Русская народная сказка - Наталья Михайловна Ведерникова Страница 4

сказочником был Илья Семенов, крестьянин-бедняк, работавший пильщиком, исходивший многие губернии России. Странствия героя в чужих краях, мотивы дальней дороги — излюбленные темы Семенова. Неспешность действия, обилие стилистических повторов придают его сказкам эпическую размеренность. «Было это не в каком царстве дело, в иностранном государстве жил чарь со чарицей. У чаря, у чарицы было три сына. Большой сын был Федор-царевич, а второй сын Василий-царевич, а младшой сын был Иван-царевич. Этот чарь собирает пир на весь мир. Забрал к себе на пир князей, и бояр, и удалых полениц». — «Кто бы, робятушка, съездил за тридевять земель, в десятое царство, к девке Синеглазке. Привез бы от этой девки Синеглазки живые воды молодые, кухшинец о двенадцати рылець. Я бы этому седоку полцарства прописал и полкамени самоцветного!» (Сок., № 139)[15].

Иной тип рассказчика представляют сказочники-сатирики. Вот как характеризуют Соколовы одного из них — Василия Богданова, церковного сторожа: «Маленький, рыжеватый мужчина, лет на 80, на вид несколько дурковатый, но под этой личиной скрывающий большую находчивость и хитрость. Он вечно подмигивает, подтрунивает. Особенно много достается его сослуживцу — старику сторожу Созонту Петрушевичу, а также местному дьячку. В своих насмешках он не оставляет без внимания и более высоких членов причта, конечно, заочно. В жизни своей В. В. много видел, переменил ряд профессий, был и в Питере. Все это так или иначе отразилось и в его рассказах. Последние он умеет необычайно оживить, придать им реальную, жизненную окраску»[16]. В репертуаре В. В. Богданова бытовые сатирические сказки. Живая разговорная речь, множество реалистических сцен, введение бытовых подробностей помогают сказочнику воссоздать жизнь пореформенной деревни. В сказке «Капсирко» рассказывается о мужике, которого бедность толкает на воровство. Пойманный барином за рубкой деревьев, Капсирко оправдывается: «Виноват, барин, ребят много, нужда заставила идти в лес». Вот барин и говорит: «Ну што, мужичок: дрова срубил, што с ними делать будешь?» — «Свезу в город и продам. И куплю хлеба пуд или два, тогда будут у меня робята есть». Барин ему и говорит: «Мужичок, я тебя сошлю!» А мужик и говорит: «Ваша воля. Куда хотите, туда и девайте» (Сок., № 86). Барин задает Капсирке задачи: украсть у него жеребца, барыню, свинью с поросятами. Капсирко ловко все крадет, а барыню продает чертям за шляпу денег.

Но в большинстве своих сказок Богданов изображает хорошо ему знакомую среду — духовенство. Он высмеивает жадность, скупость, сластолюбие, вымогательство, распутство служителей церкви. А в хитроватом дедушке Осипе, заставившем попов купить у него шляпу, которая сама «поит, и кормит, и баско водит», видится сам сказочник.

Большая роль в собирании и исследовании народной сказки принадлежит Сказочной комиссии, которая была организована в 1911 г. при Географическом обществе. В комиссии работали крупнейшие фольклористы — С. Ф. Ольденбург, Д. К. Зеленин, М. Б. Едемский, Н. Е. Ончуков, Н. П. Андреев, А. И. Никифоров, В. И. Чернышов, М. К. Азадовский, И. В. Карнаухова, В. Я. Пропп и ряд других ученых. Деятельности комиссии мы обязаны изданием сказок архива Русского географического общества, подготовленным А. М. Смирновым (т. I–II. Пг., 1917), сборников Д. К. Зеленина, Б. и Ю. Соколовых.

Особенно плодотворно комиссия работает после Октябрьской революции. В 20-х годах продолжается научное собирание, систематизация и публикация сказок, уточняются методы собирания и записи, разрабатываются анкеты, вводится картографирование материала. Важным моментом в деятельности комиссии явилось решение о создании систематического указателя сюжетов русских сказок, что позволило бы выявить традиционный сюжетный состав сказок, определить собственно русские сюжеты, учесть все имеющиеся записи в публикациях[17]. Было решено применить к русскому материалу «Указатель сказочных типов» финского ученого Анти Аарне (опубликован в 1910 г.) как наиболее полный указатель, получивший международное признание. Работа была поручена Н. П. Андрееву[18]. В указателе Андреева сохранена систематизация сказок, предложенная Аарне: сказки о животных; собственно сказки, включающие волшебные, о глупом черте, сказки-легенды, сказки-новеллы; анекдоты. В каждом из разделов выделены тематические группы, в которых под порядковыми номерами кратко излагаются сказочные сюжеты с ссылками на тексты в крупнейших сборниках.

Указатель Аарне — Андреева не лишен недостатков, основной из них — отсутствие единого критерия размещения сказок по сюжетным группам. Тем не менее указатель был принят исследователями, так как позволял рассматривать русскую сказку в русле международной науки, к тому же он оказался удобным в практической работе.

Записи сказок 20–30-х годов свидетельствовали о сохранении основного сюжетного репертуара, активизации творчества лучших исполнителей. Но в то же время многие собиратели — Н. Е. Ончуков, М. Б. Едемский, М. К. Азадовский и другие отмечали, что некоторые сюжеты забыты, интерес к сказке в деревнях снижается, и предсказывали скорый уход сказки из живого бытования.

Эти прогнозы оказались несколько преждевременными, что подтвердилось изданием ряда сборников[19].

Наблюдения над сказкой в период коренных изменений в социальной и культурной жизни людей во всей полноте показали связь сказки с жизнью. Новая действительность широким потоком входила в традиционную сказку, переосмыслялись сюжеты и образы, модернизировался стиль. В репертуаре воронежской сказочницы А. К. Барышниковой (Куприянихи), беломорского сказочника М. М. Коргуева, сказочника из Горьковской области И. Ф. Ковалева, онежского рабочего Ф. П. Господарева, сибирского крестьянина Е. И. Сороковикова — широко известные сказки: волшебные и авантюрные, о барах и попах, о животных, народные анекдоты. Бережное отношение к сюжету, стремление развернуть его в целостную картину, сохранение повторов и поэтических формул выдают в них носителей традиций лучших сказочников. Вместе с тем подчеркнутая демократизация героев, социальный характер конфликтов, разработанность реалистических сцен, нарочитое введение новых «литературных» слов свидетельствуют о том, что народная сказка вступила в новый этап своей жизни. В сказке Ф. П. Господарева «Солдатские сыны» (Госп., № 2) герои — братья-богатыри, сыновья крестьянина, взятого на царскую службу. В традиционный сюжет о победителе змея Господарев смело вводит социальные мотивы. Помещик притесняет солдатку, мать героев, чинит козни братьям. Братья, желая наказать помещика, заставляют его выполнить три задачи (для жадного помещика это фантастические, трудновыполнимые задачи): сделать булавы по двадцать пять пудов весом, напоить и накормить всю деревню, кормить мать в их отсутствие.

Черты нового стиля отчетливо проявляются в сказках Е. И. Сороковикова: «Живет в том городе какой-то царь сламный, а у него дочка: посмотреть — одно только чудо. И живет она уединенно — никовда ее никто не видал из мусково полу. Единственно только восхищались ее портретом или бюстом, если только кто видал. Многие даже князья, цари и бояра засылали своих сватов сватать на ней. И все-таки выходила им неудача — все отказывала она им. Почему отказывала? Да потому, што больно требовательна была» (Азад., т. II, № 38).

В сказках 30–40-х годов отчетливо наметились тенденции, определившие дальнейшие судьбы традиционной сказки.

Собирание и изучение народных сказок, исследование процессов, происходящих в современном народном творчестве, с особой широтой развернулись в послевоенное время. Университеты, педагогические и научно-исследовательские