Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина - Рул Стеркс Страница 4

схожими взглядами на определенные проблемы или опирающихся на одних и тех же учителей, те же понятия, тексты. Диалог был одним из основных форматов передачи идей. Это могли быть реальные или воображаемые разговоры учителя с учеником, правителя с советником, чиновника с начальником или даже позднего комментария с изначальной версией текста. Постановочные диалоги приписывались также вымышленным персонажам, культурным героям или фигурам легендарного прошлого. Таким образом, флуктуация идей в древнем Китае была похожа на перемещения нефтяных пятен по поверхности воды: вот они выглядят связными, а вот их тянет в разные стороны, вот обрисовываются новые контуры, а вот они разлетаются в стороны, вот каждое набухает само по себе, а вот они соединяются в новое пятно. Будет легче понять социальные и политические предпосылки формирования этого интеллектуального ландшафта, если предварительно ознакомиться с историческим контекстом — основными фактами, событиями и деятелями.

Шан

Старейшие письменные свидетельства, сохранившиеся в Китае, — гадальные надписи (формулы, предназначенные для предсказания событий), вырезанные на костях домашнего скота и черепашьих панцирях. Эти короткие тексты в основном датируются XII— серединой XI в. до н. э. С тех пор как они привлекли внимание ученых в конце XIX в., удалось подтвердить датировку более двухсот тысяч подобных фрагментов. Надписи на костях кратки, в них отсутствует рефлексия, но все-таки они способны дать нам кое-какую информацию о религии людей эпохи Шан и их картине мира. В качестве высшей силы правители Шан почитали владыку Шан-ди[5], который предводительствовал над сонмом духов природы. Шанский пантеон включал духов, которые позже займут важное место в китайской религии: это силы земли, гор или рек. Темы гадальных надписей, оставленных на костях, весьма разнообразны. Из них видно, что владыки Шан при гадании искали наставления в самых разных вопросах: помимо погоды, войны, охоты, здоровья правителя и его жен они интересовались тем, когда приносить жертвы предкам, как эффективнее управлять, каким образом лучше преподносить и принимать дары. Черепашьи панцири или бычьи лопатки прижигали раскаленной кочергой, жрецы истолковывали появившиеся из-за этого трещины, а ответы на предварительно поставленные вопросы записывали на костях.

Неделя у людей эпохи Шан состояла из десяти дней. Довольно много домашнего скота (а также военнопленных, которых тоже считали по головам или ушам) отводилось для ритуальных жертвоприношений духам и предкам властителей. Мясо жертвовалось вместе с алкоголем. Когда выбиралось время жертвования, первостепенная роль отводилась предкам царствующих особ: их духов приглашали на церемонии. Хранившиеся в храмах таблички, представлявшие души предков, использовались для подношений во время ритуалов. Люди эпохи Шан представляли себе мир как квадратное пространство, по четырем сторонам которого лежат восточные, южные, западные и северные земли. В те времена, когда в ходу были гадальные кости, шанское общество оставалось в основном земледельческим: люди жили в небольших поселениях, окруженных полями. Властители Шан были способны мобилизовать около трех-пяти тысяч воинов, которыми командовали военачальники, выезжавшие к битве на легких конных колесницах. Эти колесницы, наряду с гадальными костями и церемониальными бронзовыми сосудами для подношений, находят в раскопках по сей день.

В шанском мире уже просматриваются некоторые элементы, которые будут иметь немалое значение для китайской мысли в последующие века. Среди них, например, представление о том, что природа населена духами, которых нужно задабривать и заклинать, чтобы заручиться хорошим исходом затеваемых дел. Здесь же представление о наиважнейшей роли, играемой предками в налаживании связи между человеческим миром и далекими, непостижимыми высшими силами и духами, а также убеждение в огромной значимости жертвоприношений для укрепления этой связи. В религии эпохи Шан уже видно, что для поддержания подобных ритуалов требуются солидные экономические ресурсы: угождать духам — недешевое удовольствие. Признание необходимости ритуалов, сопровождаемое призывами оправдать или умерить ритуальные затраты, становится одной из ключевых тем этических дискуссий, которым предавались мудрецы классического периода. Уже в IX в. до н. э. звучали призывы к бережливости в дни жертвоприношений, нередко превращавшихся, как мы предполагаем, в роскошные празднества. Церемониальные бронзовые сосуды, в которых предписывалось держать алкоголь, постепенно становятся все более редкими археологическими находками. Мы должны быть благодарны людям эпохи Шан за то, что они сохраняли архивы костей с надписями. Шанских гадателей можно считать первыми китайскими бюрократами. Ведение учета — включая его подтасовку — станет позже главным видом деятельности при дворах китайских императоров. В конце концов к завершению эпохи Шан правитель остается практически единственным прорицателем, общавшимся с духами. Если же кто-то, занимаясь гаданием, просил духов о чем-то таком, что могло вызвать недовольство владыки, то карьера такого человека обычно длилась не слишком долго.

Чжоу

Около 1045 г. до н. э. правителей Шан свергли их западные соседи, Чжоу, поначалу опиравшиеся на прибрежные земли вдоль Хуанхэ в Северо-Западном Китае (современная провинция Ганьсу), но вскоре переселившиеся на восток, в плодородную долину нижнего течения Вэйхэ (современная провинция Шэньси). Они совершенствовали свои навыки в земледелии и развивали технологию ирригации. Чжоусцы считали высшей силой небеса (Тянь). Небо было для них не потусторонним или персонифицированным божеством, но безличной силой, правящей всем сущим. Желание постичь волю Неба и стремление следовать ей стали важной темой китайской политической мысли. «Небеса покинули его» — так иносказательно описывали чье-то политическое фиаско.

Первые три столетия после падения Шан известны в китайской историографии как период Западного Чжоу. Владения Чжоу были объединением городов-государств, и, поскольку можно провести немало параллелей между царством Чжоу и средневековой Европой — среди них, например, ключевая роль наследственных дворян-воинов и система покровительства и защиты в обмен на труд и службу, — чжоуское общество зачастую именуется феодальным. Принципиально здесь то, что правитель Чжоу был номинальным и ритуальным главой всего государства, а трон наследовался по линии кровного родства. Социальную иерархию возглавляли правитель и дворяне. Члены царской семьи получали земельные уделы, а благородные семейства, которых они жаловали владениями, набирали воинов из числа своих вассалов и предоставляли их в распоряжение двора. То был мир, которым управляли союзы князей-аристократов, скрепленные ритуалами и долгом верности дому Чжоу.

Помимо документов, составленных в более позднее время, основными источниками информации о раннем периоде Чжоу выступают надписи на бронзовых сосудах. Самые древние части книг, которые прославились как «У цзин» — классическое конфуцианское «Пятикнижие», а именно фрагменты «Книги перемен» («И цзин»), «Книги документов» («Шу цзин») и большая часть «Книги песен» («Ши цзин»), тоже можно датировать первыми столетиями династии Чжоу. Народ государства Шан также создавал прекрасные бронзовые сосуды (рекомендую посмотреть их в Шанхайском музее или в Дворцовом музее в Тайбэе), но только на немногих из них есть надписи. Люди эпохи Чжоу, напротив, оставили тысячи сосудов с памятными надписями на их стенках. В них