Муртаза Мутаххари - Образование и воспитание в исламе Страница 4

Таким образом, мы разобрали два момента. Во-первых, выяснили, что в процессе исламского образования и воспитания уделяется огромное внимание вопросам умственного и интеллектуального развития; во-вторых, в центре внимания находится сам процесс обучения, имеющий определённые пределы, посредством которых определяются области таких наук, как, например, калам, экзегетика, этика, физика и математика. Более того, Ислам не конкретизирует ту или иную науку и не призывает, например, к изучению физики, математики, философии или, наоборот, к отказу от их изучения. Ислам выдвинул свои предписания, которые следует соблюдать, что в той или иной мере связано с вышеобозначенными науками, изучать которые, соответственно, необходимо.

Лекция 2: Интеллектуальное воспитание

В предыдущей лекции мы рассуждали о том, что ислам призывал к изучению наук, как собственно к процессу размышления. Кроме того, мы отметили разницу между этими двумя понятиями, отмечая, в частности, что знания включают в себя и обучение, и освоение нового материала. Но одного лишь обучения и освоения недостаточно, так как то, что требуется для процесса постижения наук, нуждается в размышлении над изучаемыми компонентами. Вначале мы полагали ограничиться этими результатами исследования, но затем решили рассмотреть хотя бы обзорно ещё несколько моментов (накопившихся в работе над этой темой на протяжении нескольких лет), посвящённых вопросам разума и мышления. И если до этого нам виделось достаточным ограничиться рассмотрением теоретических положений, то затем выяснилось, что все они фактически подчинены вопросам воспитания и нужны для того, чтобы мусульмане восприняли их как назидание, поэтому, начиная разговор об интеллектуальном воспитании, сообразно начать его с рассмотрения вопроса о разуме.

Существует очень популярное предание, которое встречается в разделе «Разум и невежество» книги Кулайни «Ал-Кафи фи ‘илм ад-дин» («Достаточное о религиозных науках»), а также в книге Маджлиси «Бихар ал-анвар» («Моря света»), и рассказывается из уст Хишама б. ал-Хакама, известного знатока калама и сподвижника Имамов Садика[30] и Мусы б. Джа‘фара[31] (‘а). Данное предание представляет собой весьма пространный рассказ. В нём делается ссылка на айат из суры «Аз-Зумар» («Толпы»): «Так обрадуй же Моих рабов, которые прислушиваются к слову и следуют наилучшим из них. Это те, которых Аллах наставил на прямой путь, они – обладатели разума»[32].

В данном айате Господь говорит о тех, которые «прислушиваются к слову»[33]. А затем как они поступают? Разве верят всему, чему слышат и следуют ли услышанному? Нет, они анализируют услышанные слова и оценивают их. Затем выбирают наилучшие из этих слов, после чего действуют на основе выбранных ими смыслов.

Далее в том же айате говорится: «Это те, которых Аллах наставил на прямой путь (то есть Божественные наставления заключаются в использовании силы разума). Ибо говорится: «Они – обладатели разума».

Из этого айата и хадиса чётко выявляется, что одним из самых основных качеств человеческого разума является именно подобное умение отличать правдивое слово от лживого, логическое рассуждение от нелогического, то есть умение просеивать. Разум является настоящим и человеческим лишь тогда, когда он может выступать в роли решета. При этом разум просеивает всё, что попадает в него, выбрасывая то, что не нужно и оставляя то, что необходимо.

Существует хадис, который, видимо, принадлежит Пророку (с) и имеет отношение к упомянутому вопросу. В этом хадисе говорится: «Чтобы быть невежественным, человеку достаточно рассказать всё услышанное им (то есть быть легковерным)»[34]. Некоторые лица своим поведением напоминают магнитофон. Услышав что-то от одних людей, они рассказывают об этом другим, не стараясь отличить правдивое слово от ложного.

Ранее мы уже говорили, что есть такие учёные, которые являются достаточно компетентными в своей области, но отнюдь не мудрыми людьми. Их учёность сводится к обладанию обширной информацией. Но мудрыми их невозможно считать по причине того, что они легко передают услышанное от кого-либо, не задумываясь о том, соответствует ли полученная информация реальности или нет.

Таким образом, мы пришли к выводу, что повествователь или рассказчик (рави) должен быть в какой-то мере критиком и рассказывать не обо всём, что услышит. Удивительно, что именно среди знатоков хадисов или историков существует много людей, которые не соблюдают данное положение.

Ибн Халдун[35] во «Введении» к своей исторической книге, критикуя некоторых историков, отмечает, что они при передаче исторических событий заботятся только о достоверности цепочки передатчиков (сиххат-и санад), добросовестно указывая, что данное событие было передано таким-то лицом, которое является заслуживающим доверия человеком, не заботясь о достоверности содержания рассказа, исторических событиях.

В частности, он отмечает, что согласно письменным свидетельствам этих лиц, когда народ Мусы (Моисея) переправлялся через реку, преследуемый людьми Фир‘ауна[36], в его рядах насчитывалось 250 тысяч воинов. Однако ему следовало бы учесть то положение, что израильтяне все были потомками Йа‘куба (Иакова), после которого до эпохи исхода из Египта не прошло и более пяти-шести поколений. Допустим, что со времени Йа‘куба прошло 400 лет. Но когда говорим о 250-и воинах, то следует согласиться с тем, что общая численность израильтян в тот момент достигала не менее одного миллиона. Это, несмотря на то, что Фир‘аун уничтожал младенцев мужского пола, родившихся у израильтян: «[Вспомните,] как Мы спасли вас от рода Фир‘ауна, которые подвергали вас жестоким наказаниям, убивая ваших сыновей и оставляя в живых ваших женщин»[37]. Разве, возможно, несмотря на все эти уничтожения детей, говорить о подобном количестве воинов в период жизни пяти или шести поколений? Ибн Халдун отмечает, что историки вовсе не обращали внимания на подобные обстоятельства, их не интересовал вопрос о соответствии передаваемых им материалов здравому смыслу.

Однажды некий проповедник, который пытался выявить причины падения Омейядов[38] и ниспослания Божьей благодати сыновьям Имама Хусейна[39], сказал: «От Имама Хусейна в день ‘Ашуры[40] в живых остался только один сын, то есть ‘Али б. ал-Хусейн, и от него пошли многочисленные поколения саййидов[41]. А от рода Омейядов никого не осталось». Затем относительно Омейядов он сообщил, что «в 61 году хиджры (в 680 г. н. э.), в день трагедии Кербелы в домах у членов рода Омейядов стояло 12 тысяч золотых колыбелей». Так какова же была численность членов рода Омейядов? И сколько должно быть в их домах колыбелей, из общего количества которых 12 тысяч оказались бы золотыми?

Хансари[42] в своё время подшучивал над подобными рассказами и однажды иронически заявил: «Да, в своё время город Герат был до того огромным и многолюдным, что одних только одноглазых торговцев требухой с именем Ахмад в нём насчитывалась 21 тысяча! А теперь сами подсчитайте. Естественно, не всех мужчин в городе звали Ахмадом, и не все люди, которых звали Ахмадом, были одноглазыми, а одноглазые Ахмады не все были торговцами требухой. А теперь представьте себе население города, в котором проживает 21 тысяча одноглазых Ахмадов, торговцев требухой!»

Подобные факты в исторической литературе всё же встречаются. В одной книге по истории, написанной одним из крупных учёных, нам довелось прочитать, что в ходе битвы при Харре[43] воины халифата, занятые истреблением населения Медины[44], ворвались в дом одного из бедных ансаров[45], жена которого недавно родила и всё ещё лежала в

постели. А новорожденный в это время находился в колыбели. Один из сирийских воинов[46] вошёл в этот дом с целью присвоить что-нибудь. Но сколько он не искал, ничего подходящего в доме не нашлось. Он очень расстроился, что приходится покинуть дом с пустыми руками, и решился на страшное преступление. Женщина стала умолять его не пощадить их, заявив, что она – жена сподвижника Пророка, и что она и её муж дали клятву Пророку (Бай‘ат ар-Ридван[47]), то есть относятся к числу «людей клятвы довольствия». Она умоляла сирийца, пытаясь задобрить его. Но он не отказался от своего намерения и, взяв новорожденного ребёнка за ногу, кружил его вокруг головы и ударил им о стену так, что мозг у ребёнка рассыпался в разные стороны. Данное предание рассказывалось многократно. Но разве подобный рассказ может соответствовать действительности? Как женщина, присягавшая вместе со своим мужем Пророку (в 6 г. хиджры), смогла рожать в 63-м году хиджры, то есть 58 лет спустя? Даже если допустим, что тогда, когда она вместе со своим мужем присягала Пророку (с) на верность, ей было 10 лет, то в момент завоевания Медины войсками халифа ей должно исполниться, как минимум, 68.