Людмила Иванова - Карельская баня: обряды, верования, народная медицина и духи-хозяева Страница 4

Мифоритуальное почитание природных стихий накладывало отпечаток на всю жизнь и быт карела. Вода (в записях М. Агриколы, известного финского просветителя и епископа первой половины XVI века, сумевшего первым зафиксировать сведения о древних карельских божествах, это Vedhen Emä – Мать Воды; в заговорах часто встречается vezi-syöttäine – вода-кормилица; у жителей Сямозерья это vezi-ved’oi – вода-водяница), как и земля (moaemä – мать-земля, moaemä-syöttäine – мать-земля-кормилица), – наиболее архаичные объекты и субъекты поклонения. Вода, согласно древней карельской мифологии, считалась центром зарождения всей жизни на земле, да и самой Земли и Вселенной. Демиург Вяйнямёйнен плавает «сосновой чуркой» по воде, на его колене утка сносит яйцо, из которого он (по мифу, находясь в воде) «творит» землю, небо и все солярные объекты. Карельская деревня начиналась у воды (озера и реки в древности являлись единственными путями сообщения) и уходила к лесу, олицетворявшему чужое, опасное для человека пространство.

В XIX и XX веках бани (а также амбары для хранения рыбы и рыболовецких снастей kalaaitat и nuottikodat) в подавляющем большинстве случаев стояли перед лицом дома, прямо на берегу водоема – природного почитаемого объекта, гораздо менее опасного для карела, чем лес. Как пишут В. П. Орфинский и И. Е. Гришина, в карельских поселениях возле водоемов формировались особые банные зоны, так называемые «банные городки»[56]. Гораздо реже, только если рядом не было водоема, бани ставились у колодца[57]. Риги стояли на окраине деревни. Только иногда в XIX веке амбары строились вблизи дома, а риги и бани – позади двора, вдали от жилых строений, не ближе тридцати сажен[58]. Но сначала, как писал С. Паулахарью в 1907 году, баня ставилась совсем рядом с домом, метрах в двадцати, практически примыкая, чаще всего к углу хлева. При строительстве новых домов бани начали ставить подальше, на расстоянии до ста метров[59].

Кладбища устраивались в некотором отдалении, ближе к лесу, за жилой застройкой, часто к северу от нее или даже на острове. Тем самым моделировалось архаичное представление о мире, разделенном на полуденное царство живых и полуночное царство мертвых, которые одновременно и противопоставлены, и неразрывно связаны друг с другом. Кладбище, с одной стороны, – локус, чуждый живым, но, с другой, концентрирует в себе главных покровителей карела – первопредков syndyzet и spoassaizet.

Баня занимала пограничное место между мирами человека и природы во многих культурах, в том числе и севернорусской, что и обуславливало проведение в ней многочисленных обрядов переходного характера и ритуальных акций, во время которых происходил контакт человека с духами-хозяевами различных стихий[60]. Это можно сказать и относительно карельской бани. Культ бани был тесно связан и с культом воды и земли, и с культом первопредков, и с культом огня и растительности.

У русских, например, на Вологодчине, бани тоже располагались или у воды, или на огороде рядом с колодцем и гораздо реже – на заднем плане, вдали от воды[61].

Как считала Р. Ф. Никольская, «в пользу древности такого вида постройки, как баня, свидетельствует…и то, что ее считали священным местом»[62]. На это указывает множество факторов. Баню следовало топить только засветло, до захода солнца. Это запрещено было делать в воскресенье и в праздники. Строго был регламентирован процесс мытья в бане. В ней нельзя было делать никакую грязную работу, даже стирать белье. В то же время именно в банном локусе проводили множество ритуалов. Человек находился здесь в самые переломные, лиминальные периоды своей жизни. Здесь проходил родильный обряд.

Во время свадьбы топили сначала невестину и женихову баню, а потом баню для новобрачных. Во время поминальных обрядов сюда приглашали помыться умерших предков. Ее топили перед началом крупных дел с целью не только физического, но и духовного очищения: перед тем как идти на охоту, перед весенним выпуском скота. В бане следовало помыться и очиститься от всех грязных помыслов перед дальней дорогой. В бане и перед тем, как идти туда мыться, просили прощения, если совершили какой-то греховный поступок, даже если просто подумали о ком-то плохо. Она являлась местом лечения множества недугов. Баня была населена духами-хозяевами, которым поклонялись и почитали. Более того, «культ хозяев бани» был «одной из форм культа предков»[63]. Не случайно, придя из бани, всегда рекомендовалось ополоснуть руки и лицо водой из умывальника. Так же поступали и по возвращении с кладбища: умывались и прикладывали руку к печи, чтобы устранить все возможные болезни (это в первую очередь могильное зло kalman viha и нос могилы kalman nenä), которые могли «пристать» tarttuu к человеку, если он чем-то прогневал умерших предков.

Согласно Н. Харузину, развитие построек финских племен шло от шалаша kota и землянки moakuoppa к наземному срубу. Баня считается самой примитивной постройкой, она – прообраз древнего жилища. Найденные археологами в Карелии остатки жилищ XII века имеют много общего с современными банными постройками[64]. Именно от нее исследователи ведут историю развития карельского дома, да и всей крестьянской усадьбы карела, которая включает в себя дом, хлев, амбар, баню и ригу. Исходной формой жилища у финно-угорских народов Севера являлся четырехугольный «первобытный сруб, обращенный в баню»[65]. В финской провинции Хяме еще в XVIII веке баня и дом были единым пространством[66]. Благодаря экстенсивной подсечно-огневой форме земледелия шло быстрое освоение огромных таежных пространств, и на стадии перехода к оседлому образу жизни в качестве временного жилища карелами стала использоваться «срубная постройка с простейшим очагом-каменкой»[67]. Для ее возведения требовалось немного и времени, и сил, и материала. Такие промысловые избушки (они так и назывались kalasauna рыбацкая баня или meccukyly лесная баня) карельские рыбаки и охотники строили вплоть до второй половины XX века.

Восточным славянам двухкамерное жилище было известно уже с X века, но «в крестьянских постройках Карелии сени появились не ранее XVI–XVII вв.»[68]. Как пишет Р. Ф. Никольская, у карелов в XVI веке существовали избы-«хоромы», крестьянские усадьбы, где «во дворе хором: изба и с сеньми, и с клетью, и с подклетом, да сенник на двух подклетах, да мыльня»[69].

Самой примитивной постройкой у карелов считается однокамерная баня-землянка с односкатной крышей[70]. Половина сруба (всего было восемь-десять венцов) была врыта в землю, на уровне земли было маленькое окошечко. В такой землянке был утоптанный земляной пол (его во время мытья покрывали соломой) и часто только печь, без полок и лавок.

Обширный материал о карельской бане собрал финский исследователь Самули Паулахарью. В течение 1907–1908 годов он объездил финляндскую Северную и Южную Карелию (Pohjos- ja Itä-Karjala), фиксировал рассказы и делал подробные зарисовки, начиная от самых древних банных построек[71]. В своей книге он также использовал материалы из Беломорской и юго-западной Карелии, хранящиеся в Фольклорном архиве Финского литературного общества. Основное внимание ученый уделил архитектуре и внутреннему убранству карельской бани. Р. Ф. Никольская указывала, что самой примитивной банной постройкой конца XIX – начала XX века у карелов была баня-землянка[72]. Хотя, безусловно, в это время карелами ставились уже и гораздо более комфортабельные бани. С. Паулахарью пишет о том же: карелы старинные банные сооружения, сохранившиеся и используемые еще в начале XX века, называли moakuoppasauna (углубленная в землю баня, баня-землянка). «Sillä kylpemättä ei karjalainen voi olla, ei senkään vertaa kuin muu suomalainen» – «Без паренья в такой бане карел не может жить, совсем не так, как другие финны». Когда-то таким было и жилище, и хлев, и кузня[73]. Такая банька была совсем маленькой и невысокой: если человек стоял посередине пола, руки доставали до стен[74].

Описывая севернокарельскую баньку, углубленную в землю, С. Паулахарью указывает, что в нее вела дверь высотой не больше метра, шириной около шестидесяти сантиметров. В ширину, длину и высоту баня была не больше двух метров. Стены земляные, только в передней стене сверху, над дверью, было положено три-четыре бревна, на трех остальных – по бревну. Сверху баня была засыпана землей, отчего «летом превращалась в зеленую лужайку». Каменка всегда была в углу рядом с дверью, чаще всего справа от нее. Она имела внушительные размеры – метр в длину, метр в ширину и семьдесят сантиметров в высоту. Каменка сложена из больших плоских камней linttikivistä без использования глины. Сверху обычно укладывались белые круглые камни помельче. Считалось, что с них лучше и быстрее стекает вода, и пар получается горячее и «вкуснее» magei, makea. Нижние камни обычно укладывались лежа друг на друга. Начиная с середины каменки, когда заканчивали делать устье печи и над ним укладывали один из самых крупных плоских камней, камни начинали укладывать стоя, заостренным концом кверху. Так каменка приобретала аккуратную полукруглую форму. Правильный подбор камней для каменки был очень важен. Чаще всего рекомендовались именно белые камни valgei kivi, так как черные и серые камни испускали угар. Самыми крепкими считались синеватые камни, которые не раскалываются от перемежающегося воздействия огня и воды. Между печью и задней стеной располагались полки на четырех столбах, врытых в землю. Они были двухуровневыми, первые стояли на высоте полуметра от земли, вторые – восьмидесяти пяти сантиметров. Маленьким окошком для выхода дыма служило отверстие в двери. В такой бане, пишет С. Паулахарью, прекрасный горячий пар. Именно такой тип бани был сначала и первым жилищем[75].