Татьяна Носенко - Иерусалим: три религии - три мира Страница 30

Византийская «священная война» — предтеча уже не столь отдаленных Крестовых походов — негативно сказалась на обстановке в Иерусалиме. Если египетские правители — Тулуниды (868–905 гг.) и Ихшидиды (935–969 гг.) — внесли некоторую умиротворяющую ноту в жизнь города, и уже многие мусульмане готовы были смириться с присутствием христиан как с неизбежностью, то византийские победы вновь всколыхнули антихристианские настроения. Участились нападения на праздничные христианские шествия, акты вандализма против главных христианских святынь — Мартирия и церкви Анастасис. В 969 г. разъяренная толпа заживо сожгла патриарха Иоанна IV за его обращение к византийскому императору с просьбой поторопиться с походом на Иерусалим. Впервые мусульмане нарушили действовавший со времен Омейядов запрет и вторглись в пределы храма Гроба Господня. В его восточной части была устроена мечеть, названная в честь первого арабского халифа, который когда-то запретил мусульманам посягать на христианские святыни. Мечеть Омара и сегодня соседствует с храмом Гроба Господня. За века ее местоположение изменилось, и теперь она находится у западного входа во двор церкви. Это, на первый взгляд, мирное соседство служит вечным напоминанием о так и не изжитом противостоянии двух религий.

Ислам все более укоренялся в Иерусалиме, что как нельзя лучше отвечало религиозно-политическим устремлениям египетских халифов, фактически правивших городом в X–XI вв. Историки-современники рассказывают о том, что многие мусульмане приносили своих детей в Иерусалим для совершения обряда обрезания, нескончаемым потоком стекались в город старые и больные люди, стремившиеся обрести здесь последний приют. На восточном склоне Храмовой горы находилось самое престижное кладбище, где, по преданию, были похоронены члены династических фамилий Тулунидов и Ихшидидов. Остатки этого старинного некрополя сохранились до наших дней под восточной стеной Старого города, вблизи замурованных Золотых ворот. Напротив, на Масличной горе, белеют каменные надгробья самого древнего в мире еврейского кладбища. Те, кто похоронены здесь, одинаково верили в святость Иерусалимской земли и в Страшный суд над родом человеческим, который свершится на ней. Но и в смерти они разделены глубокой пропастью — Кедронской долиной, и есть в этом горький знак непреодолимого противостояния, казалось бы, столь близких по духу религий.

К началу XI в. у мусульман в Иерусалиме сложились собственные паломнические традиции, некоторые из которых основаны на эпизодах из Священного Писания. У священной скалы на Храмовой горе мусульманский паломник совершал ракат — молитвенный ритуал, становясь на колени, простираясь ниц и произнося при этом славословия Аллаху. Затем молитвы произносились в различных точках близ скалы, где в соответствии с традицией молились Авраам, Давид, Соломон, Илия. Паломники могли посмотреть на рога якобы того самого ягненка, которого Авраам принес в жертву на горе Мориа, увидеть корону царей Персии и другие реликвии. Затем они направлялись к восточной стене Храмовой горы и совершали молитвы в том месте у Золотых ворот, где, как считалось, молился и получил отпущение грехов Давид. Здесь им показывали также колонны, которые, по арабским преданиям, привезла царица Савская в подарок царю Соломону.

В мечети Аль-Акса вдоль стен располагались шкафы с дарами из разных городов Сирии и Ирака. Паломник находил шкафчик, представлявший его родной город, и совершал перед ним молитвы. Закончив поклонения на Храмовой горе, паломники устремлялись на Масличную гору и, стараясь не замечать монашеских келий, осматривали места, где располагался лагерь Омара I, где Иисус вознесся на небеса, где должен свершиться Страшный суд над человечеством в конце времен. Большой популярностью у мусульман, как прежде у христиан и иудеев, пользовались источники в деревне Силоам. Их магические свойства усиливал рассказ о том, что в подземных глубинах их воды смешиваются с водами источника Замзам в священном городе Мекка.

В то же время исламская обрядность неустанно подчеркивала связь между двумя основными святынями — Меккой и Иерусалимом. В дни хаджа в Аль-Масджид, Аль-Акса, Харам аш-Шариф приходили массы верующих, которые не смогли отправиться в паломничество к священной Каабе. Ночи напролет, повернувшись лицом к Мекке, они как бы повторяли молитвы вслед за теми, кому посчастливилось выполнить главную заповедь Пророка.

В аббасидский период мусульмане не препятствовали жизни еврейской общины в Иерусалиме. По сведениям, сохранившимся в письменных источниках, Масличная гора стала для евреев в раннеарабский период главным местом собраний и богослужений.[121] Масличная гора была выбрана потому, что евреям был закрыт доступ на Храмовую гору, и, кроме того, по древней традиции, считалось, что именно здесь пребывала какое-то время после разрушения храма Шехина — божественное присутствие.

К X в. относится расцвет в Иерусалиме еврейской секты караимов. От иудеев, придерживавшихся традиционного учения раввинов, караимы отличались тем, что не признавали Талмуда. Отношения между двумя общинами были крайне напряженными и нередко перерастали в ожесточенные схватки. Караимы, существование которых в Иерусалиме закончилось с приходом крестоносцев, оставили после себя богатое литературное наследие.

Крайне аскетичная в быту, мессианская по своим идеологическим представлениям секта караимов придавала особое значение собиранию евреев в Иерусалиме, что должно было ускорить приход Мессии и возвращение Святого города его истинным сынам — иудеям. Казалось бы, подобные взгляды могли послужить поводом для обвинений во враждебности к существующим властям. Но египетский правитель ибн Тулун, отличавшийся особой снисходительностью в отношении зимми, позволил караимам основать свой собственный квартал за пределами юго-восточной стены города. Никто не мешал караимским плакальщикам посменно, денно и нощно сокрушаться о судьбе Иерусалима вблизи городских ворот, а их противникам — ортодоксальным евреям — проклинать их с высот Масличной горы.

К концу Х в. между тремя религиями в Иерусалиме сложилось довольно хрупкое, но вполне реальное равновесие. Право доступа христиан и иудеев к собственным святыням практически не ограничивалось мусульманскими властями, за исключением Харам аш-Шариф, куда неверным вход был закрыт. Поток мусульманских, христианских и иудейских паломников не прекращался весь год. Конечно, мусульмане с негодованием сетовали на то, что «всем распоряжаются христиане и евреи». Евреи с отвращением мирились с «шумом едомских (христианских) толп паломников» и с «пятикратными лживыми призывами мусульманского муэдзина». А христиане лелеяли мечту избавить Иерусалим от сарацин и евреев. Но все же это был период мирного сосуществования, когда никому не возбранялось возносить в Святом городе молитвы своему Богу.

Новые тяжелые испытания обрушились на город в начале XI в. В Каире к власти пришел халиф аль-Хаким, считавшийся набожным, аскетичным человеком, безраздельно преданным шиитским идеалам социальной справедливости. Его мать была христианкой, и поначалу он проявлял благосклонность к христианам и даже назначил своего дядю Ореста патриархом Иерусалима. Дальнейшую жестокость и иррациональность его поведения историки объясняют только одним: халиф страдал психическим расстройством, усугублявшимся двойственностью его происхождения и неистовым религиозным фанатизмом. В 1009 г. он отдал распоряжение до основания разрушить иерусалимские Анастасис и Мартирий и снести даже фундаменты христианских церквей и часовен. С неумолимой закономерностью в Иерусалиме вновь повторялась история уничтожения святынь, ставших неугодными новым властям. С древнеиудейских времен, когда в Кедронскую долину сбрасывали пепел сожженных языческих идолов и алтарей через вавилонское и римское разрушение иудейского храма, через выкорчевывание первым христианским императором святилища Афродиты, эта безумная разрушительная волна докатилась до главной христианской святыни. Указания Хакима Безумного были выполнены с завидной тщательностью: от ротонды и храма, простоявших почти семь веков, не осталось ничего, кроме нескольких обломков стен, не поддавшихся усердию правоверных.

Через несколько лет мишенью религиозной ярости халифа стали сами мусульмане, не пожелавшие признать его земным воплощением Бога. Кто знает, какие бы новые катастрофы повлек за собой следующий поворот его расстроенного воображения, но в 1021 г., процарствовав двадцать с лишним лет, халиф аль-Хаким внезапно исчез. Так и осталось загадкой, то ли с ним расправились разъяренные единоверцы, то ли движимый своими больными фантазиями он отправился в пустыню и навсегда затерялся там.