балет, продолжив традицию Николая Римского-Корсакова с его сюитой «Шехеразада».

Индия

В Индии женская красота и любовь стали повседневно исповедуемым культом. Удивительные «Храмы любви» в Кхаджурахо вполне могут служить наглядным пособием по изучению «Камасутры». Эти храмы от фундамента до куполов украшены мастерски выполненными скульптурными изображениями, иллюстрирующими все стадии восхождения к высотам чувственности. Когда автор спросил у экскурсовода, что означает одна из центральных композиций, где принц услаждает сразу трех жен, стоя при этом на голове, экскурсовод ответил, что это уже не просто любовь, а медитация.

Поборникам культа любви всегда было на что сослаться.

Гетера из индийского романа VI века «Приключения десяти принцев» соблазняла отшельника песнями, танцами и «убедительными» примерами: «Разве сами бессмертные боги при разных обстоятельствах не совершали самых дьявольских преступлений? Но такова уж стала сила их мудрости, что от этого нисколько не страдает их значение в религии. Так, например, о высшем из божеств, Браме1 известно, что он был влюблен в небесную нимфу Тилоттаму, а Шива, супруг богини Бавани, обесчестил целую тысячу жен известных мудрецов. Владыка всех существ Праджа-пати имел любовную связь с собственной своей дочерью, а бог Индра, хотя и был супругом богини Шачи, был в то же время любовником Ахальи, супруги мудреца Гаутамы. Бог Шашанка-месяц известен тем, что обесчестил ложе своего наставника, а бог солнца даже имел плотскую связь с кобылицей. Бог ветра имел сношение с супругою Кесари, обезьянообразного бога. Учитель богов Брихаспати имел любовные свидания с женой своего старшего брата Утатни. Парашара обесчестил дочь рыбака, а Вьяса известен тем, что вступил в связь с женой своего брата. Святой ясновидец Атри был в связи с самкой антилопы и так далее. Если душа очищена религией, то к ней не пристанет никакая грязь. Подобно тому, как пыль никогда не пристанет к небу, так и грех не осквернит святого».

В Джайпуре есть впечатляющее сооружение многоэтажный гарем с сотнями окон, украшенных резными деревянными решетками, из-за которых обитательницы этого дворца любви любовались окружающим миром в ожидании милости повелителя.

Китай

В Древнем Китае «гаремное дело» обрело размах, соответствовавший могуществу Поднебесной. В Запретном городе — дворце императоров в Пекине гарем превратился в особое государство со своими законами, армией, подданными, слугами и рабами.

О том, что творилось за Великой китайской стеной, до сих пор ходят легенды. Некоторые секреты китайских гаремов раскрывает средневековый роман «Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй».

«В Мэйу были сооружены прекрасные дворцы и запасено провианта на двадцать лет вперед. Дун Чжо выбрал восемьсот самых красивых девушек, нарядил их в золото и парчу, украсил жемчугами и нефритом и вместе с родными поселил в своих дворцах. В столицу Дун Чжо наезжал один-два раза в месяц. Он придумывал страшные казни для пленных воинов, по его приказу им отрубали руки и ноги, выкалывали глаза, отрезали языки, варили в котле. А Дун Чжо весело пировал и смеялся под вопли истязаемых. Чаша терпения сановников, преданных государю, переполнилась, и тогда был придуман хитрый план убийства Дун Чжо. Один из сановников пообещал отдать красавицу Дяо-чань сперва Люй Бу — приемному сыну Дун Чжо, а потом самому Дун Чжо. В припадке ревности Люй Бу убил Дун Чжо. Крепость и дворцы Дун Чжо были разрушены, а труп Дун Чжо сожжен».

Корея

О корейской разновидности гарема пишет в статье «Король и его женщины…» Андрей Ланьков:

«Вплоть до середины нашего века корейские законы разрешали мужчинам иметь наложниц, но на практике этим пользовались немногие, ведь большинству это было просто не по карману. …Правда, сколько бы наложниц у корейца ни было (редко даже самый богатый человек мог содержать больше двух-трех), жена у него была все равно только одна, и только она пользовалась соответствующими юридическими правами.

Не удивительно, что наибольшее количество наложниц имел король. Однако и у корейского короля была только одна жена. Между главной женой и наложницами лежала пропасть… Конечно, король мог, если уж ему очень этого хотелось, развестись с женой и официально провозгласить своей новой женой бывшую наложницу. Такие ситуации в корейской истории действительно возникали (например, так поступил король Сукчжон в конце XVII века), однако случалось такое очень редко. Во-первых, королева обычно происходила из какого-либо влиятельного аристократического рода, и ее многочисленные родственники вполне могли за нее постоять. Например, тому же Сукчжону его развод (который в итоге пришлось аннулировать) доставил немало политических проблем самого серьезного свойства. Наложницы же, как правило, были если и не простолюдинками, то уж, по крайней мере, женщинами из довольно захудалых дворянских родов, за их спинами не было влиятельных и богатых семей, так что соперничать с королевой на равных они не могли.

…Порою королевы обладали огромной реальной властью. В конце XIX века, например, именно королева Мин, жена последнего корейского короля Кочжона, во многом определяла и внутреннюю, и внешнюю политику страны (кстати сказать, во внешней политике королева находилась на прорусских позициях, что и стало одной из причин ее гибели — ее в конце концов убили японские агенты)».

Русь

Известный историк Николай Михайлович Карамзин в «Предании веков» повествует о князе Владимире (980–1014): «Владимирова набожность не препятствовала ему утопать в наслаждениях чувственных. Первою его супругою была Рогнеда, мать Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода и двух дочерей; умертвив брата, он взял в наложницы свою беременную невестку, родившую Святополка; от другой законной супруги, чехини или богемки, имел сына Вышеслава; от третьей Святослава и Мстислава; от четвертой, родом из Болгарии, Бориса и Глеба. Сверх того, ежели верить летописи, было у него 300 наложниц в Вышегороде, 300 в нынешней Белогородке (близ Киева) и 200 в селе Берестове. Всякая прелестная жена и девица страшилась его любострастного взора: он презирал святость брачных союзов и невинности. Одним словом, летописец называет его вторым Соломоном в женолюбии».

Царь Иван Грозный и вовсе изводил своих жен, а на простых крестьянок, как пишет Елена Арсеньева в книге «Гарем Ивана Грозного», устраивал охоты, как на лис или зайцев, и подобные жертвы его сладострастия исчислялись сотнями, если не тысячами. Историк Сергей Михайлович Соловьев писал: «В сии годы необузданность Иоаннова явила новый соблазн в преступлении святых уставов церкви с бесстыдством неслыханным. Царица Анна скоро утратила нежность супруга, своим ли бесплодием или единственно потому, что его любострастие, обманывая закон и совесть, искало новых предметов наслаждения: сия злосчастная, как некогда Соломония, должна была отказаться от света, заключилась в монастыре Тихвинском и, названная в монашестве или в схиме Дариею, жила там до 1626 года; а царь, уже не соблюдая и легкой пристойности, уже не требуя благословения от епископов, без всякого церковного разрешения женился (около 1575 года) в пятый раз на Анне Васильчиковой. Но не знаем, дал ли он ей имя царицы, торжественно ли венчался с нею: ибо в описании его бракосочетаний нет сего пятого; не видим также никого из ее родственников при дворе, в чинах, между царскими людьми ближними. Она схоронена в Суздальской девичьей обители, там, где лежит и Соломония. Шестою Иоанновою супругою — или, как пишут, женищем — была прекрасная вдова, Василиса Мелентьева: он, без всяких иных священных обрядов, взял только молитву для сожития с ней! Увидим, что сим не кончились беззаконные женитьбы царя, ненасытного в убийствах и в любострастии!»

Де-юре гаремов на Руси не было, но де-факто в них состояла значительная часть женского населения. Безграничная власть позволяла хозяевам делать со своими крестьянами все, что им заблагорассудится. Феодальное право первой ночи существовало не только в Европе, но и цвело пышным цветом на необъятных российских просторах. Сенные девушки и прочие крестьянки и заикаться не смели о каких-либо правах, покорно исполняя прихоти господ.