Шалва Амонашвили - Рука водящая Страница 4

— Мальчик, скажи, ты не пропал у мамы, или она пропала у тебя?

— Какая разница, — улыбнулся мальчик, — мы разошлись и, когда нужно будет, найдёмся.

— А если ты у неё пропадёшь?

— Этого не случится.

— Откуда ты знаешь, что случится и что не случится? Возьму я, допустим, и заберу тебя.

— Ты этого не сделаешь.

— Почему?

— В этом нет необходимости.

Оба улыбнулись друг другу и остались довольны игривому разговору.

Подошла молодая красивая женщина.

— Здравствуйте! — сказала она незнакомцу и обратилась к мальчику. — Вот ты где. Пошли, нам пора!

— Мы скоро увидимся, а записи не сжигай, — сказал ему мальчик и пошёл за мамой.

«Какой самоуверенный», — подумал Алексей Александрович, провожая их взглядом.

Он положил тетрадь и спички обратно в портфель и медленным шагом направился к городу.

Автобусная остановка была недалеко. Он увидел, что мальчик с мамой ждут автобуса. На остановке кроме них никого не было. Он ускорил шаг — магнетическая сила мальчика притягивала его. Подъехал пустой автобус. Они подошли к дверям. Мама держала мальчика за руку, помогая ему подняться. В это время мальчик обернулся, тоже увидел его, споткнулся о ступеньку и упал на асфальт, ударив колено.

Видимо, ему стало больно, очень больно. Алексей Александрович понял это по тому, какую острую боль ощутил в колене в это же самое время.

Он подбежал к мальчику. Помог подняться и собрался было сказать что-то подбадривающее, но опередил мальчик, он улыбнулся ему, сказал «спасибо», а перед мамой извинился.

Они поднялись в автобус.

Алексей Александрович тоже поехал бы этим автобусом. Но пока он нагнулся, чтобы поднять с асфальта портфель, двери захлопнулись, и автобус тронулся.

Он глядел вслед удалявшемуся автобусу, и странное, весьма странное чувство начало овладевать им: ему показалось, что мальчик — это он сам, Алексей Александрович, мальчик этот — его детство! «Это же я?! Этот мальчик — я! Я узнаю себя в мальчике!» — подумал он с удивлением.

Сегодня понедельник, день приёма зачётов от студентов. Две недели чтения курса лекций по истории русской литературы шли по восходящей линии. Каждый день студенты всё больше увлекались вопросами, которые разбирал с ними их профессор. Резко изменилось у них отношение к вчерашнему своему учителю. Неожиданно для себя они обнаружили, какой он мыслящий человек и оратор.

— Профессор, можно ли привести на ваши лекции маму, она очень интересуется литературой! — спросил один студент.

— Можно, — добродушно ответил профессор.

— А я дедушку приведу, можно?

— Можно…

И последние три дня аудитория была переполнена мамами, дедушками, бабушками. Пришли даже несколько пап.

Восторг и удивление росли с каждым днём.

В конце недели профессор объявил:

— В понедельник будете сдавать зачёты.

Понедельник был тем днём, когда по плану завуча в классе Алексея Александровича должен был состояться прощальный праздник: учитель прощается со своим четвёртым классом, дети переходят в пятый, а учитель возвращается в первый. И начинается всё сначала.

Алексей Александрович пошёл к директору.

Тот обрадовался, увидев его.

— Хотел позвать вас сам… Пожалуйста, послушайте мои вчерашние стихи.

Он повлёк его к окну, достал из кармана лист, развернул его, отрешился от всего внешнего, погрузился в себя, и его правая рука начала обводить в воздухе поэтические абстракции. Он читал искусно и вдохновенно.

Я никогда детей не унижал.Бесился и от ярости дрожал.Как возмущался!Как негодовал!Но повода для мести не давал.

В порыве утверждения добраВершил я суд,Как будто отобралПрава на то у БогаСамого,И удивляя, и смеша Его.

Неважно,Кто патриций,Кто плебей,Неважно,Кто сильней,А кто слабей,И даже,Кто глупей,А кто умней,Прости,Не так уж важно это мне.

Но зло, оно есть зло,Хоть ты умри,И подлость— подлость,Что ни говори.Не примириться с этим,Не принять,И не понять,И боли не унять.

Вот только дети…Лгут.Но ты им верь,Как верят Небу,СолнцуИ Траве.Спасибо,Господи,Что удержалОт злобы.Я детей не унижал.

Он закончил чтение, но понадобилось минуты три, чтобы выйти из поэтического транса.

Алексей Александрович был зачарован стихами. Был восхищён самим директором, глаза которого излучали любовь.

— Вы истинный поэт… — сказал он со всей искренностью.

На лице директора засветилась улыбка благодарности.

— Я бы хотел издать сборник стихов, — сказал он с какой-то застенчивостью, даже чуть покраснел, — не согласились бы вы стать моим редактором?

Алексей Александрович смутился: не ожидал такого лестного предложения.

— Я же ещё студент… Вы прекрасный поэт… Хотите, я попрошу в университете своего профессора, он известный человек в литературных кругах…

Директор прервал его:

— Вы для меня есть известный профессор… Пусть сегодня вы студент, но придёт время, и я буду гордиться тем, что именно вы стали редактором моего первого сборника. Ну как, не откажете.

— Нет, конечно… — сказал Алексей Александрович, а в душе подумал с грустью: «А что есть моё будущее?.. Нет его у меня».

Момент был подходящий, и Алексей Александрович рассказал директору о своих профессиональных занятиях со студентами четвёртого курса и попросил принять зачёты.

Директор посмотрел на него с изумлением.

— Значит, вы в течение двух недель читали своим ученикам…

— Студентам четвёртого курса… — вставил Алексей Александрович.

Директор принял поправку.

— …студентам четвёртого курса спецкурс по истории литературы в объёме тридцати или сорока часов… Так?

— Именно так!

— Как вам это пришло в голову?!

— Они сами подсказали…

— Как они могли такое подсказать?!

— Почему же, они у меня развитые!

— Скажите, что вы делали с классом эти три года?

— Не знаю… Учил, воспитывал…

Изумление директора переходило не в возмущение, а в восхищение.

— Люблю таких учителей, как вы! — сказал он и похлопал его по плечу. — Хорошо, примем зачеты от ваших студентов. Только пригласим ещё одного литератора из старших классов…

Слух о зачётах в тот же день облетел все кабинеты, коридоры, переходы школы.

Учителя начальных классов сразу насторожились: что за инновация такая и почему новичок выпендривается!

Завуч заволновалась. Ни разу не проверяла она уроки студента, в классе он мог натворить все что угодно, он же не профессионал!

Учителя старших классов иронически улыбались: мол, глупость читать ученикам четвёртого класса университетский курс! Но то, чем сами занимались в это время, они не считали глупостью: сосредоточенно и тщательно складывали цифры от двух до пяти, делили сумму и выводили среднеарифметические баллы своим ученикам.

Завуч с двумя именитыми учителями начальных классов пришли к директору предупредить, что такого допускать нельзя. Лучше проверить, как студент справился с классом — срочно провести контрольные. И, вообще, от него, неспециалиста по начальным классам, лучше избавиться.

Но директор стоял на своём: его доверие к Алексею Александровичу было выше всяких проверок и сомнений.

Завуч с учителями вышли из кабинета директора недовольные.

А сегодня уже день принятия зачётов.

Студенты четвёртого курса столпились перед аудиторией и с волнением ждут вызова.

Учителя, проходящие мимо, одаривают студентов насмешливыми улыбками. Над ними издеваются старшеклассники.

В аудитории же идёт серьёзная университетская работа.

После того как двое-трое студентов выдержали экзамены и ответили на коварные вопросы, члены комиссии переглянулись и произнесли короткое «мдаа». С лица учителя-литератора стёрлось недоверие, а лицо директора засияло. Зачёты постепенно перешли в волнующий праздник знаний.

И когда из аудитории вышел последний студент, директор с некоей задумчивостью сказал двум своим коллегам — учителю литературы и Алексею Александровичу: