Михаил Казиник - Тайны гениев Страница 30

Прошло 14 лет... Ни тех старух, ни тех подвалов нет...

Но что же взамен?

Когда я иду по улицам Петербурга, то среди многих изменений (положительных и отрицательных) наблюдаю одно для меня самое трагическое.

Огромное число девочек 13-14 лет и старше, которые ходят по улицам, сидят на скамейках в парках, дворах и пьют пиво. И не просто пиво, но такое, которое в Швеции например, можно купить только в специальных магазинах. Эти магазины работают пять дней в неделю (с 11 до 18 часов). Но купить крепкое пиво в Швеции может только тот, кто достиг двадцати лет. Если у продавца есть сомнение в возрасте покупателя, то требуемся документ, удостоверяющий возраст. Во всех магазинах, где продают спиртное, есть даже такое обращение: “Если вам уже исполнилось двадцать лет, но вы выглядите моложе, то не забудьте взять с собой удостоверение личности”. Таким образом страна пытается защитить своих граждан от алкоголизма или, по крайней мере, от привыкания к спиртному с детских лет. К тому же крепкое пиво стоит так дорого (как, собственно, и все спиртное в Швеции), что всегда существует масса альтернатив для траты денег. Скажем, пол-литра крепкого пива стоит столько же, сколько поездка на суперкомфортабельном корабле из Стокгольма в Хельсинки (и обратно) с возможностью провести на корабле 18 часов (дискотеки, концерты, сауна). Затем – день в столице Финляндии и еще 18 часов назад.

Выбирайте!

Бокал крепкого пива или поездка на корабле.

Выбирайте!

Два бокала крепкого пива или поездка вдвоем в двухместной каюте. В Швеции никто не запретит мальчику и девочке ехать в двухместной каюте.

Выбирайте!

Два бокала пива или плеер.

Выбирайте!

Десять бокалов пива или полет в Париж и обратно (!!!). Если каждый день в течение десяти месяцев, не выпив бокал пива, откладывать его стоимость, то на эти деньги можно отправиться в двухнедельное путешествие на какой-нибудь остров в Средиземном море.

Можно взять с собой друга или подругу. Сэкономленных на пиве денег хватит на два билета на самолет (до Крита и обратно), гостиницу (номер на двоих со всеми удобствами), прекрасное питание, путешествия по всему острову.

Да, забыл сказать, что в гостинице обязательно есть бассейн для тех, кто любит подсвеченную пресную воду, бесплатные шезлонги и наличие рядом бара с прохладительными напитками и мороженым.

Выбирайте!!!

Бокал крепкого пива каждый день

или

поездка в колыбель европейской цивилизации!

Минойсская культура, древний Кноссос – лабиринт Минотавра.

Отсюда взлетел Икар.

Остров Крит, возможно, – одно из самых красивых мест на нашей планете.

И все это – вместо одного бокала крепкого пива в день.

Кем нужно быть, чтобы даже в течение одной секунды сомневаться в выборе. Только человеком с тяжелейшей алкогольной наследственностью.

В России же крепкое пиво стоит меньше чем сок, его можно купить в любое время дня и ночи, несчетно количество торговых точек, продающих алкоголь 24 часа в сутки. Тринадцатилетняя девочка, пьющая крепкое пиво, – это последнее нападение на генный фонд русского народа. Народ, переживший столетний ГУЛАГ, потерявший в течение четырех поколений своих лучших представителей, вступил в третье тысячелетие с крепленым пивом на знамени. И это – во имя группки людей, получающих миллиардные прибыли. Остатки народа, выдержавшие геноцид коммунистов, геноцид фашистов, погибнут в угоду пивной мафии. Помню, в конце 70-х годов партия и правительство приняли решение повысить цены на спиртное. Резко взлетели цены на коньяк, на высококачественные вина.

Но цены на низкопробные, медленно убивающие плодово-ягодные вина, которые, собственно, и пил советский народ, остались практически без изменений. Эти страшные вина народ ласково называл “чернилами”.

Должен сказать, что “чернила” были, пожалуй, великолепным добавлением к системе ГУЛАГа. Ибо коммунистическая идея могла существовать только при условии тотального страха или тотального потребления спиртного. (Лучше – того и другого вместе.)

Я тогда написал стихотворение, которое могло быть высоко оценено коммунистами (15-20 лет лагерей). Помню, даже ухитрился раза два прочитать его со сцены.

Я и сегодня удивляюсь тому, что все обошлось. Хотя мне кажется, стихотворение было пуонизано такой болью за страну, что даже гебисты не могли не согласиться с ним.

Никогда бы не подумал, что оно может быть актуальным через двадцать пять лет.

Для того чтобы при чтении моего стиха у нынешней молодежи не осталось темных пятен, напомню об одном жутком событии 70-х годов. Мир тогда ужаснулся тому, что происходило в стране под названием Камбоджа (Кампучия). Тамошние коммунисты, начитавшись ленинских работ, решили последовать главной идее вождя мирового пролетариата, заключающейся в том, что во имя священной цели – построения коммунизма – можно и нужно идти на любые жертвы.

Вот и решили камбоджийские коммунисты (красные кхмеры) не рассусоливать с уничтожением собственного народа на десятилетия, как Ленин и Сталин, а сделать это в рекордно короткие сроки.

В эти рекордные сроки им удалось уничтожить почти треть собственного населения (два миллиона человек). А поскольку экономики коммунистических стран нигде и никогда не справляются с обязанностью “обеспечить постоянно растущие потребности” (цитата из программы КПСС) своих народов, то не хватило у бедных камбоджийских коммунистов патронов.

Но, как говорил один из вождей Коммунистической партии Советского Союза Л.И. Брежнев: “Советский народ знает: там, где партия, там победа”. Камбоджийская партия тоже нашла победный выход. Людей стали закапывать в землю живьем.

А теперь стихотворение, которое называется “Геноцид”.

У этих вин других названий нет –Любые – геноцид. И только он.Трагедия Камбоджи канет в ЛетуМотыгою людей убит миллион.Другой миллион живыми закопали.А третий... Впрочем, хватит слезы литьСыграю лучше Баха на рояле,Чтоб, веруя в Гармонию, забытьКамбоджу словно сон... Да было ль, право?Но посмотри вокруг... О нервы, в жгут!И на Россию найдена управа,Что ласково “чернилами” зовут.Забыт Омар Хаям – не по кармануБукеты тонкие, пьянящие, как стих,А на “чернила” цены без обману –О, рубль семьдесят!.. Еще миллион утих...Правители! Безбожники!!!Ведь креслаи пледы теплые у батарей вас ждут.Давно пусты мозги, сердца и... чресла –Для вас зачать – и то огромный труд!А впрочем, что со мной – такие темыВпервые на бумагу занесло.Давно рисунки превратились в схемы,И Пушкино – не Царское Село....Устал, отстал, задумался – не время –Уже не время,поздно, слиплось все.Не будет искры – затерялся кремень.В зачатии отраву занесетВ миллион прекрасных тел...Душой – кастраты,Но не кастраты телом...Бог! Ты где?Стране нужны поэты,не солдаты!!!...Но некому помочь такой беде...

Сегодняшний вариант стиха о “пивных” девочках звучал бы, наверное, еще страшнее.

Но главное из того, о чем хочу сказать, – впереди.

Речь многочисленных ныне “пивных” (а в прежние времена просто девочек) за годы моего отсутствия резко изменилась.

Эти тоненькие, находящиеся в романтическом возрасте девочки, идя по улице, говорят таким языком, каким в мое время пользовались строители, которым на ногу упала железная балка.

Но даже строители моего времени, как только боль проходила и стресс отступал, использовали меньшее количество нецензурных слов в единицу времени, чем эти “воздушные” девочки.

Каждый раз, когда я слышу их речь, то вглядываюсь в лица говорящих, пытаясь увидать следы порока. И каждый раз испытываю потрясение. Ибо во многих лицах я вижу так хорошо знакомые мне по картинам русских художников-портретистов XVIII-XIX веков черты.

Черты утонченные, часто с явными признаками дворянства. Внешне это по-прежнему Наташи Ростовы, Тургеневские героини, Татьяны Ларины. Те, кто вдохновляли русских поэтов и художников.

Часто я вижу лица, красотой и светом напоминавшие мне лица дочерей последнего российского императора.

Это невероятное, мистическое, нелепое, сюрреалистическое несоответствие между

утонченным обликом этих девочек

и

пивными бутылками в их руках. Из горлышек этих бутылок они пили, двигаясь по пути к своим неведомым мне целям.

Архитектурой той части города, по которой они передвигались

и

уровнем их речи, речи героев пригородных зловонных трущоб конца XVIII века, где жили дети нищих, проституток, алкоголиков.