Владимир Родионов - Расовые мифы нацизма. Врага надо знать! Страница 31

Война не остановила гитлеровских зодчих. По мере того как немецкие солдаты занимали одну за другой европейские столицы, активность зодчих возрастала. Брюссель, Прага, Копенгаген, Белград, Париж превращались в провинциальные города. Берлин, то бишь Германия, становился столицей столиц. Для Гитлера и его соратников победа в войне казалась непреложной. Настолько, что в 1939 году, одновременно с тем, как немецкие дивизии перешли границу Польши, начались подготовительные работы к строительству Гросс Халле. Взрывали дома, готовили площадку».

«В апреле 1941 года началось исследование грунтов под сооружения Гросс Хале и Арки.

Бомбардировки разрушали кварталы Берлина, в том числе те, которые начали сносить перед войной. Русская авиация и союзная «осуществляли» снос зданий, намеченных программой реконструкции. Разрушения ширились, охватывали целые районы Берлина. По приказу Гитлера Шпеер подготавливал проекты послевоенного восстановления с той же аркой. Он занимался этим ни много ни мало в октябре 1943 года».[434]

Добавлю, что кроме архивных документов, свидетельства об этих планах содержатся и в воспоминаниях Шпеера, что говорит о возможности найти данные в подобных источниках даже о неосуществленных проектах. Как отмечает сам архитектор, все что осталось от этих замыслов: «мы соорудили под Берлином участок пробного фундамента. До сего дня он вместе с чертежами и снимками макетов остается единственным сохранившимся свидетельством этого замысла».[435]

То же самое есть и у исследователей нацистской религии — есть ее секретные проекты и свидетельства о них, есть данные о гонениях на христианство («расчищавших место» для новой, «арийской религии»).

Надо сказать, что антихристианский, языческий настрой нацистской идеологии был очевиден и для современников.

Служивший все годы нацистского режима в Берлине православный священник (не из Московского патриархата), архимандрит Иоанн (Шаховской), дворянин, убежденный антикоммунист, в годы Гражданской войны воевавший в Добровольческой армии у Деникина, говорит: «В храмах Германии мы молились за эту страну и ее народ — но без поминания «вождя народа германского» (тем более, не именовали его ни «боголюбивым», ни «христолюбивым»)». «Библейская и святоотеческая вера наша исключала для нас возможность благословения каких-либо языческих движений, пытавшихся лишь использовать Церковь для своей цели. Мы указывали на нехристианский характер их идеологии… Тысячи людей, живших тогда в Берлине, ныне рассеявшихся по всему миру, были свидетелями и участниками этой борьбы, начавшейся в тридцатые годы в Германии. Это была борьба за сущность Христовой веры».[436] «На второй год нацизма в Германии я дал на него пастырский ответ своей пастве, в 1934 году, опубликовав в Берлине брошюру «Иудейство и Церковь», где сказал о несовместимости националистической религии и расизма с христианской верой».[437]

Популярный среди верующих (и такой же яростный антикоммунист, как Шаховской) католический епископ Мюнстера граф Клеменс фон Гален в своем пастырском послании от 18 февраля 1937 г. прямо заявил: «Дело Гитлера — дело дьявола, а он сам — его слуга, его орудие… У нацистов Бог на устах, а черт в сердцах».[438] Примечательно, что епископ фон Гален открыто выступил против расовой и религиозной теории нацистов сразу же после их прихода к власти — уже в своем Пастырском послании к пастве на Великий пост в январе 1934 г. Еще до этого, в своей Рождественской проповеди (декабрь 1933 г.) против нацистской расовой и религиозной теории выступил мюнхенский кардинал Фаульхабер. «Фаульхабер неоднократно высказывался против расовой теории, против новой трактовки германской истории и ее возвеличивания, против основанной на расовых идеях национал-социалистической этики».[439]

Эти слова пастырей, современников и свидетелей событий, следовало бы помнить всем изучающим религиозную составляющую нацизма исключительно по публичным, я бы даже сказал — показным заявлениям верхушки нацистов. Наиболее яркий пример такой литературы на русском языке — вышедшая в 2006 г. книга Дмитрия Жукова, в которой он пытается доказать христианский характер и нацистского режима в целом, и воззрений Гитлера, и идеологической системы «ордена СС».[440] Стоит рассмотреть содержащиеся в ней доводы хотя бы потому, что нужно показать разницу во внешнем и «внутреннем» отношении нацистов к христианству, и совсем даже неплохо, что кто-то собрал и изложил в своей книге все доводы в сторону первого подхода, только по внешним заявлениям.

Жуков приводит свидетельства о неоднократных публичных выражениях симпатий к христианству в первое время после прихода Гитлера к власти 30 января 1933 г. (нацисты в это время активно готовились к выборам в рейхстаг 5 марта, на которых после запрета Коммунистической партии они надеялись получить большинство голосов):

«1 февраля в своем радиообращении к избирателям фюрер обещал содействовать распространению христианства «как основы нашей национальной морали» и обратился к Богу за благословением деятельности его правительства. Во многих городах, которые Гитлер посещал в ходе избирательной кампании, его встречал колокольный звон, а свои страстные речи рейхсканцлер оканчивал набожным «Аминь!» В последнем накануне выборов обращении (4 марта в Кенигсберге) Гитлер заявил: «Поднимите голову! Благодаря Господу вы снова свободны!», после чего под звон церковных колоколов собравшиеся запели «Оду к радости».

Когда необходимые голоса были получены, Геббельс организовал пышную церемонию официального открытия новой сессии рейхстага. Она проходила в Потсдамском соборе, в присутствии духовенства, наследного принца и президента Гинденбурга.

23 марта Гитлер, назвав Христианские церкви «важным элементом сохранения души немецкого народа» и пообещав уважать их права, заявил: «Мы надеемся укрепить дружеские отношения со Святейшим престолом».[441]

После этого 20 июля (а не 20 июня, как утверждает Жуков, нагромождающий в своем рассказе ошибку на ошибке — так, «день Потсдама» отмечался не в некоем «Потсдамском соборе», а в протестантской Гарнизонной церкви (Garnisonkirche), где находились склепы прусских королей) был заключен конкордат с Ватиканом.

Но в данном случае речь идет не о якобы христианском характере нацистского режима, а совсем о другом. Историк К. Э. Шварцкопф дает этому простое объяснение: «В период, когда процесс утверждения диктатуры еще находился в своей начальной стадии, нацисты ретушировали наиболее неприглядные черты своей идеологии (антихристианство, расизм, теорию завоевания «жизненного пространства»), предпочитая апеллировать к традиционным буржуазным ценностям. Это позволяло привлечь на свою сторону не только средний класс, но и крупную буржуазию, профессиональное чиновничество и рейхсвер. А. Гитлер, «никогда не появлявшийся во времена победоносного «национального подъема» на публике иначе, чем в нарядном фраке или пальто, объявил христианство «базисом общественной морали».[442]

Да и сам Жуков признает причины этих заявлений: «Чтобы полностью развязать себе руки, нацистская партия вооружилась идеей победить на выборах и получить в рейхстаге необходимое большинство. Для этого Гитлеру была необходима поддержка клерикальных кругов, в частности, Партии католического центра».[443]

А отношения между Партией католического центра, начиная с 1870 г. представлявшей в рейхстаге немецких католиков, и НСДАП были откровенно враждебными. Не кто иной как председатель фракции Центра в рейхстаге Брюнинг, занимая в 1930–1932 гг. пост рейхсканцлера, 13 апреля 1932 г. запретил нацистские штурмовые отряды (CA); в те же годы, как отмечает О. Ю. Пленков, «католические иерархи время от времени запрещали верующим вступать в НСДАП: в 1930 г. председатель Фульдской конференции епископов кардинал Бертрам впервые объявил одновременную принадлежность к партии и церкви несовместимой, а последний раз подобный запрет католических иерархов был обнародован 17 августа 1932 г.».[444] Более того, «генеральный викарий Майнца грозил вступившим экскоммуникацией: «Как только католик станет членом нацистской партии, он перестанет допускаться к таинству причастия».[445]

Так что здесь не свидетельство христианского характера нацизма — наоборот, попытки примирить его с резко противостоящими ему католиками. Геббельс, например, отметил в своем дневнике наигранность христианского пафоса в речах Гитлера. Описывая его речь 10 февраля 1933 г., он пишет: «В конце он впал в редкий, неправдоподобный ораторский пафос и закончил словом «аминь!..»[446]