Александр Гейман - Три эссе - О итогах культуры на конец ХХ века - размышления непосвящённого Страница 3

- 7

С экономией энергии достаточно ясно: танец, ритуально обозначающий сражение, обычно все же легче самого сражения, еще менее затратен рисунок, и того легче слово "сражение". И точно так же смерить расстояние по карте быстрее и энергетически дешевле, нежели измерить его шагами на местности. Однако уже приведенный пример с картой показывает некоторые особенности (и проблемы) такой экономии.

Во-первых, некий значок - допустим, реки,- предполагает, как правило, целую среду для своего обитания, систему символов, и значение отдельного символа - это его местоположение в ней. (В нашем случае это даже буквально так: именно расположение синего контура - символа реки - относительно прочих обозначений и дает представление о реальном течении реки.) Во-вторых, между символическим рядом и реальностью должно сохраняться звено - сказать иначе, ряд, язык, должен с определенной точностью моделировать реальность. Однако, и это в-третьих, сходство символического ряда и его физического прообраза должно оставлять достаточную свободу для языка,побуквенное, поэлементное соотнесение того и другого не столь обязательно, а то и вовсе невозможно.

Так, в географическом примере: контуры реки и синей линии на карте должны быть подобны друг другу, а вот цвет может и не совпадать: вода в реке может быть и бурой, и белой,карта от этого отвлекается и моделирует только очертания. И здесь все похоже на рассмотренный ранее образ энергетического банка: сам символический ряд, язык как целое, должен иметь звено с реальностью, а вот его "подданые", его элементы получают это звено уже от языка в целом.

И наконец, отмечу в-четвертых: относительно экономии времени вопрос вопросов, имеет ли она место в реальности: если учесть затраты на поддержание системы от составления карты до печати ее в типографии, а затем разделить расходы на число вовлеченных, то не окажется ли, что менее затратно измерить расстояние все-таки шагами? Я, например, допускаю, что вообще-то имеет место сохранение неких средних величин более определенных границ человек просто не в состоянии потратиться. Экономия энергии, таким образом, оказывается относительной, условной, существующей только на некоторых участках пространства и времени: вот здесь и сейчас мне быстрее и легче смерить расстояние линейкой, а если учитывать общие затраты социума, выигрыша нет. Однако все дело именно в этом "здесь и сейчас": если по большому счету имеет место, возможно, сохранение энергии, и здесь экономия неосуществима, то возможно ее открепление и распределение, накопление в определенном участке пространства-времени - за счет оголения на другом.

Не техника, не энергетическая индустрия, не ток в проводах и струение нефти в межконтинентальных трубопроводах обеспечивает движение энергии,- ее свободное обращение из "здесь и сейчас" в "там и тогда" - это дело крохотулички символа. Это он складывает все, что вверху, от воздуха с облаками до звезд и галактик в маленькое слово "небо" - и он же разворачивает все это обратно. И того удивительней - такой же малыш умеет разглядеть нечто, вообще недоступное чувству и прибору, назвать его "ничто"- а затем разыскать эту - несуществующую! - вещь: окликнуть по имени и заставить отозваться.

И если в своей внешней деятельности общество по необходимости поддерживает работоспособность своих энерготехниче

- 8 ских систем, то тем более оно постоянно должно поддерживать жизнеспособность своих символических систем - как в плане социала, так интрала. Этим-то и занята так называемая культура.

И переходя к следующему разделу - болезней века - сразу следует оговорить важное следствие из описанного выше энергосимволического перехода. Огромная опасность здесь в том, что язык может быть резко рассогласован с реальностью, а если в ходу несколько языков (символических рядов), то и их может разделять рассогласованность. Система как бы может обманываться в отношении собственных символов: ведь она стремится открепить их звено с реальностью, но после этого, часто, уже не способна оценить их по достоинству - реально. И главное, опасней всего, очень часто система заблуждается, принимая какой-либо символ за самое реальность. Да, так экономится время - если символ сцеплен с реальностью. А если нет?

Убедительней всего тут будет пример из биологии. Индюшка-наседка опознает своих птенцов только по их писку: стоит ей оглохнуть (или птенцам перестать пищать), как она забьет их насмерть. И наоборот, если подсадить чучело ласки с магнитофоном внутри, издающим писк, то это чучело получит самый нежный уход и заботу. Что ж, люди не лучше,- в отношении своих избранников/избранниц похожим образом ошибаются очень многие,- но это их личное дело.

А вот если подобная рассогласованность стала господствующей в масштабах социума? - не худо вспомнить, про деланье, про версию реальности: социум может настаивать на самой противоестественной версии, это лишь вопрос запасов энергии. Вспомним: и ядерная физика объявлялась неарийской, и генетика - буржуазной выдумкой. И если рассогласованность реальности и языка-мифа - двоемыслие - становится образом жизни целой цивилизации, то мы и получим общество коллективной шизофрении: нашу цивилизацию.

5. БОЛЕЗНИ КУЛЬУТРЫ: ЦИВИЛИЗАЦИЯ ШИЗОФРЕНИИ.

Сначала о том, что такое шизофрения: это не сумасшествие, а как раз существование в режиме двоемыслия. У здорового человека 2 реальных пути поправить свои нелады с реальностью: что-то изменить в мире или в себе (или обоюдно). Но есть и другое решение: нереальное: поправить реальность на уровне ее версии, символической модели, на уровне - символов, - сочинить себе миф, а чтобы реальность его не опровергала, ее попросту "выключить", "отменить" - блокироваться от нее.

Например, такой-то ребенок - хилый, всеми битый, начинает утешать себя сказкой о своих чудо-мускулах: что он уже всех сильней, уже супермен. Разумеется, оконфузить бедняжку легко - достаточно пригласить поучаствовать в соревнованиях, скажем, штангистов. Но именно подобные опровержения реальностью здесь и отсекаются,- ну, а отговорки, конечно, сочиняются самые уважительные: что, например, супермен должен быть скромным - да мало ли чего. Важно подчеркнуть, что здесь не "настоящее" безумие,- а двоемыслие: выводя себя из-под контроля реальности, человек, тем самым, ее все-таки отслеживает и втайне понимает, что она не в его пользу. И одновременно - он осознает себя и мир по сочиненной им версии.

Естественно, пример с чудо-мускулами - это крайность, поправки реальности вторгались бы слишком настойчиво и весомо. Ну, а если юноша сочинит миф о своей исключительности?

- 9 или супер-гениальности? Тут-то уже не так легко все привести к реальности, все оценки довольно-таки субъективны, а если учесть, что делание собственной важности задается обществом, то удивляться ли поголовной шизоидности? - тем более, среди интеллигенции? - тем более, той ее части, чья самореализация неудовлетворительна?

Что важно подчеркнуть еще, так это то, что человек двоемыслия обычно не довольствуется уединением в сказке о самом себе. Обычно, он упорно домогается, чтобы окружающие поддерживали его версию реальности, сказать иначе - пытается переложить на них расходы по содержанию своего мифа.

В самом деле, что было бы наилучшим вариантом для шизофреника? - да реализация повести Гофмана о Крошке Цахесе: чтобы кто-нибудь - но незаметно, незаметно! - поднял эту гадкую гирю, но как-нибудь так, чтобы считалось, будто это сделал наш герой. Чего лучше: и кожилиться не надо, и собой доволен, и другие хлопают. По-детски? - верно, и это тоже важно: шизофрения есть инфантильность, попытка увековечить опекаемость, положение подзащитного. (Не будет ошибкой тут же вспомнить о патерналистской модели в отношениях власти и граждан - кто кому ее навязывает, это еще вопрос.)

Однако все ведь небесплатно: чтобы так получалось с гирей, кто-то ведь должен ее поднять, кто-то должен собрать народ и заставить всех верить в нашего Крошку - или хотя бы подыгрывать. И этот момент чрезвычайно важен: шизофреническая модель жизни энергетически несостоятельна - и оборотной стороной рассогласованности с реальностью является паразитизм и/или агрессия. Пожалуй, проще было бы, и правда, накачать мускулы, чем разыгрывать утомительный спектакль, но для этого надо повернуться к реальности, конкретно - к реальности своей слабосильности,- а этого-то наш герой и не хочет.

Впрочем, все описанное выше есть больше план интрала, двоемыслие внутри индивида (правда, оно запускается в массовом порядке и, следовательно, имеет быть как явление социальное). Но есть еще и план социала - подобные модели реализуются и внешним образом, на макроуровне, создавая шизофренический тип цивилизации и культуры.

Не трогая многого, это, например, регулярное воспроизводство признаков (символов) вещей вместо них самих. Выше приводился пример подростка с суперменским комплексом - но многим ли от того отличается так называемый "большой спорт"? Он ведь и заключается в демонстрации на публике показателя, и часто это имеет мало общего с собственно силой (выносливостью, ловкостью и т.д.). То, чем заняты спортсмены, это именно целенаправленное натаскивание на внешний признак, на символ: не силу надо показать, а то, что ей считается, что ее обозначает: больший вес поднятый штанги, баллы судей и т.д. А здесь выручить может очень многое - и анаболики, и живот потолще (для веса), и слабительное в салате соперника - но вовсе не сила. Да и какое отношение к ней имеет бегемотья неповоротливость и 20 сантиметров сала на пузе? В живой ситуации - боя, охоты или работы - когда действительно требуется сила, все это будет даже хуже, чем обычная слабость. Данный пример хорош тем, что показателен: сначала берется признак (символ), затем он изолируется (рвется звено) и затем ему приписывается значение реальности: он уже не в сцепке с вещью, но вместо нее. Ну, а затем начинается производство этого открепленного символа - а затем и расширенное воспроизвод