Андрей Максимов - Многослов-1: Книга, с которой можно разговаривать Страница 30

Мне кажется, человек совершит и в общении, и в любви, и в работе гораздо меньше ошибок, если будет четко понимать, с представителем какой категории «комплексатиков» он в данный момент имеет дело.

Обладатели комплекса полноценности, как правило, агрессивны и обидчивы. В любой, даже самой заурядной ситуации, они жаждут одного: признания. Подобный человек, к примеру, находясь в компании, может умирать от жажды, но никогда сам за пивом не пойдет, потому что такой «поход» будет означать для него еще одно свидетельство того, что мир его презирает.

Люди с этим комплексом высокомерны, причем, степень их высокомерия абсолютно не зависит ни от их успехов в личной жизни, ни от удачливости карьеры. Этим людям всегда мало всего. Они обижены на мир навсегда.

Как это ни покажется парадоксальным, художественное творчество – в любом его виде – всегда проявление комплекса полноценности. Ведь что такое литература или искусство? Не что иное, как крик в мир: «Заметьте меня! Я вам нужен! Я несу необходимую вам правду!»

Очевидно, человек, уверенный, что он портит картину мирозданья, никогда не станет посылать никаких посланий.

Если же человек не комплексует вовсе, то есть живет в согласии с окружающей жизнью, то в его существовании никогда не возникнут те раздражители, которые и порождают лучшие стихи, романы, симфонии и картины.

В сущности, кто такой творец? Это человек, который постоянно выясняет свои отношения с миром. Если, – что невероятно, – эти отношения однажды удастся выяснить раз и навсегда, творчество тут же и закончится.

Слово «комплекс» – неприятное слово. Противное. Едва ли не оскорбительное. И вправду, чем больше развит комплекс полноценности, тем неприятнее в общении человек. Однако нельзя не признать мощь и силу той энергии, которая придает человеку ощущение, что мир его не любит, недооценивает. Энергия эта может превратить человека в Пушкина, Лермонтова, в Бальзака, в Ван Гога, в Гитлера, в Ленина, в Наполеона...

К слову сказать, я думаю, что психофизическое состояние великого диктатора и великого творца принципиально не отличаются. И тот и другой мечтают об одном: доказать себя миру. Но один это делает с помощью политики, другой – с помощью книг.

Откуда берутся комплексы?

Что-то, наверное, заложено в генах, но тут как раз многое зависит от воспитания. Комплексы зарождаются в детстве и юности и находятся в зависимости от любви или нелюбви, которую испытывает человек в период своего становления. Зависимость эта, очевидно, прямая, однако понять, как именно влияет она на человека, очень трудно. Если вообще возможно.

Недостаток любви способен породить и комплекс полноценности, и комплекс неполноценности.

Когда человек понимает: так, как он сам себя любит, никто никогда не сможет его любить, – это может породить в нем неистребимое желание доказать всем мощь и силу самого себя. А может сломать, заставить не высовывать голову в тот мир, где все так ужасно устроено.

Но и переизбыток любви может породить как комплекс полноценности, так и неполноценности.

В детстве мир – это родители. Предположим, они окружают ребенка невероятной любовью. Когда после этого ребенок попадает во взрослый мир, он, естественно, поначалу испытывает шок. Казалось бы, эта ситуация должна породить в ребенке массу всяких комплексов.

Конечно, бывает по-всякому, но, мне кажется, всегда необходимо помнить одно: сильная, подлинная любовь, которую человек ощутил в детстве, становится крепким щитом на всю жизнь. Отсутствие любви выпускает ребенка в мир безоружным.

Я разговаривал однажды с замечательным критиком, литературоведом, главным специалистом по Гоголю Игорем Золотусским. Когда Игорю Петровичу было не то семь, не то восемь лет, сначала арестовали его родителей, потом его забрали в детский дом. Надо ли долго рассказывать о том, сколько унижений вынес маленький мальчик из интеллигентной семьи, в одночасье ставший не просто сиротой, а сыном врагов народа? Так вот Игорь Петрович сказал мне, что он выжил и не сломался только благодаря тому, что первые годы его жизни были абсолютно счастливыми, и он постоянно ощущал родительскую любовь.

Заметим, что в результате всех перипетий Игорь Золотусский стал творцом.

Можно ли излечить комплексы? Комплекс полноценности не лечится ничем. Да и странно было бы лечить то, что позволяет человеку завоевывать мир.

Некоторые люди с комплексом неполноценности также не хотят его врачевать: им вполне нравится жить на обочине жизни, никого не трогая. Но при желании этот комплекс можно лечить.

Избавиться от него самостоятельно, например, с помощью самовнушений или чтения книг, нереально.

Комплекс неполноценности лечит только и единственно любовь. Лишь она в состоянии помочь человеку поверить в то, что он не портит общей картины мира.

Во все времена мир оставался и, очевидно, будет оставаться скоплением закомплексованных людей. И мы окончательно не превратили нашу Землю в один большой сумасшедший дом (хотя, увы, ощущается движение именно в этом направлении) потому, что степень закомплексованности у людей все-таки разная. Многие умеют скрывать свои комплексы и не позволяют им быть единственными руководителями по жизни.

А, кроме того, есть еще те, кого мы назвали абсолютно свободными людьми. Те из них, кто сумел стать мудрецами и помогает человечеству сохраниться.

Как приятно после разговора о комплексах поговорить о красоте.

КРАСОТА

«Красота» – слово странное, таинственное, загадочное.

«Красота спасет мир» – это все надежды классика. Пока же именно из-за красоты возникает в жизни огромное количество проблем.

А с другой стороны, критерии красоты настолько субъективны, что подчас кажется: слово это обозначает то, чего объективно и вовсе не существует.

Если мы посмотрим на критерии, скажем, женской красоты, то увидим, что они очень сильно зависят от времени. Нам сейчас довольно трудно поверить, например, в то, что императрица Екатерина Великая по молодости казалась себе излишне худой и просила придворных художников изображать себя на портретах более полной. Нынешние же красотки все как-то больше стараются похудеть.

Не говоря уж о том, что критерии красоты абсолютно субъективны. И не только человеческой. Кто-то считает красивым закат на реке, а кому-то представляется невероятно прекрасной математическая формула.

Красота – это свет, освещающий дороги жизни.

Действительно, представим себе, что не было бы красивых людей, прекрасных пейзажей, чудесных домов... Жизнь была бы невероятно тусклой.

Кто же зажигает этот свет? Вы. И более никто.

Красота – это ваше личное открытие света, освещающего дорогу жизни.

Поэтому не стоит стесняться того, что вам представляется красивым: будь это женщина (или мужчина), одежда или произведение живописи...

У красоты существует единственный критерий: освещает она ваш путь или нет.

Неужели нет примеров абсолютной красоты?

Нет. Существует, конечно, то, что представляется прекрасным большему числу людей или меньшему. Разумеется, большинство людей считают Клаудиу Шиффер красавицей, а Квазимодо – уродом. Но есть и те, кто думает иначе. И если вы не относитесь к большинству, это вовсе не означает, что вы не правы. Это означает, что вы правы по-своему: у каждого свой свет.

В поисках красоты ни в коем случае нельзя ориентироваться на некие всеобщие критерии и стесняться собственных.

Нелепо оценивать себя с точки зрения того, красивы вы или нет. (А между тем подобные самооценки испортили жизнь не одному поколению женщин.) Даже если вы кажетесь себе победительницей конкурса уродок, вполне может найтись тот, для кого вы станете ослепительной красавицей.

Я не знаю, спасет ли красота мир, но я убежден, что красота спасает жизнь каждого конкретного человека: невозможно ведь жить в темноте. Поэтому, если вы не видите, красоту никогда и ни в чем, – это серьезная проблема, свидетельствующая о том, что жизнь вам стала совсем не интересна: вы нигде не можете найти ее проявлений.

И в вашей жизни, увы, рано или поздно наступит то, что носит название следующей главы.

КРИЗИС

См. «Отчаяние».

Л

ЛЕГКОМЫСЛИЕ

Россия – страна серьезных людей, склонных к страданиям.

Христианство, помноженное на Достоевского, приучило нас относиться к жизни серьезно и раздумчиво. Правда, «наше все» – это весьма легкомысленный Пушкин. Однако Пушкин – наш друг («Да здравствует Пушкин – наш товарищ!» – называлась статья о поэте Андрея Платонова), мы им восхищаемся. А Достоевский – наш учитель, гуру, «по Достоевскому» мы живем.

Слово «легкомыслие» мы не уважаем. Легкомысленных людей не любим. «Тяжеломысленные», страдающие, переживающие нам как-то ближе.