Наталья Яковкина - История русской культуры. XIX век Страница 39

Наиболее ярко и эмоционально умонастроения эпохи отразились в поэзии, и особенно в творчестве крупнейшего поэта XIX века — М. Ю. Лермонтова. Уже в ранние годы свободолюбивые мотивы занимают важное место в его поэзии. Поэт горячо сочувствует тем, кто активно борется с несправедливостью, кто восстает против рабства. В этом плане значительны стихотворения «Новгороду» и «Последний сын вольности», в которых Лермонтов обращался к излюбленному сюжету декабристов — новгородской истории, в которой они видели образцы республиканского вольнолюбия далеких предков. В поэме «Последний сын вольности» Лермонтов обращается к драматическим моментам новгородской истории. Новгород пал под натиском дружины князя Рюрика:

пред властию чужойСклонилась гордая страна,И песня вольности святой…Уже забвенью предана.

Однако группа уцелевших воинов полна решимости продолжать борьбу. Среди них — отважный витязь Вадим, которого Лермонтов наделяет всеми атрибутами романтического героя; порабощение Родины, несчастная любовь, а затем и гибель любимой взывают в нем к отмщению. Проникнув на пир к Рюрику, он вызывает его на бой:

Кипя, с оружием своимНа князя кинулся Вадим…Так над пучиной бурных водНа легкий челн бежит волна,И — сразу лодку разобьет.Или сама раздроблена.

Поединок закончился гибелью Вадима:

он пал в крови, и пал один —Последний вольный славянин.[166]

Характерное для романтизма обращение к национальным истокам, к фольклору проявляется и в последующих произведениях Лермонтова, например, в «Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». Белинский писал по поводу этой поэмы: «Здесь поэт от настоящего мира не удовлетворяющей его русской жизни перенесся в ее историческое прошедшее… проник в сокровеннейшие и глубочайшие тайники его духа».[167] Тема борьбы за независимость Родины — одна из излюбленных тем лермонтовского творчества — особенно ярко освещается она в «кавказском цикле». Кавказ воспринимался поэтом в духе вольнолюбивых стихов Пушкина 20-х годов — дикая величественная природа его противопоставлялась «неволе душных городов», «жилище вольности святой» — «стране рабов, стране господ» николаевской России. Лермонтов горячо сочувствовал вольнолюбивым народам Кавказа. Так, герой повести «Измаил-бей» отказался от личного счастья во имя освобождения родной страны.

Эти же чувства владеют героем поэмы «Мцыри». Образ его исполнен таинственности. Подобранный русским генералом мальчик томится пленником в монастыре и страстно тоскует по свободе и отчизне: «Я знал одной лишь думы власть, — признается он перед смертью, — Одну, но пламенную страсть: Она как червь во мне жила, Изгрызла душу и сожгла. Она мечты мои звала От келий душных и молитв В тот чудный мир тревог и битв. Где в тучах прячутся скалы. Где люди вольны как орлы…».[168] Тоска по воле сливается в сознании юноши с тоской по родине, по вольной и «мятежной жизни», к которой он так отчаянно стремился. Таким образом, любимых героев Лермонтова, как романтических героев декабристов, отличает активное волевое начало, ореол избранников и борцов. В то же время герои Лермонтова, в отличие от романтических персонажей 20-х годов, предчувствуют трагический исход их действий; стремление к гражданской деятельности не исключает у них личного, часто лирического плана. Обладая чертами романтических героев предшествующего десятилетия — повышенной эмоциональностью, «пылом страстей», высоким лирическим пафосом, любовью как «страстью сильнейшей» — они несут в себе приметы времени — скепсис, разочарование. Это качество как самого поэта, так и его героев очень тонко подметил Огарев, так определивший это двойственное восприятие жизни Лермонтовым: «гениальной впечатлительностью понимая всю прелесть жизни и постоянно сознавая себя лишним человеком в этом мире, где ему душно, как в тюрьме или монастыре, и откуда ему хочется вырваться на простор и на дикую волю».[169] Из этой двойственности и разочарованности рождается новое качество романтического героя Лермонтова — демонизм. Демон становится излюбленным персонажем еще юношеской поэзии Лермонтова и сопровождает ее расцвет. Образ его отмечен «печатью роковой»:

Душой измученною болен,Ничем не мог он быть доволен,Все горько сделалось ему.И все на свете презирая,Он жил, не веря ничемуИ ничего не признавая.[170]

«Демонизм» в поэзии Лермонтова был порожден драматическим столкновением идеальных порывов с действительностью. Результатом этого столкновения являлись разочарованность, озлобленность, отверженность. Но подобная трактовка сильной личности, стремящейся к свободе, обусловливалась особенностями эпохи. В эти годы сложной идейной и художественной жизни начинается литературная деятельность и одного из величайших русских писателей Н. В. Гоголя, творчество которого отразило характерные черты эпохи.

Уже в гимназические годы у будущего писателя пробудилась неудовлетворенность застойной жизнью украинской провинции и жажда общественно-полезной деятельности. Задумываясь о своем жизненном предназначении, он считал себя обязанным сделать «что-то для общего блага». «Приехав в Петербург, он пытается найти себя в театре, на государственной службе, на ниве просвещения и, наконец, в литературе. В театр Гоголя не приняли, с государственной службы, дослужившись до должности помощника столоначальника, он ушел сам, занявшись педагогической деятельностью, — с 1831 по 1835 год он служил учителем истории столичного Патриотического института».[171] Эти годы были тяжелым периодом в жизни молодого писателя — столичная жизнь оказалась непомерно дорогой для провинциального юноши, обладавшего очень скромным достатком. Первые шаги на литературном поприще также были неудачными. Опубликование юношеской романтической поэмы «Ганс Кюхельгартен» вызвало лишь насмешливо-неодобрительные рецензии. Но первая неудача не ослабила его интереса к литературе, искусству. Гоголь усердно посещает Академию художеств, занимаясь там живописью, продолжает и литературную работу. В письмах к матери он просил сообщать о народных поверьях украинских крестьян, их обычаях, нравах. Все это послужило материалом для написания «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Первая повесть из этого сборника «Вечер накануне Ивана Купалы» появилась без фамилии автора в февральской и мартовской книжках «Отечественных записок» за 1830 год. К этому времени Гоголь сблизился с рядом петербургских литераторов — Дельвигом, Жуковским, Плетневым. В конце мая 1831 года состоялось знакомство Гоголя с Пушкиным. Сближению их способствовало совместно проведенное лето 1831 года, во время которого Гоголь устроился домашним учителем в одном семействе в Павловске, по соседству с Царским Селом (ныне г. Пушкин), где жил на даче поэт. Позднее Гоголь вспоминал о своих почти каждодневных встречах и беседах с Пушкиным и Жуковским. Беседы и последующая дружба с Пушкиным имели для Гоголя огромное значение. Позднее он скажет: «Когда я творил, я видел перед собою только Пушкина… Ничего не предпринимал, ничего не писал я без его совета».

«Вечера на хуторе близ Диканьки» сразу же обратили на себя внимание читающей публики и критики яркостью поэтических красок в изображении народной украинской жизни, тонким и добродушным юмором. Пушкин отмечал в них «истинную веселость», Белинский назвал «поэтическими грезами». И действительно, романтизм повестей — в устремлении автора в мир прекрасного, мир, отрешенный от «существователей». В этом фантастическом мире все исполнено красоты — статные, мужественные парубки с огненными очами, миловидные чернобровые дивчины, красочные национальные костюмы; прекрасна и природа, на фоне которой развертывается действие. Следуя традициям романтизма, Гоголь, рисуя поэтические картины природы, одухотворял природу, делая соучастницей событий. Так, в канун Ивана Купалы Левко, герой повести «Майская ночь, или Утопленница», приходит на берег пруда, чтобы найти клад: «…Ночь казалась перед ним еще блистательнее. Какое-то странное, упоительное сияние примешалось к блеску месяца. Никогда еще не случалось ему видеть подобное. Серебряный туман пал на окрестность. Запах от цветущих яблонь и ночных цветов лился по всей земле…». Таинственный ночной пейзаж является как бы прелюдией к появлению русалок.

В присущей романтизму сказочно-фантастической форме излагается история любви Петра Безродного и Пидорки из повести «Вечер накануне Ивана Купалы». Заметив любовь Петра к своей дочери, отец ее, богатый крестьянин, прогоняет бедняка Петра. В отчаянии Петро обращается к «дьяволу в человеческом образе». По наущению его в ночь на Ивана Купалу Петро убивает брата Пидорки Ивася, чтобы овладеть кладом. Став богатым, Петро забывает о преступлении, женится на любимой девушке и… «начали жить Пидорка да Петрусь словно пан с панею. Всего вдоволь, все блестит…». Но какое-то неясное воспоминание мучит Петро. «Все думает и как будто бы хочет что-то припомнить». И когда, наконец, с помощью колдуньи он вспоминает о совершенном преступлении, наступает час расплаты. Прибежавшие к хате люди увидели, что она полна дыма, «и посредине только, где стоял Петрусь, куча пепла, от которого местами поднимался еще пар». А вместо мешка с золотом остались одни битые черепки.