Питер Акройд - Венеция. Прекрасный город Страница 35

У popolani не было политического влияния, но у них имелись различные иерархии и ранги членства в гильдиях и товариществах. Все распространенные профессии имели представительские организации. При регистрации в XIII веке их оказалось более ста, и они предлагали особые права красильщикам и бондарям, каменщикам и плотникам, канатчикам и торговцам фруктами. Были гильдии прядильщиков пеньки и ткачей фланели; в общей сложности до двухсот таких организаций по всему городу образовывали сложную сеть, призванную держать каждого работника на его месте. Это был скрытый способ поддерживать контроль над работающим населением.

Как и в других средневековых гильдиях в разных странах Европы, в них был ограниченный доступ и иерархическая структура. Они выступали против чужаков и иностранцев, работающих в городе; устанавливали стандарты качества работы и наказывали тех, кто их игнорировал. У них были собственные чиновники и собственные суды; они организовывали рынки и, самое главное, оказывали финансовую поддержку своим членам, оказавшимся без работы из-за болезни или несчастного случая. Ни один венецианец не мог заниматься своим ремеслом, не принадлежа к соответствующей гильдии. Ни один человек не мог вступить в гильдию, не принеся клятву верности городу. Но, конечно же, ни один член гильдии не мог иметь никакого статуса в политической жизни республики. Важно и характерно, что представители важнейших профессий – адвокатов или купцов – не нуждались в гильдиях для защиты своих интересов. Для них эту роль выполняло государство.

Гильдии защищали права работников, но так же упорно добивались выполнения обязанностей, связанных с членством в них. К примеру, они должны были поставлять рекрутов для службы на галерах. Через посредство гильдий государство наводило дисциплину в различных ремеслах. Гильдии участвовали и в религиозной жизни, точнее в некоторых ритуалах и процессиях. Они выбирали святых себе в покровители и зажигали свечи перед их изображениями в дни праздников.

Вера в моральность государственной власти укоренилась в народном сознании. Значит ли это, что независимость и статус работников, поддерживаемых гильдиями, были частью большой иллюзии? Все это зависит от точки зрения наблюдателя.

Ремесла popolani были в буквальном смысле одним из столпов венецианской жизни. На гранитных основаниях двух колонн на piazzetta  (со львом Святого Марка и со Святым Теодором) были вырезаны изображения работников города – кузнецов, рыбаков, торговцев вином, скотом и фруктами, корзинщиков, мясников, все на своих местах. Сейчас эти рельефы истерты временем и погодой. Как и их прототипы на венецианских улицах, они исчезают. Ремесленники Венеции превратились в шоу для туристов.

Когда все ремесла проходили процессией, приветствуя нового дожа, они выстраивались в раз и навсегда определенном порядке. Возглавляли шествие стеклодувы, за ними следовали кузнецы, скорняки, ткачи, портные, чесальщики шерсти и прочие. Замыкали шествие торговцы рыбой, цирюльники, изготовители расчесок и фонарей и т. п. У каждого ремесла была своя гильдийская одежда, своя символика и свой оркестр. В конце XVI столетия неквалифицированные рабочие и ремесленники, не достигшие уровня членства в гильдиях, насчитывали около десяти тысяч мужчин и женщин; если учесть их ближайших родственников, это составит четверть населения. По существу, это был пролетариат, питавший венецианский меркантильный капитализм.

Класс, более высокий, чем popolani, назывался cittadini (граждане). Их различие определялось рождением и местом жительства, а также обязанностью платить определенные налоги; это была не экономическая группа в любом смысле слова. Претендент на принадлежность к ней должен был доказать, что его отец и дед родились в Венеции и что фамилия на протяжении трех поколений не была запятнана физическим трудом. Позднее стало достаточно, чтобы человек прожил в городе пятнадцать лет и заплатил необходимые налоги. После этого для граждан открылась возможность свободно вливаться в ряды бюрократии, в том числе и составлявшей венецианскую государственную машину. Многие из cittadini были на гражданской государственной службе, со всеми достоинствами и пороками этого статуса. Они вносили в нее неразрывность и эффективность, необходимые для дела управления. Как об индивидуальностях, о них неизвестно ничего или почти ничего. В течение истории Венеции они оставались анонимными и безвестными слугами государства. Они одевались как патриции и копировали их важные манеры.

На вершине общества стояли патриции, закрытый класс, или каста, правившая республикой. Никогда больше столь немногие не правили столь многими столь мирно. На предыдущих страницах этой книги они уже описаны – в черных одеяниях, с величественной осанкой. На сохранившихся портретах они похожи друг на друга жестами и мимикой – или, быть может, отсутствием таковых. Их изображают людьми без какой бы то ни было достойной внимания внутренней жизни, потому они непроницаемы. Об одном доже говорили, что никто не знал, любил он или ненавидел хоть что-нибудь. Их серьезность и самоконтроль создавали ощущение твердости и постоянства в зыбком плавучем мире. Среди меняющихся обличий они были неизменны.

Были и богатые, и бедные патриции, но в подавляющем большинстве они стремились сохранить эксклюзивность статуса. В конце XIII и начале XIV века Большой совет был закрыт для всех, кроме узкого круга привилегированных лиц; выгоды этой формы правления стали наследственными. Список избранных семей был занесен в реестр, известный как Золотая книга. Двадцать четыре из их числа, согласно записи 1486 года, участвовали в венецианской жизни по крайней мере с VII века; к ним относились фамилии Брагадин, Полани, Кверини и Цорци. В XVII веке было уже около ста пятидесяти семей, или кланов, объединенных общими интересами в различные неформальные группировки. Это многообразие фракций способствовало стабильности государства, ни одна семья или группа не могла добиться господства. Поскольку их было все же относительно немного, они знали друг друга очень хорошо. Сильные и слабые стороны каждого соискателя высоких должностей были известны его соперникам.

Последние уцелевшие реликты класса патрициев еще стоят. Это большие дома Венеции. До XVI столетия даже крупнейшие из патрицианских домов были известны только как casa (дом, жилище), или ca’. Позднее им часто давалось более возвышенное наименование – palazzo (дворец). Некоторые из них действительно были дворцами с богато украшенными аристократическими помещениями. «Я никогда не видел дворцов, – писал Уильям Хэзлитт в 1824 году, – кроме как в Венеции». Их фасады можно было видеть по обоим берегам Большого канала, в то время как другие терялись в пестром ковре аллей и малых каналов, составлявшем остальную часть города.

В XIV и XV веках эти здания имели утилитарное назначение. Это были торговые пункты, а не только жилища. Они представляли коллективную личность семьи. От них зависела репутация последующих поколений  (по мужской линии). Существовали правила, поощрявшие членов одной семьи хранить верность одному дому, точке стабильности в текучем мире.

Некоторые из домов «отворачивались» от воды и компоновались вокруг внутреннего двора. Нижний этаж, или центральный portego, используемый под склад и деловые помещения, имел выход в сторону канала – для облегчения перевозки грузов; имелись водный вход и сухопутный вход. На верхних этажах располагались жилые комнаты. В sala (центральный зал первого этажа) с обеих сторон выходили группы комнат. Кроме того, имелось множество более мелких помещений, в том числе комнаты для членов разветвленного семейства или приватные лестницы. В XV и XVI веках зал стал больше, его меблировка богаче, а внутреннее убранство роскошнее. Это было время, когда патриции переносили фокус своих интересов с торговли на земельные владения на континенте.

Фактически период, когда Венеция полагала себя центром новой империи, был краток: лишь конец XV и начало XVI века, и огромные дома с роскошно украшенными фасадами отмечали этот момент. Карнизы, капители и филигрань были частью общественной попытки подчеркнуть величие города. Во многих домах были фрески таких мастеров, как Тициан и Джорджоне. Другие, к примеру Ca’ d’Oro, украшали драгоценные металлы. Венеция была городом мрамора и золота. Ее запоминали благодаря дворцам, а не замкам; в отличие от обителей аристократии по всей остальной Италии, ничем другим они не были ни укреплены, ни защищены. В этом они не нуждались.

V

Империя торговли

Глава 16

Львиный город

Разбогатев, Венеция стала сильнее. Любому городу нужна правящая власть, а обретенная власть влечет за собой надменность и воинственность. И жаждет еще большей мощи. Венеция, окруженная морем, не могла расширить свои границы. Но могла прирасти иными землями и обогатиться за счет иных городов. Она могла стать империей.