Робер Мюшембле - Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней Страница 38

Оргазм и брак

В деталях часто проявляется суть явлений. В XVIII веке нормы сексуального поведения не слишком изменились, во всяком случае, в сфере взаимоотношений между полами. По-прежнему и с еще большей убедительностью доказывалось, что женщина должна подчиняться мужчине, хотя в Париже и Лондоне на время стала допустимой>некоторая свобода нравов. Однако подспудно и медленно происходили процессы, призванные изменить самую суть взаимоотношений между мужчинами и женщинами, между юнцами и взрослыми, между разными социальными группами.

Язык и стиль эпохи призваны были прежде всего скрыть или оттенить происходящие изменения. Ослабление религиозной морали компенсировалось новыми законодательными механизмами, укреплявшими супружеские узы до полной нерасторжимости брака. Это происходило на фоне сентиментального настроя эпохи, воспевавшего романтическую любовь. Сентиментальные настроения охватывали не только социальную элиту, к которой принадлежали читатели романов и новелл. Волна чувствительности захлестнула и людей из народа. Картину дополняли самые разнообразные сочинения, касающиеся сердечных дел: литературные, научные, медицинские. Сердце рассматривалось скорее не как кровяной насос, роль которого в кровообращении была определена Гар-веем, а как нечто гораздо менее четко локализованное в организме. Сердце в каком-то смысле заменило душу, так как душа слишком долго связывалась с нравственными строгостями и ограничениями, а сердце позволило говорить о чувствах и страстях. Анализ названий сочинений на французском языке, выходивших с XVI века, позволяет увидеть, что с 1723 по 1789 год в названиях особенно популярно упоминание любви (367 раз) и брака (143). Кроме того, фигурирует непреодолимое влечение сердца (208 примеров) и чувство (179). Удовольствие в единственном и множественном числе упоминается только 69 раз. В реальности все проще, так как к концу Старого порядка резко возрастает количество добрачных зачатий и внебрачных детей. Особенно высок этот показатель в больших городах, в том числе в Лондоне, где в предшествующую эпоху их рождалось достаточно мало37. Романтическая любовь, прежде чем утвердиться в культуре, была, быть может, своего рода стыдливым покрывалом, наброшенным на слишком неприглядные факты, раздражавшие новых моралистов — поборников умеренности и сдержанности. Во всяком случае, два образа правят бал: раскаявшийся развратник, обратившийся к спасению души в конце жизни (таков Дом Бугр, привратник картезианцев, вынужденно кастрированный и ожидающий скорой кончины в воротах монастыря), и раскаявшаяся проститутка Фанни Хилл, вышедшая замуж. В браке она обретает и нежную привязанность, и умеренные, но вполне законные радости плоти.

Принципиальным изменением, произошедшим в XVIII веке в области семейных отношений, было то, что за женщиной признали право на удовольствие. Возможно, это была всего лишь уступка тем, кого все крепче замыкали в пределах домашнего очага. Но, так или иначе, оргазм стал рассматриваться как нечто дозволенное и ценное само по себе, а не исключительно как инструмент для зачатия ребенка. Ранее на исповеди духовники спрашивали у супругов, не пытаются ли они достичь оргазма, и некоторые проповедники приравнивали его к смертному греху. В 1584 году Бенедикт сурово заклеймил любые излишества: «Не годится, чтобы муж обращался с женой, как со шлюхой, или же супруга вела себя с мужем, как с любовником». Он заклинал их «не делать из постели Бога». Всякое эротическое дополнение к половому акту возбранялось. Допускалась лишь одна позиция, когда партнер находится сверху партнерши. Преимущество

этой позиции объяснялось не только тем, что она позволяла не терять ни капли спермы, но и самим естественным порядком вещей, нарушение которого может буквально перевернуть мир. Санчес, один из авторитетных мыслителей в этой области, утверждал даже, что Всемирный потоп произошел из-за женщин, «впавших в безумие, ибо они решили пользоваться мужчинами, находясь сверху, а те были под ними»38.

В 1686 году вышел трактат доктора Николя Венетта (1683-1698) «Картина супружеской любви», порвавшийс общепринятой традицией. Этот трактат был невероятно популярен в Европе, переиздавался более тридцати раз, переводился на нидерландский (1687), немецкий (1698), английский (1703) языки, не считая многочисленных переработок. В 1826 году он был переведен на испанский, а потом стал настольной книгой французского простонародья. Автор последовательно пишет о механизме половых сношений, о результатах полового акта и его социальных аспектах, таких как законы отцовства, наследования, развода и пр. Венетт смотрит на вещи традиционно по-мужскй: он, например, считает, что один лишь вид пениса возбуждает женщину до безумия. Однако он не видит ничего зазорного в том, что оба пола испытывают вожделение. Мужчина, по его мнению, сатир, а женщина постоянно стремится к плотской любви, потому что само устройство ее половых органов делает ее ненасытной. Разница состоит в том, как насыщается эта потребность: более сильные мужчины удовлетворяются быстрее и быстрее исчерпывают свои силы. Женщины капризны, ревнивы, тщеславны и гораздо хуже могут себя контролировать. Венетт настойчиво советует обоим полам жить сексуальной жизнью: мужчинам — для того

чтобы сохранить здоровье и избежать внезапной смерти, женщинам — для того чтобы спастись от меланхолии, истерии, «зеленой болезни» (хлорозиса). Вместе с тем он предостерегает от злоупотреблений или «яда сексуальности», призывает следовать золотому правилу умеренности, так как самые похотливые животные — воробьи и зайцы — живут меньше всех39. Венетт снимает чувство вины с плотского наслаждения, но проповедует супружескую мораль и утверждает, что мужественность лишь частично проявляется в эротических возможностях, а полностью реализуется в способности зачать ребенка, особенно если это мальчик, С другой стороны, жена не способна самостоятельно справиться со своей природной похотливостью: «Она как флюгер, что вертится от каждого дуновения ветра, который был бы сорван и унесен бурей, не удерживай его стержень, к которому он приделан»40. Долгий успех его книги был связан, вероятно, с тем, что в ней патриархальные традиции переплетались с новыми представлениями, которым было так же приятно следовать, как и читать о них. Венетт говорит о позиции «мужчина сверху женщины» как о наиболее естественной и доставляющей наибольшее удовольствие, но он советует также использовать позицию на боку или сзади. В последнем случае он осмеливается пойти против суровых богословов и настаивает на преимуществах этой позиции, так как при ней «матка расположена гораздо более благоприятным для зачатия образом», ибо семя попадает непосредственно внутрь нее, хотя, с его точки зрения, удовольствие от такой позиции меньше. Вместе с тем он, как и большинство проповедников или авторов классической эротической [Литературы, примером которой может служить «Школа девушек», решительно отвергает любое вневаги-

К концу XVIII века разговоры о теле приобретают все более светский характер, что связано с огромными потрясениями в обществе, политике и науке. Возникают новые аргументы в пользу главенства мужчины-самца в браке и в половой жизни, и эти аргументы, гибко приспособленные к веяниям времени, еще сильнее укрепляют роль мужчины в обществе. Сущность взаимоотношений мужчины и женщины не меняется, но меняется представление о механизмах, управляющих ими. Главенство мужчин опирается отныне не на слово Божье, а на внутреннее осознание особенностей своего пола и, соответственно, на убеждение в неполноценности другого пола. Границы между миром мужчин и миром женщин все укрепляются,

нальное семяизвержение. Содомию он считает «великим преступлением», так как «она никаким образом не может привести к зачатию». Он возмущается «нечистым обычаем» предаваться минету, от которого, по его мнению, на члене появляются бородавки. Представление о том, что наслаждение плоти — грех, если оно не используется ради продолжения рода, Венетт с невероятной ловкостью подменяет другим: «супружеские ласки — узел супружеской любви», «ее подлинная сущность»41. Ну а дальше он обращается к традиционной проповеди умеренности, к учению о неравенстве полов в супружеской жизни и клеймит позором сексуальность, не направленную на зачатие ребенка. Вместо аргументов богословов он использует медицинские доводы, но они все так же направлены на то, чтобы закрепить якобы «естественный» порядок вещей, при котором мужчина главенствует и в браке, и в обществе.

Двойной стандарт для мужчин

и вместе с тем система субординации по идейным мотивам порождает постоянную тревогу у вышестоящих: не выйдут ли нижестоящие из-под контроля? Таким образом, вышестоящим постоянно нужны все новые доказательства подчиненного положения нижестоящих42. В Англии и во Франции, несмотря на всевозрастающий антагонизм между ними; происходят поразительно схожие процессы с разницей в мелких деталях. Можно понять, почему доктора Венетта так охотно читали и по другую сторону Ла-Манша. В Британии отвергают французскую революцию, и в то же время там рождается «средний класс» — провинциалы, призванные утвердиться на сцене викторианской эпохи.'Они отличаются и от аристократии, и от джентри системой домашних ценностей, и в этой системе сферы деятельности мужчины и женщины совершенно разделены. У «среднего класса» большие политические и общественные амбиции, эту социальную группу можно отличить по трем характерным признакам: коммерческая деятельность, рационализм, сдержанность. Последний признак весьма схож со «средним путем» французских философов, сторонников умеренности в удовольствиях и самоконтроля в поведении. Общественным формациям предшествуют идеи. Основы зашатались уже давно, в эпоху кризиса европейского сознания, тянущегося с конца XVII века до 1720-х годов. Перемены в сознании получили конкретное воплощение в следующих пяти нововведениях, утвердившихся в сфере семейных и сексуальных отношений: введение двойного стандарта мужского поведения, закрепление женщины в рамках семейного очага, усиление борьбы с мастурбацией, формирование группы взрослых мужчин-гомосексуалистов на обочине общества, и все это на фоне возрастающего