Джулия Сисс - Повседневная жизнь греческих богов Страница 34

Обратите внимание, что Гефест и Афина имеют только одного родителя.

Генеалогия Дня, божества, принадлежащего к числу потомков не Неба и Земли, а Бездны по линии Ночи.[3]

Часть вторая. Боги в жизни города

Глава IX

Когда боги Олимпа получают гражданство

Однажды, прекрасным ветреным днем, бог Борей стал гражданином города Туриори, нового Сибариса в Великой Греции. Дело было так. В 379 году до н. э. Денис Сиракузский, воевавший с Карфагеном, отправил морем экспедицию против города Туриори. Триста кораблей, груженных тяжеловооруженными воинами в доспехах, несгибаемыми людьми, закаленными в боях. Северный ветер дул навстречу кораблям, Борей потопил корабли Дениса. Не повезло Денису; а граждане Туриори, спасенные Бореем, приняли декрет, присуждающий богу ветров гражданство: ему, как новому гражданину, полагались дом и земельный надел. Каждый год они устраивали в его честь праздник. Чтобы не отстать от них, жители Афин, сыгравшие основную роль в закладке нового Сибариса, решили принять Борея в качестве «родственника по браку», то есть свойственника. У них на берегу Илисса давно существовал храм бога северного ветра, который раньше, в 480 году до н. э., помог им в войне с персидской армадой, близ мыса Артемисий. Жертвоприношения, декрет ассамблеи: бог получает гражданство, жилище, подобное тем, в которых живут смертные, земельный надел, обеспечивающий его существование, или доходы от культа. Но случай бога северного ветра не являлся типичным для обитателей Олимпа, хотя происшедшее с ним детально показывает, насколько независимыми чувствовали себя греческие города даже тогда, когда они принимали решение присвоить гражданство какому-нибудь божеству.

Возьмем бога выше всяких подозрений: Диониса. Район Аркадии, небольшой городок на берегу Альфея, его называли Герайа, по имени богини Геры, суровой мачехи Диониса, которой посвящен храм, совсем как у бога Пана. В честь Диониса там воздвигли сразу два храма: первый посвящен ему как Окситесу, покровительствующему всякому размножению и росту, повелителю растительных соков, плодородия земли; божеству, которое может в один день взрастить виноградник. Второй храм воздвигнут Дионису Политесу, Дионису-Гражданину. Он совсем не равнозначен Дионису Теосскому в его ипостаси главного городского божества, то квалифицируемого как «публичное» в Тралле, то как «всенародное» в Киме, городах, расположенных в Эолиде. Уникальный случай для олимпийского бога: здесь Дионис находится в положении простого гражданина, безотносительно к какому-то определенному городу, как случалось, например, Гераклу стать тазийцем или Зевсу называться лакедемонянином. Просто Дионис из Аркадии в одежде горожанина и одновременно бог, каковым он являлся в своем родном городе, Фивах, где он непрестанно слышит, как потомки Кадма, основателя города, прославляют его величие. Дионис Фиванский, которому нравится в окрестностях города превращаться в божество, которому поклоняются на двенадцати алтарях, алтаре Двенадцати Богов, можно сказать, вобравшему в себя весь Олимп, весь мир богов в двенадцатиричном склонении. Двенадцать алтарей для величайшего из олимпийцев. И, чтобы бросить вызов семье, владеющей необъятным небесным пространством, дядьям и кузенам, обитающим на Олимпе, Дионис объявляет, что три своих алтаря он предназначает своей матери, Семеле, одной из дочерей Кадма, смертной женщине, ставшей бессмертной и получившей божественное прозвище Неистовой менады Семелы, скачущей по небесному своду.

Среди олимпийцев Дионис, гражданин и небожитель — еще одна уловка мастера переодеваний и любителя парадоксов. Но в его двойном предназначении со всей очевидностью проявился процесс, прекрасно вписавшийся в историю олимпийских богов. Процесс серьезных изменений в сообществе богов, последствия которых некоторые из наименее посвященных не сразу смогли оценить. Последствия и падение, которые наиболее сообразительные из олимпийской семьи, безусловно, просчитали сразу же.

Итак, в один прекрасный день олимпийцы, собравшиеся на ассамблею, решили избрать для себя города, где им будут оказываться особенные почести. Назовем это ассамблеей, выражаясь языком политиков (он нравился богам, как и горожанам в их декретах), а не собранием или семейным советом. Между собой олимпийцы теперь уже не скрывали интереса, который они испытывали к городам своих подопечных. Об этом открыто говорилось на самом высшем уровне и весьма громко. Разгневанная Гера собиралась войти в Трою и живьем пожрать Приама и сыновей Приама, и всех вообще троянцев. Зевс угрожал: «Если и я, пылающий гневом, когда возжелаю град ниспровергнуть, отчизну любезных тебе человеков, — гнева и ты моего не обуздывай, дай мне свободу» (Илиада, IV, 40—43). Гера в ответ: «Три для меня наипаче любезны ахейские града: Аргос, холмистая Спарта и град многолюдный Микены. Их истреби ты, когда для тебя ненавистными будут; я не вступаюсь за них...» (Илиада, IV, 52—55). Голоса становятся громче, разговор доходит до ушей зевак. Но никто еще не слышал о разделе городов между богами. У каждого свои пристрастия. Зевс клянется только алтарем Приама: незабываемый курился на нем фимиам; Аполлон же ни в чем не может отказать своему жрецу Христу, и так же, как остров Христа, дорог ему и город Тенедос.

Однажды уже произошел раздел между богами. Между тремя братьями, сыновьями Кроноса, рожденными от Реи: мир поделили на три части, и каждый получил свою область, свою сферу влияния. Посейдону — волноигумное море; Аиду — подземный мрак царства мертвых; Зевсу, меж туч и эфира пространное небо. Кинули жребий, «общею всем остается земля и Олимп многохолмный» (Илиада, XV, 193). Затем последовали выяснения отношений, и Зевс, повелитель громов и огненных молний, победил своего отца, Кроноса. Тогда бог, царствовавший на небе, решил поделить все сущее поровну между бессмертными, определить положенные им пошлины. Верховная власть Зевса выковывалась в основном в более серьезных конфликтах, долгих сражениях, как например, с титанами, соперниками Кронидов. Богам, вставшим на его сторону, Зевс обещал сохранить их привилегии, если таковые имелись, или предоставить их по справедливости, если таковые отсутствовали. Между Кронидами и титанами борьба шла за власть и за раздел сфер влияния. И когда счастливые боги наконец победили титанов, силой разрешив свои споры о разделе сфер влияния (timai), тогда, вдохновленные мудростью Гайи, они предложили Зевсу, Олимпийцу с громовым голосом, взять на себя правление бессмертными, и он распределил между ними почести.

Великий бог приступил к разделу, и, конечно, ему пришлось как-то уравнивать права: Гермес, появившийся с опозданием, занял свое место на Олимпе, получив причитающуюся ему часть прав, увеличив одновременно часть наследства своего старшего брата, Аполлона, и так не обиженного долей. Кроме того, в результате элевсианского кризиса полномочия Гадеса, Деметры и Персефоны стали объектом новой жеребьевки. Но все это под присмотром Зевса, владыки Олимпа.

Выбрать город

И, напротив, когда пришло время выбирать города, в которых богам должны были оказываться исключительные почести, началась неразбериха. Решения несомненно принимались на ассамблее, иногда даже абсолютным большинством голосов, но точно так же, как и в прекрасные времена Троянской войны, боги ссорились, угрожали друг другу, дрались, и иногда целые поколения смертных, граждане Афин или Аргоса, вовлекались в эти довольно неприятные передряги. Под одним и тем же девизом: раздор, перебранка, черная злоба, самоуправство. Необходимо было срочно собирать судей, арбитры ездили по стране, но чаще всего их решения и постановления игнорировались. Склока разрасталась вновь. Так, например, случилось в Арголиде. Гера считала, что земля Аргоса принадлежит ей: разве не называли ее всегда Герой Аргосской, Герой из Аргоса? Посейдон и слушать ничего не желал: Аргос со своим обширным водным пространством всегда был природной провинцией его владений пресной, подземной или бьющей ключом воды. Он требовал прав на могущественный город аргосцев. Как перераспределить их: обратиться к местным властителям, божествам-рекам, медленно текущим в мирные дни, созерцая Форонеуса, первого человека, который строил на песке замки и мечтал о небывалых городах на берегах Инакоса? Со времен Океана, отца всех богов, из которого проистекают все реки, мир не знал таких треволнений. Три реки объединились, они посовещались и встали на сторону своего брата Инакоса, заявившего, что на самом деле земля Аргоса принадлежит сестре-жене Зевса. Ярость Посейдона перед неблагодарностью его океанских кузенов была неописуемой: теперь ни капли воды; с этого часа пусть все они высохнут. Аргос, «богатый водой», становится «безводным». Таким и увидели его дочери Даная, покинув Египет и своих кузенов-грабителей, когда несговорчивый Посейдон расположился лагерем на границе аргосской территории на берегу моря, как раз там, куда причалили Данаиды.